ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО "АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ против РОССИИ"

(Жалоба № 20364/05)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Г. СТРАСБУРГ

4 ноября 2010 года

Настоящее постановление станет окончательным при наступлении обстоятельств, указанных в п. 2 ст. 44 Конвенции. Оно может быть подвергнуто редактированию.

По делу Александр Соколов против России,

Европейский суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в следующем составе:

            Кристос Розакис (Christos Rozakis) – Председатель;
            Нина Вайич (Nina Vajić),
            Анатолий Ковлер (Anatoly Kovler),
            Элизабет Штайнер (Elisabeth Steiner),
            Ханлар Хаджиев (Khanlar Hajiyev),
            Джиорджио Малинверни (Giorgio Malinverni),
            Джордж Николау (George Nicolaou) – судьи;
а также Сорен Нильсен (Søren Nielsen) – Секретарь Секции, –

по результатам обсуждения при закрытых дверях, состоявшегося 14 октября 2010 года,

выносит следующее постановление, принятое в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1.  Дело было рассмотрено по жалобе (№ 20364/05) против Российской Федерации, поданной в Суд по ст. 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») российским гражданином Александром Сергеевичем Соколовым (далее – «заявитель») 23 марта 2005 года.

2.  Интересы заявителя представляли г-жа О.А. Садовская, г-н И. Каляпин и г-н А. Рыжов – юристы неправительственной организации «Комитет против пыток», главный офис которой находится в г. Нижнем Новгороде. Интересы российского Правительства (далее – «Правительство») представляла г-жа В. Милинчук, бывший Представитель Российской Федерации в Европейском суде по правам человека.

3.  Заявитель, в частности, указал, что стал жертвой бесчеловечного обращения и подвергся несанкционированному задержанию.

4.  9 февраля 2007 года Председатель Первой Секции принял решение об уведомлении Правительства о данной жалобе. Также было принято решение об одновременном рассмотрении этой жалобы на предмет ее приемлемости и по существу (п. 1 ст. 29 Конвенции).

5.  Правительство возражало против одновременного рассмотрения жалобы на предмет ее приемлемости и по существу. Рассмотрев возражение Правительства, Суд его отклонил.

ФАКТЫ

I.  ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6.  Заявитель родился в 1965 году, до ареста проживал в г. Липецке.

A.  Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

7.  3 февраля 2004 года прокурор Советского района возбудил уголовное дело по факту убийства г-жи Б. Ведение дела было поручено следователю Н.

8.  По словам заявителя, около 16 ч 19 февраля 2004 года он вернулся домой с работы в свою квартиру на ул. Лавочкина; в это время его жена и пятнадцатилетний сын были дома, а его мать и сестра жены были у них в гостях. Около 19 ч в квартиру вломились четверо сотрудников милиции и обыскали помещение в присутствии двух понятых. Заявителю сказали, что его подозревают в убийстве; на него надели наручники и увезли в синем автомобиле «Жигули». Когда заявителя посадили в машину, сотрудник милиции стал бить его кулаками по голове и туловищу, а затем надвинул ему на глаза кепку. После пятнадцатиминутной езды заявителя вытолкнули из машины в снег. Милиционеры били его ногами и кулаками, требуя рассказать им об убийстве, в котором его подозревали. Время от времени милиционеры делали перерывы в побоях и пили водку. В какой-то момент заявитель почувствовал острую боль в левом боку и понял, что ему сломали ребро.

9.  Далее, заявитель указал, что около 22 ч его на автомобиле доставили в отделение милиции Советского района. Его привели в кабинет г-на Ры., которого заявитель уже встречал ранее. В кабинете также находился еще один сотрудник милиции, г-н Ро. Четверо милиционеров начали избивать заявителя, требуя сознаться в убийстве г-жи Б. и сказать, где тот спрятал ее сотовый телефон. Каждый раз, когда заявитель терял сознание, они обливали его водой. Милиционеры пили алкоголь и устно оскорбляли заявителя и его родственников. Заявителя били бейсбольной битой по плечам, рукам и верхней части тела. У него стала течь кровь и испачкала обои.

10.  Избиение продолжалось два часа. Затем заявителя поместили в камеру для задержанных в отделении милиции, а сами милиционеры отправились обыскивать квартиру родителей заявителя в доме по ул. 40 лет Октября.

11.  Находясь в камере, заявитель взрезал себе вену на левом предплечье осколком разбитой лампы освещения. Его сокамерник позвал охранников. Заявителя на скорой помощи доставили в травмпункт, где врач наложил на рану швы. Заявителя сопровождали сотрудники милиции, вернувшиеся с обыска. Врач хотел сделать заявителю рентгенографию, но милиционеры ему не разрешили.

12.  По возвращении из травмпункта в отделение милиции Советского района побои продолжились. Заявитель почувствовал, что ему сломали ребра и с другой стороны. Милиционеры пинали его ногами в пах и жгли его гениталии зажигалкой. Они сняли ему брюки, вставили ему в анальное отверстие пустую пластиковую бутылку и, сфотографировав его, стали угрожать, что покажут фотографию его сокамерникам и скажут, что он гомосексуалист. Они также раздели его догола, облили холодной водой и заставили стоять перед открытым окном.

