Дело Хашиев против России

и

Акаева против России

(жалобы №№ 57942/00 и 57945/00)

Решение

24 февраля 2005 г.

Решение станет окончательным в условиях, установленных статьей 44 § 2 Конвенции. Оно может подлежать редакторской правке.

В деле Хашиев против России и Акаева против России,

Европейский суд по правам человека (бывшая Первая секция), заседая Палатой в составе:

Мистера C.L. Rozakis, Председателя,
Мистера P. Lorenzen,
Мистера G. Bonello,
Миссис F. Tulkens,
Миссис N. Vajić,
Мистера A. Kovler,
Мистера V. Zagrebelsky, судей
и мистера S. Nielsen, секретаря Секции,

Совещаясь в закрытом судебном заседании 14 октября 2004 и 27 января 2005 года,

Выносит следующее решение, которое принято последней указанной датой:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано двумя жалобами ( 57942/00 и 57945/00) против Российской Федерации, поданными в Суд в соответствии с Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод двумя российскими гражданами, господином Магомедом Ахметовичем Хашиевым и госпожой Розой Арибовной Акаевой (“заявители”), 25 мая 2000 года и 20 апреля 2000 года соответственно.

2. Заявители, которым была предоставлена правовая помощь, были представлены господином Кириллом Коротеевым, юристом «Мемориала», российского НКО, действующего в Москве, и господином Вильямом Боурингом, юристом, практикующим в Лондоне. Российское Правительство было представлено Павлом Лаптевым, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.

3. Заявители указывали, что их родственников пытали и что они были убиты служащими российских федеральных войск в Чечне в феврале 2000 года. Они также указывали, что расследование фактов смерти не было эффективным. Они ссылались на статьи 2, 3 и 13 Конвенции.

4. Жалобы были переданы во вторую секцию Суда. (Правило 52 § 1 Регламента Суда). В этой секции Палата для рассмотрения дела (Статья 27 § 1 Конвенции), была образована в соответствии с Правилом 26 § 1.

5. 1 ноября 2001 года Суд поменял состав Секций (Правило 25 § 1). Дело было передано во вновь образованную Первую Секцию (Правило 52 § 1).

6. Палата приняла решение об объединении жалоб в одно производство. (Правило 42 § 1).

7. Решением от 19 декабря 2002 года Суд объявил жалобу приемлемой.

8. Заявители и Правительство представили свои меморандумы по существу дела (Правило 59 § 1).

9. Слушание проходило во Дворце прав человека в Страсбурге 14 октября 2004 г. (Правило 59 § 3).

В Суд явились:

(a) со стороны Правительства:

Господин П. Лаптев, Уполномоченный Российской Федерации в Европейском суде по правам человека,
господин Ю. Берестнев,
госпожа A. Сапрыкина;

(b) со стороны заявителя:

Господин Б. Боуринг, профессор, представитель,
Господин Ф. Лич,
Господин К. Коротеев, советники.

Суд заслушал господина П. Лаптева, Ф. Лича, Б. Боуринга, К.Коротеева.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

10. Заявители родились в 1942 и 1955 гг. соответственно и проживали в Грозном, Чечня. Первый заявитель в настоящее время проживает в Ингушетии, второй – в Московской области.

A. Факты

11. Факты, связанные со смертями родственников заявителей и проведением расследования, частично оспаривались сторонами. В свете этого Суд затребовал у Правительства копии всех материалов расследования фактов смерти родственников заявителей. Суд также запросил дополнительные доказательства у заявителей в подтверждение заявленных нарушений.

12. Представление сторонами фактов, касающихся смертей родственников заявителей и проведения расследования изложены в разделах 1 и 2 ниже. Описание материалов, представленных в Суд, содержатся в части B.

1. Убийство родственников заявителей.

13. Первый заявитель жил в доме 101 на улице Ташкалинской в Старопромысловском районе Грозного. После 1991 года первый заявитель, ингуш по национальности, пытался продать свой дом и уехать в связи с опасной ситуацией в Чечне, но не мог найти покупателя. В ходе военных действий в 1994-1996 первый заявитель и его семья оставались в Ингушетии, и после их возвращения вся их собственность была разрушена или разграблена.

14. В ноябре 1999 первый заявитель покинул Грозный из-за возобновления военных действий. Его родственники решили остаться в Грозном, чтобы присматривать за их домом и имуществом. Это были его брат, Хамид Хашиев, (1952 года рождения), его сестра Лидия Хашиева (1943 года рождения) и два ее сына, Ризван Таймесканов (1977 года рождения) и Анзор Таймесканов (1982 года рождения). Брат первого заявителя жил на улице, параллельной Ташкалинской, - Нефтяной, в доме 109, а его сестра жила в соседнем доме 107 на улице Нефтяной.

15. Второй заявитель проживала в квартале «Ташкала» Старопромысловского района Грозного. В октябре 1999 года она уехала из города с матерью и сестрой в связи с военными действиями. Ее брат, Адлан Акаев (1953 года рождения) остался присматривать за имуществом и домом, расположенном в доме 244 на Нефтяной.