13.  Правительство представило копии протоколов двух обысков-выемок от 19 февраля 2004 года. Постольку, поскольку это возможно установить в настоящее время, представляется, что один протокол касался обыска в квартире заявителя, поводившегося с 18.30 до 19.35 ч, а второй – обыска в квартире на ул. 40 лет Октября, поводившегося с 22.05 до 23.15 ч. В обоих протоколах значилось, что заявитель присутствовал при обыске, однако его подписи в этих протоколах явно отличались друг от друга.

14.  Около 7 ч 20 февраля 2004 года заявитель согласился дать признательные показания. Сотрудники милиции привели его к следователю Н., ведущему дело, и велели изложить свои признательные показания письменно. Милиционеры присутствовали в кабинете все время, пока заявитель писал показания, и ушли только после того, как следователь начал допрашивать его в качестве подозреваемого. Когда следователь спросил заявителя о происхождении его телесных повреждений, тот ответил, что за день до этого он был избит неизвестными лицами, когда возвращался домой.

15 .  В 10 ч следователь составил протокол задержания заявителя. Согласно этому протоколу, заявитель был задержан в 9.30 20 февраля 2004 года в прокуратуре Советского района г. Липецка.

16.  Чувствуя себя плохо, заявитель попросил следователя отвести его к врачу. В 17.30 заявителя осмотрели медицинские специалисты, которые обнаружили у него обширные кровоподтеки на груди, в поясничной области, левой подвздошной области, на левом локте, голове и лице. С левой стороны было сломано три ребра, с правой – одно.

17.  В материалах дела имеются показания, предположительно подписанные заявителем 20 февраля 2004 года, в которых он указал, что днем ранее был сильно пьян и его избили неизвестные лица, когда он возвращался домой с работы.

18.  После того как в больнице заявитель прошел курс лечения от полученных травм, он 3 марта 2004 года был помещен в следственный изолятор.

B.  Расследование фальсификации показаний от 20 февраля 2004 года

19.  В неуказанную дату заявитель пожаловался в прокуратуру, что показания, которые он якобы написал своей рукой 20 февраля 2004 года, были сфальсифицированы. 24 февраля 2005 года следователь отделения милиции Правобережного района г. Липецка просил эксперта-графолога регионального Центра судебных экспертиз г. Липецка (экспертно-криминалистический центр УВД Липецкой области) определить, могли ли показания от 20 февраля 2004 года быть написаны рукой заявителя.

20 .  Согласно заключению графолога от 10 марта 2004 года, показания от 20 февраля 2004 года не были написаны заявителем ни в какой их части. Подпись также принадлежала другому лицу.

21.  Как представляется, 13 марта и 26 мая 2006 года следователь выносил решения об отказе в возбуждении уголовного дела по факту подделки документов. Оба этих решения были отменены прокурором Правобережного района. 18 августа 2006 года Правобережный районный суд г. Липецка удовлетворил ходатайство заявителя и обязал прокурора выполнить соответствующие процессуальные действия.

22.  6 марта 2007 года другой следователь просил эксперта-графолога Центра судебных экспертиз Министерства юстиции в Липецкой области определить, могли ли рассматриваемые показания быть написаны рукой некого г-на А. 26 марта 2007 года эксперт ответил, что образцы почерка г-на А. не подходят для проведения экспертизы по причине их низкого качества.

23.  По утверждению Правительства, 26 апреля 2007 года прокурор Правобережного района отменил ранее вынесенное решение о приостановлении следствия по данному делу и дал следователю указания по осуществлению конкретных действий.

C.  Расследование предполагаемого жестокого обращения

24.  1 апреля 2004 года заявитель по совету своего адвоката подал жалобу о вышеописанных фактах жестокого обращения начальнику милиции Липецкой области. Заявитель указал, что его незаконно увели из дома, задержали на всю ночь и избили сотрудники милиции П., Д., З., Ро. и Ры. Данная жалоба была передана на рассмотрение следователю Н. Адвокат заявителя просил следователя организовать медицинское освидетельствование.

25.  2 апреля 2004 года в результате медицинского освидетельствования были получены следующие выводы:

«3.1.  Судебно-медицинская экспертиза установила, что [заявителю] были причинены травмы грудной клетки в форме многочисленных кровоподтеков, переломов пятого, шестого и девятого ребер с левой стороны и восьмого ребра – с правой стороны, [а также] многочисленные кровоподтеки на голове и верхних конечностях.

3.2. Данные телесные повреждения вызваны воздействием твердых тупых предметов и могли быть причинены путем ударов руками и ногами 19 февраля 2004 года.

3.3.  Травмы грудной клетки являются средними по тяжести, они привели к ухудшению здоровья на период свыше двадцати одного дня; другие телесные повреждения не привели к ухудшению здоровья.»

26.  9 апреля 2004 года заявителя допросил следователь Н., и заявитель подробно описал жестокое обращение с ним со стороны сотрудников милиции в ночь с 19 на 20 февраля 2004 года.

27.  14 апреля 2004 года следователь допросил г-на П. – начальника отдела по уголовным делам милиции г. Липецка. Тот подтвердил, что заявитель был задержан 19 февраля 2004 года, однако настаивал на том, что, находясь под стражей в милиции, заявитель не подвергался жестокому обращению и что тот дал признательные показания добровольно. Сотрудники милиции Д., З., Ро. и Ры. дали аналогичные показания.

28.  28 апреля 2004 года жена заявителя рассказала следователю, что 19 февраля 2004 года по возвращении с работы у ее мужа не было телесных повреждений и что он не жаловался на то, что его кто-то избил. Она присутствовала при обыске их квартиры и видела, как ее мужа увели милиционеры. Сестра жены заявителя также утверждала, что не видела у того никаких телесных повреждений.

29.  12 мая 2004 года адвокат заявителя просил следователя найти и опросить коллег заявителя по работе, а также заводского врача, его мать, жену и сына, их соседей, выступивших в качестве понятых, врача и медсестру травмпункта, дежуривших в ночь с 19 на 20 февраля 2004 года, и сокамерника заявителя. Адвокат заявителя также просил следователя установить, были ли законными действия сотрудников милиции по задержанию его на всю ночь без регистрации факта задержания.

30.  25 мая 2004 года следователь допросил г-на Ч. – одного из понятых, присутствовавших при обыске квартиры заявителя. Г-н Ч. показал, что заявитель ни на что не жаловался и что у него не было видимых телесных повреждений.

31.  Следователь также заслушал сотрудника милиции Г., бывшего на дежурстве с 8 ч 19 февраля до 8 ч 20 февраля 2004 года. Г-н Г. утверждал, в частности, что не помнит отличительных черт человека, которого привели милиционеры Ры. и Ро. Однако г-н Г. указал, что у того человека не было видимых телесных повреждений и что г-н Г. не получал никаких жалоб на жестокое обращение.

32.  26 мая 2004 года следователь Н. принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя на жестокое обращение. Полагаясь на показания милиционеров, следователь принял ту версию произошедшего, согласно которой заявителя за день до задержания избили неизвестные лица. Следователь, в частности, постановил следующее:

«Таким образом, то, что [сестра жены заявителя] и [понятой] Ч. не видели телесных повреждений [у заявителя], не доказывает, что [у заявителя] отсутствовали телесные повреждения, когда его увели милиционеры, так как г-н K. – травматолог, проводивший беглый осмотр [заявителя] – также не видел никаких телесных повреждений, и [заявитель] ему не жаловался..

Следствие приходит к выводу, что жалобы [на жестокое обращение] были выдвинуты [заявителем] с целью избежать уголовной ответственности и наказания за совершенное им преступление.»

33.  Заявитель обратился с жалобой на решение следователя Н. к вышестоящему прокурору и в суд общей юрисдикции. Заявитель указал, что расследование было поверхностным, что следователь не допросил всех свидетелей, могущих дать пояснения по делу, и не собрал вещественные доказательства, такие как пропитанная кровью рубашка заявителя. Адвокат заявителя, в частности, утверждал, что нельзя было поручать ведение данного дела тому же следователю, который вел уголовное дело в отношении заявителя. Кроме того, адвокат заявителя просил суд выяснить были ли законными действия дежурного милиционера и его помощника, допустивших незарегистрированное задержание заявителя.

34.  12 августа 2004 года Советский районный суд г. Липецка частично удовлетворил жалобу заявителя и признал отказ следователя в возбуждении уголовного дела незаконным. Суд установил, что следователь не осмотрел место преступления, не собрал вещественные доказательства и не опросил имеющихся свидетелей. 21 сентября 2004 года Липецкий областной суд отменил данное кассационное решение и отложил дело.

35.  7 октября 2004 года Советский районный суд установил, что решение следователя от 26 мая 2004 года было законным и обоснованным. Следователь действовал в пределах своей компетенции, и заявитель ранее не обжаловал его кандидатуру по причине предвзятости. Решения об отказе от опроса свидетелей и сбора вещественных доказательств были приняты следователем в рамках его полномочий и не могут быть признанны незаконными только потому, что в отсутствие каких-либо признаков уголовного преступления следователь не счел подобные доказательства необходимыми.

36.  Заявитель обжаловал данное решение. Он указал, что, хотя проведенный 2 апреля 2004 года судебно-медицинский осмотр показал наличие у него телесных повреждений, следователь Н. не возбудил уголовное дело, не осмотрел место преступления, не опросил жену, мать, сына, коллег по работе заявителя и медицинский персонал. Следователь не установил, каким образом в материалах дела оказался документ от 20 февраля 2004 года с подделанной подписью заявителя. Наконец, следователь не рассмотрел вопроса о незарегистрированном задержании заявителя в Советском отделении милиции.

37.  9 ноября 2004 года Липецкий областной суд в кассационной инстанции оставил в силе постановление районного суда. 27 сентября 2007 года Президиум Липецкого областного суда в порядке надзора отменил данное кассационное постановление и отложил дело до нового слушания в кассационной инстанции.

38.  30 октября 2007 года Липецкий областной суд принял новое постановление, в целом оставив в силе постановление районного суда от 7 октября 2004 года.

D.  Осуждение заявителя

39.  11 января 2005 года Советский районный суд г. Липецка признал заявителя виновным в убийстве г-жи Б. и приговорил его к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строго режима. Суд первой инстанции явным образом отказался рассматривать вопрос о том, было ли признание получено от заявителя путем принуждения, так как областной суд уже решил этот вопрос во вступившем в окончательную постановлении от 9 ноября 2004 года (см. выше). Что же касается задержания заявителя в милиции на ночь с 19 по 20 февраля 2004 года, то районный суд постановил следующее:

«На слушании дела достоверно установлено, что [заявитель] действительно был доставлен в отделение милиции Советского района в г. Липецке ночью 19 февраля 2004 года и оставался [там] до того момента, когда он был [формально] задержан следователем как подозреваемый. По этой причине суд считает необходимым зачесть один день, 19 февраля 2004 года, в срок содержания заявителя под стражей.»

40.  1 марта 2005 года Липецкий областной суд в кассационной инстанции оставил без изменений вынесенный заявителю приговор.

II.  СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

41 .  Уголовное дело может быть возбуждено по полученной жалобе при наличии достаточных жалоба доказательств наличия элементов состава преступления (ст. 140 Уголовно-процессуального кодекса). Уголовное дело может быть возбуждено прокурором или следователем с согласия прокурора (ч. 1 ст. 146 УПК).

42 .  Потерпевший – это физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный или моральный вред. Потерпевший, в частности, вправе: давать показания, участвовать в следственных действиях, задавать вопросы экспертам и подавать ходатайства (ст. 42 УПК).

ПРАВО

I.  ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТ. 3 КОНВЕНЦИИ

43.  На основании ст. 3 Конвенции заявитель жаловался на то, что 19 и 20 февраля 2004 года подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и что его жалоба не была надлежащим образом расследована. Ст. 3 Конвенции гласит следующее:

« Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.»

A.  Приемлемость

44.  Правительство утверждало, что срок подачи данной жалобы был пропущен: Липецкий областной суд вынес окончательное решение по делу 9 ноября 2004 года, а поданная жалоба датируется 29 июля 2005 года.

45 .  Суд отмечает, что в письме от 23 марта 2005 года заявитель описал обстоятельства жестокого обращения и незарегистрированного задержания, имевших место 19 и 20 февраля 2004 года, и сообщил Суду, что, по его мнению, было совершено нарушение ст. 3 и п. 1 ст. 5 Конвенции. Письмо это пришло в Суд в пределах шести месяцев с момента вынесения областным судом окончательного решения и содержало достаточную информацию по существу жалобы заявителя. 6 июня 2005 года Секретариат Суда предоставил заявителю бланк жалобы, который тот отослал обратно 29 июля 2005 года. С учетом задержек, обычных для российской почтовой службы, данный срок не представляется чрезмерно длительным. Соответственно, Суд считает, что жалоба была подана с соблюдением сроков, указанных в п. 1 ст. 35 Конвенции.

46.  Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении п. 3 ст. 35 Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что эта жалоба также не является неприемлемой и ни по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

B.  Существо дела

1.  Соблюдение ст. 3 в свете предположительного жестокого обращения со стороны милиции

47.  Суд многократно постановлял, что власти несут обязательство защищать физическую неприкосновенность лиц, заключенных под стражу. Если лицо помещается под стражу в добром здравии, а в момент освобождения у него имеются телесные повреждения, то на Государство возлагается обязанность предоставить достоверное объяснение происхождения этих телесных повреждений (см. дела Рибитщ против Австрии (Ribitsch v. Austria), 4 декабря 1995 года, Серия A № 336, п. 34, и Салман против Турции (Salman v. Turkey) [GC], № 21986/93, п. 100, ECHR 2000-VII). В оценке доказательств Суд, как правило, применяет принцип «разумной достоверности доказывания» (см. дело Ireland v. the United Kingdom, 18 января 1978, п. 161, Серия A № 25). Однако такое доказательство может проистекать и из наличия нескольких достаточно достоверных, четких и взаимно согласующихся выводов или аналогичной неопровержимой презумпции фактов. Если информация о рассматриваемых событиях полностью или большей частью находится в исключительном распоряжении властей – например, как в случае с лицами, заключенными под стражу и в силу этого находящимися под контролем властей – то причинение таким лицам телесных повреждений в период их содержания под стражей дает основания для достоверной презумпции о связанных с этим фактах. В действительности, можно считать, что бремя предоставления удовлетворительных и убедительных объяснений возлагается на властей (см. дела Ribitsch, п. 34, и Salman, п. 100 – оба дела цитировались выше).

48.  Правительство отрицало, что заявитель подвергся жестокому обращению. По мнению Правительства, у Суда нет достаточных доказательств того, что заявитель был подвергнут обращению, нарушающему ст. 3.

49.  По поводу фактов Суд отмечает, что ночью 19 февраля 2004 года сотрудники отделения милиции Советского района пришли домой к заявителю на ул. Лавочкина, и начиная с этого момента заявитель находился под их полным контролем. В тот день заявителя видели многие люди, в том числе его жена, сын и гостившие у них родственники, но никто из них не видел у заявителя никаких телесных повреждений. Утверждение о том, что заявитель был избит по пути домой с работы, плохо согласуется с показаниями перечисленных лиц, если принять во внимание тяжесть причиненных заявителю телесных повреждений и места расположения травм, среди которых переломы ребер и многочисленные кровоподтеки на голове и верхней части туловища. Вышеприведенное утверждение также не подтверждается и никакими другими достоверными доказательствами: графолог установил, что показания от 20 февраля 2004 года не были ни написаны, ни подписаны заявителем и являются поддельными (см. выше, п. 20). Таким образом, установлено, что до заключения под стражу заявитель находился в добром здравии.

50.  Во второй половине следующего дня заявителя осмотрели врачи и обнаружили у него большие кровоподтеки по всей верхней части тела, включая голову, лицо и руки, а также четыре сломанных ребра. Заявитель пребывал на стационарном лечении в больнице до 3 марта 2004 года.

51.  По словам заявителя, причинение ему телесных повреждений стало результатом жестокого обращения с ним со стороны сотрудников отделения милиции Советского района, которые пытались силой вынудить его дать признательные показания и рассказать им о вещественных доказательствах. Сотрудники милиции многократно ударяли его по лицу и корпусу, избивали его руками и ногами. Суд отмечает, что излагаемая версия событий совпадает с выводами судебно-медицинской экспертизы. Более того, поскольку, пребывая в рассматриваемое время под стражей, заявитель находился под исключительным контролем российской милиции, то причинение ему телесных повреждений в период содержания под стражей дает основания для достоверной презумпции касательно связанных с этим фактах. Однако Правительство и внутригосударственные органы власти оказались не в состоянии представить удовлетворительное и убедительное объяснение о том, каким образом упомянутые телесные повреждения были причинены. Их версия событий, согласно которой заявитель был избит частными лицами за день до задержания, опровергается показаниями членов семьи заявителя, понятого Ч. и дежурного милиционера. Эта версия представляется полностью недостоверной в отсутствие подтверждающих ее доказательств, а также в отсутствие каких-либо реальных попыток расследовать данное дело со стороны внутригосударственных органов власти.

52.  Принимая во внимание подробные и взаимно согласующиеся утверждения заявителя, которые он делал при каждой возможности сделать это свободно и которые подтверждаются заключением судебно-медицинской экспертизы, а также ввиду отсутствия иных достоверных объяснений о происхождении телесных повреждений, обнаруженных у заявителя в ходе данной экспертизы, Суд согласен с тем, что заявитель подвергся жестокому обращению со стороны милиции.

53.  Что же касается тяжести жестокого обращения, то Суд повторяет: чтобы определить, следует ли считать пыткой ту или иную форму жестокого обращения, Суд должен руководствоваться закрепленным в ст. 3 различием между понятием пытки и понятием бесчеловечного и унижающего обращения. Представляется, что, по смыслу, с помощью такого различия Конвенция была призвана особо строго осудить умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее очень сильные и жестокие страдания (см. дела Аксой против Турции (Aksoy v. Turkey), 18 декабря 1996 года, п. 64, Отчеты о постановлениях и решениях 1996-VI; Айдин против Турции (Aydın v. Turkey), 25 сентября 1997 года, пп. 83-84 и 86, Отчеты о постановлениях и решениях 1997-VI; Сельмуни против Франции (Selmouni v. France) [GC], № 25803/94, п. 105, ECHR 1999-V; Дикме против Турции (Dikme v. Turkey), № 20869/92, пп. 94-96, ECHR 2000-VIII; а также, в числе прочих источников, дело Батı и др. против Турции (Batı and others v. Turkey), №№ 33097/96 и 57834/00, п. 116, ECHR 2004-IV (извлечения)).

54.  В настоящем деле Суд считает, что факт причинения заявителю физической боли или страданий подтверждается заключением судебно-медицинской экспертизы и утверждениями заявителя о жестоком обращении с ним в отделении милиции Советского района. Хотя причиненные ему телесные повреждения были отнесены к категории «средней тяжести» в рамках внутригосударственного разбирательства, Суд считает, что четыре перелома ребер и многочисленные кровоподтеки и ссадины свидетельствуют о тяжести жестокого обращения, которому подвергся заявитель. Для оценки тяжести рассматриваемых деяний также имеет значение и то, что боль и страдания были причинены заявителю умышленно, с целью получения от него признания в совершении преступления, в котором он подозревался. В этих обстоятельствах Суд приходит к выводу, что рассматриваемое жестокое обращение, взятое в целом, с учетом его продолжительности, цели и тяжести, является пыткой в значении ст. 3 Конвенции.

55.  Соответственно, имело место нарушение ст. 3 Конвенции по существу.

2.  Соблюдение ст. 3 применительно к эффективности расследования

56.  Суд повторяет, что если лицо выступает с доказуемой жалобой о том, что оно было подвергнуто очень жестокому обращению, нарушающему ст. 3, то в таком случае эта статья подразумевает необходимость проведения эффективного официального расследования. Чтобы расследование считалось «эффективным», оно должно давать принципиальную возможность установить обстоятельства дела и выявить и наказать виновных. Это обязательство требует не достижения результата, а наличия средства для этого. Расследование серьезных жалоб на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что власти всегда должны предпринимать серьезные попытки выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы при закрытии дела или принятии решений (см. Ассенов и др. против Болгарии (Assenov and others v. Bulgaria), 28 октября 1998 года, п. 103 и последующие, Отчеты о постановлениях и решениях 1998-VIII). Власти должны принимать все возможные разумные меры, чтобы обеспечить доказательства по делу, и в числе прочего показания очевидцев, заключения судебно-медицинских экспертиз и т.д. Любой недостаток расследования, подрывающий его возможности по установлению причин возникновения телесных повреждений или личностей виновных может привести к несоблюдению вышеуказанных стандартов, причем в этом контексте также подразумевается и требование разумной быстроты и оперативности (см., в числе многих других источников, дело Михеев против России (Mikheyev v. Russia), № 77617/01, п. 107 и последующие, 26 января 2006 года, и цитировавшееся выше дело Assenov, п. 102 и последующие). Кроме того, расследование должно быть логически разумным. Суду часто приходилось оценивать, насколько оперативно власти среагировали на жалобы в соответствующее время (см. дело Лабита против Италии (Labita v. Italy) [GC], № 26772/95, п. 133 и последующие, ECHR 2000-IV). Суд также излагал свои соображения относительно быстроты возбуждения дел, задержек во взятии показаний и сроков проведения предварительного расследования (см. дело Инделикато против Италии (Indelicato v. Italy), № 31143/96, п. 37, 18 октября 2001 года).

57.  Правительство утверждало, что внутригосударственные власти полностью выполнили свои обязательства, вытекающие из вышеназванной правовой нормы. Заявитель не согласился с данным утверждением.

58.  Суд считает, что медицинские доказательства вреда здоровью заявителя в совокупности с его утверждениями о том, что он был избит сотрудниками милиции, составляют «доказуемую жалобу» о жестоком обращении. Соответственно, власти несут обязанность провести эффективное расследование обстоятельств предполагаемого жестокого обращения.

59.  Судебно-медицинская экспертиза показала наличие признаков жестокого избиения на лице и теле заявителя. Наличие таких телесных повреждений свидетельствовало о совершении нападения уголовного характера с фактическим причинением вреда здоровью или как минимум о совершении уголовного преступления в виде избиения. В соответствии с российским законодательством, жалоба уголовного характера, поданная заявителем, которая подтверждалась вышеприведенной информацией об элементах состава преступления, являлась достаточным основанием для возбуждения уголовного дела (см. выше, п. 41). Однако уголовное дело так и не было возбуждено, и отказ в возбуждении уголовного дела был оставлен в силе прокуратурой и липецкими судами. В отсутствие уголовного дела заявителю не мог быть предоставлен процессуальный статус потерпевшего, что ограничивало участие заявителя в расследовании и лишало его возможности пользоваться правами, связанными с этим процессуальным статусом, в том числе правом подавать ходатайства и задавать вопросы медицинским экспертам (см. выше, п. 42). Следовательно, нельзя сказать, что заявителю было обеспечено право на эффективное участие в расследовании (ср.: Денис Васильев против России (Denis Vasilyev v. Russia), № 32704/04, п. 126, 17 декабря 2009 года).

60.  Суд считает, что в силу своих масштабов проведенное расследование не может быть охарактеризовано как эффективное или адекватное. Самые основные следственные действия, например: осмотр места, где заявитель, по его утверждению, был избит; сбор вещественных доказательств, таких как бейсбольная бита или обои с пятнами крови; организация очных ставок между заявителем и сотрудниками отделения милиции Советского района, – так и не были осуществлены. Согласившись с версией о том, что за день до заключения под стражу заявитель был избит лицами, не являвшимися сотрудниками милиции, следователь принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела, невзирая на наличие большого количества доказательств медицинского характера, подтверждающих факт совершения преступления, и не предпринял никаких попыток выявить вероятных виновников, осмотреть место преступления или опросить свидетелей, которые в тот день могли видеть заявителя. Одних только этих недостатков, о причинах которых Суду не было предоставлено никаких объяснений, уже достаточно для признания расследования неэффективным.

61.  Наконец, Суд не согласен с тем, что внутригосударственное можно охарактеризовать как независимое. Заявитель жаловался, что был подвергнут жестокому обращению в целях получения от него признательных показаний. Сотрудники милиции привели его в кабинет следователя Н. утром 20 февраля 2004 года и оставались там все то время, пока заявитель записывал свои показания. Следователь видел у заявителя явные телесные повреждения, но не предпринял в связи с этим никаких действий, а лишь отметил, что, по словам заявителя, тот был избит неизвестными лицами. Вероятно, присутствие милиционеров, предположительно причастных к жестокому обращению с заявителем, мешало последнему говорить об этом свободно, но следователь не удалил этих милиционеров из кабинета и не стал по своей собственной инициативе расследовать происхождение телесных повреждений заявителя. Ввиду того что г-н Н. был назначен следователем по уголовному делу, в котором заявитель являлся подозреваемым, то очевидна заинтересованность г-на Н. в том, чтобы получить от заявителя показания, не принимая во внимание обстоятельства их получения. Последующая проверка жалобы заявителя на жестокое обращение со стороны милиции была поручена тому же г-ну Н. По мнению Суда, неэффективность расследования данного дела усугубилась еще и отсутствием независимости следователя от лиц, причастных к расследуемым событиям (см. Мехмет Эмин Юксель против Турции (Mehmet Emin Yüksel v. Turkey), № 40154/98, п. 37, 20 июля 2004 года).

62.  В свете вышеизложенного Суд считает, что власти оказались не в состоянии провести эффективное уголовное расследование жалоб заявителя на жестокое обращение. Соответственно, имело место и нарушение ст. 3 в ее процессуальном аспекте.

II.  ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТ. 5 КОНВЕНЦИИ

63.  На основании ст. 5 Конвенции заявитель жаловался на то, что был заключен под стражу на период с 19 по 20 февраля 2004 года и данный факт не был надлежащим образом зарегистрирован. Ст. 5 в соответствующей части гласит следующее:

«1.  Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом ...»

A.  Приемлемость

64.  Правительство утверждало, что данная жалоба подлежит отклонению ввиду неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, а также по причине пропуска сроков подачи.

65.  Суд повторяет, что шестимесячный срок, как правило, начинает исчисляться с момента принятия окончательного решения в процессе исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Но если заранее очевидно, что у заявителя нет эффективных средств правовой защиты, то срок этот начинает исчисляться с момента совершения действий или принятия мер, на которые жалуется заявитель. Тем не менее, нельзя толковать п. 1 ст. 35 таким образом, что она требует  от заявителя подать жалобу в Суд еще до того, как будет окончательно определено его положение на внутригосударственном уровне. Следовательно, если у заявителя имеется средство правовой защиты, представляющееся ему реальным, и только потом ему становится известно об обстоятельствах, делающих данное средство неэффективным, то в целях п. 1 ст. 35 может быть целесообразно исчислять шестимесячный срок с того дня, когда заявитель впервые узнал или должен был узнать о подобных обстоятельствах (см. дела Варнава и др. против Турции (Varnava and others v. Turkey) [GC], №№ 16064/90, 16065/90, 16066/90, 16068/90, 16069/90, 16070/90, 16071/90, 16072/90 и 16073/90, п. 157, ECHR 2009-...; Павленко против России (Pavlenko v. Russia), № 42371/02, п. 70, 1 апреля 2010 года, и Зенин против России (Zenin v. Russia) (dec.), № 15413/03, 24 сентября 2009 года).

66.  Суд, прежде всего, отмечает, что Правительство не указало конкретное средство правовой защиты, которое заявитель должен был использовать. По поводу фактов Суд отмечает, что заявитель предпочел подать в рамках уголовного процесса жалобу об имевшей место ситуации, которая предположительно являлась уголовным преступлением, состоящим в незаконном лишении свободы. Заявитель и его адвокат многократно просили следователя, а впоследствии – липецкие суды оценить законность этой ситуации (см. выше, пп. 29 и 33), однако все внутригосударственные решения обошли молчанием этот вопрос. Обычная цепочка жалоб завершилась окончательным решением Липецкого областного суда от 9 ноября 2004 года, и именно тогда заявителю, вероятно, стало известно о неэффективности его жалобы, поданной в рамках уголовного процесса. Заявитель направил жалобу в Суд письмом от 23 марта 2005 года, а затем, 29 июля 2005 года, представил заполненный формуляр жалобы. По причинам, описанным в п. 45, Суд удовлетворяется тем, что жалоба была подана в течение шести месяцев начиная с 9 ноября 2004 года, то есть с того дня, когда было вынесено постановление областного суда. В этих обстоятельствах возражение Правительства должно быть отклонено.

67.  Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении п. 3 ст. 35 Конвенции. Суд также отмечает, что данная жалоба не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она подлежит признанию приемлемой.

B.  Существо дела

68.  Заявитель утверждал, что с 19 ч 30 мин. 19 февраля 2004 года до 10 ч 20 февраля 2004 года он был лишен свободы вследствие произвола государственных органов. Его поместили в камеру, но не составили протокол задержания и не внесли его имя в журнал регистрации задержанных. Законных оснований для его задержания не было.

69.  Правительство подтвердило, что 19 февраля 2004 года заявитель был задержан сотрудниками милиции. Внутригосударственные суды постановили, что его задержание и последующее заключение под стражу были законными и соответствовали требованиям уголовного процесса. Заявитель был предан суду спустя сорок восемь часов после задержания.

70.  Что касается фактов, то стороны не спорят между собой о том, 19 февраля 2004 года заявитель был лишен свободы и заключен под стражу сотрудниками отделения милиции Советского района. В единственном протоколе задержания, имеющемся в распоряжении Суда, указано, что заявитель был задержан 20 февраля 2004 года в прокуратуре Советского района г. Липецка (см. выше, п. 15). Никаких иных документов о задержании заявителя в период с 19 по 20 февраля 2004 года Суду представлено не было.

71.  Суд повторяет, что отсутствие протокола задержания или заключения под стражу в случае лишения свободы само по себе должно считаться серьезнейшим недостатком, поскольку, в соответствии с позицией, которой всегда придерживался Суд, нерегистрируемое задержание лица являет собой полное отрицание принципиально важных гарантий, закрепленных в ст. 5 Конвенции, и составляет серьезнейшее нарушение этой правовой нормы. Отсутствие фиксации такой информации как дата, время и место заключения под стражу, имя задержанного, причины задержания и имя лица, которое произвело это задержание, несовместимо с требованием законности, а равно и с самой целью ст. 5 Конвенции (см. дела Федотов против России (Fedotov v. Russia), № 5140/02, п. 78, 25 октября 2005 года; Менешева против России (Menesheva v. Russia), № 59261/00, п. 87, ECHR 2006 года; и Курт против Турции (Kurt v. Turkey), 25 мая 1998 года, п. 125, Отчеты о постановлениях и решениях 1998-III).

72.  В данном деле протокол задержания в итоге все же был подготовлен, однако указанные в нем дата, время и место задержания заявителя отличались от фактических. Задержание заявителя на всю ночь с 19 по 20 февраля 2004 года в помещении отделения милиции Советского района не было ни зафиксировано, ни подтверждено в процессуальной форме. Суд считает это нарушением подразумеваемых ст. 5 Конвенции требований о надлежащей фиксации лишения свободы (см. дело Ангелова против Болгарии (Anguelova v. Bulgaria), № 38361/97, п. 157, ECHR 2002-IV, и Менешева – цитировалось выше, пп. 87‑89).

73.  Таким образом, незарегистрированное задержание заявителя на период с 19 по 20 февраля 2004 года являлось нарушением п. 1 ст. 5 Конвенции.

III.  ПРИМЕНЕНИЕ СТ. 41 КОНВЕНЦИИ

74.  Ст. 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.»

A.  Ущерб

75.  Заявитель требовал компенсацию морального ущерба в размере 50 000 евро (EUR).

76.  Правительство указало, что требуемая сумма чрезмерной в свете прецедентной практики Суда по аналогичным делам.

77.  По мнению Суда, заявитель, очевидно, испытывал физическую боль, переживания и расстройство вследствие применения к нему жестокого обращения в районном отделении милиции, вследствие неэффективности расследования его жалоб, а также в результате его незарегистрированного задержания. Давая оценку на основе принципа справедливости, Суд присуждает заявителю требуемую им компенсацию морального ущерба, то есть 50 000 евро плюс суммы любых налогов, которые могут подлежать отчислению с данной компенсации.

B.  Расходы и издержки

78.  Заявитель не требовал компенсации расходов и издержек. Соответственно, присуждать такую компенсацию нет необходимости.

C.  Процент за просрочку выплат

79.  Суд считает справедливым назначить процент за просрочку выплат в размере максимальной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

ВВИДУ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Признает жалобу приемлемой;

2.  Постановляет, что имело место нарушение ст. 3 Конвенции как по существу, так и в процессуальном аспекте;

3.  Постановляет, что имело место нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции, выразившееся в незарегистрированном содержании заявителя под стражей в ночь с 19 по 20 февраля 2004 года;

4.  Постановляет следующее:

(a)  в течение трех месяцев с момента, когда настоящее постановление станет окончательным в соответствии с п. 2 ст. 44 Конвенции, Государство-ответчик обязано выплатить заявителю компенсацию морального ущерба в размере 50 000 евро (пятидесяти тысяч евро) плюс суммы любых налогов, которые могут подлежать отчислению с данной компенсации, в российских рублях по курсу на день выплаты;

(b)  за период просрочки выплаты начиная с момента истечения вышеупомянутого трехмесячного срока на сумму вышеозначенной компенсации подлежит начислению постой процент в размере максимальной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта.

Составлено на английском языке и доведено до сведения надлежащих лиц в письменной форме 7 октября 2010 года в соответствии с пп. 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

Сорен Нильсен (Søren Nielsen)             Кристос Розакис (Christos Rozakis)
Секретарь Секции                                             Председатель