16. В декабре 1999 года российские федеральные войска начали операцию по занятию Грозного. Тяжелые бои продолжались до конца января 2000 года, когда центральные части города были, наконец, взяты. Точные даты, когда был взят Старопромысловский район Грозного, так и остаются невыясненными. Заявители указывали со ссылкой на информационные агентства РИА и Интерфакс, что к 20 января 2000 года Старопромысловский район находился под полным контролем федеральных сил. Некоторые свидетельские показания, полученные стороной заявителя, указывают на то, что федеральные войска заняли этот район с 27 декабря 1999 года. Правительство оспаривало эти заявления и ссылалось на свидетельские показания, якобы содержащиеся в материалах уголовного дела номер 12038, о том, что хотя войска находились в районе с 1 января 2000 года, они все еще испытывали сопротивление со стороны чеченских боевиков. Однако, таких свидетельских показаний не содержалось в материалах дела, представленных Правительством Суду, и они не содержались в описи документов дела.

17. К концу января 2000 года заявители узнали, что их родственники были убиты в Грозном. 25 января 2000 года первый заявитель, его сестра и одна из их соседок из Грозного, поехали в Грозный, чтобы узнать о судьбе их родственников. Около дома 107 по Нефтяной улице они нашли три тела, лежащие во дворе, с огнестрельными ранениями. Это были Лидия Хашиева и Анзор Таймесканов, сестра и племянник первого заявителя, и Адлан Акаев, брат второго заявителя. Брат второго заявителя держал в руке удостоверение декана факультета физики Педагогического института Грозного. Другие документы были в кармане рубашки: его паспорт, удостоверение научного сотрудника Нефтяного института и водительские права. На других двух телах также были найдены удостоверения личности.

18. Первый заявитель и женщины должны были вернуться в Ингушетию в тот же день в связи с комендантским часом в 5 часов вечера. Там они сообщили семье Адлана Акаева, в том числе второму заявителю, о его смерти. 28 января они вернулись в Грозный, чтобы забрать тела. Солдаты из Старопромысловского района помогли им унести тела. Первый заявитель увез тела в село Вознесенское в Ингушетии, где они были захоронены 29 января 2000 года.

19. Первый заявитель указывает, что на телах его родственников были множественные ножевые ранения и огнестрельные раны и что некоторые кости были сломаны. В частности, на теле Лидии Хашиевой было 19 ножевых ранений, руки и ноги были сломаны и выбиты зубы. На теле Анзора Таймесканова было множество колото-резаных ран и огнестрельных ранений, у него была сломана челюсть. (см. § 51 ниже).

20. 28 января 2000 второй заявитель поехала в Вознесенское и увидела тела своего брата и родственников первого заявителя. Она увидела огромное количество огнестрельных и колото-резаных ран и следы избиений и пыток на теле ее брата и на других телах. В частности, она указывает, что на теле ее брата было 7 следов от выстрелов в черепе, сердце и брюшной полости. Левая сторона его лица была в синяках, и была сломана ключица. (см. § 61).

21. Оба заявителя сообщили, что они не связывались с врачами и не фотографировали тела в этот момент, поскольку находились в состоянии шока из-за насильственных смертей родственников.

22. 2 февраля 2000 года сельские власти в Ингушетии выдали свидетельство, подтверждающее, что тело Адлана Акаева, привезенное из Старопромысловского района Грозного, было захоронено 29 января 2000 года на сельском кладбище.

23. 9 февраля 2000 года второй заявитель поехала в Грозный. Во дворе дома 107 на Нефтяной улице она подобрала гильзы от автомата и шляпу брата. В тот же день она видела пять других тел с находящимся рядом домом. Все были застрелены. Она узнала, что шестая женщина, Елена Г., была ранена, но выжила. Второй заявитель позже нашла ее в Ингушетии. Елена Г. сообщила ей, что в них стреляли солдаты и что она видела ее брата живым последний раз 19 января.

24. 10 февраля 2000 года первый заявитель вместе с его дочерью и сестрой снова поехали в Грозный, надеясь найти пропавшего брата и племянника. При помощи местного жителя они нашли три тела, лежащие между расположенными рядом гаражами. Это были тела Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова, брата и второго племянника заявителя. Третье тело принадлежало Магомеду Гойгову, соседу. Первый заявитель сфотографировал тела. Затем он привез машину, чтобы увезти тела в Ингушетию, где они были захоронены на следующий день. Тело Гойгова забрали его родственники для захоронения.

25. Первый заявитель сообщает, что тело Хамида Хашиева было изувечено, половина черепа была разбита, несколько пальцев отрезано. Тело Ризвана было сильно изуродовано многочисленными выстрелами. (см. §§ 52 и 54).

26. 10 февраля 2000 года по ходатайству первого заявителя три тела были осмотрены сотрудниками отделения внутренних дел г. Назрани, которые отметили многочисленные выстрелы в голову, тело и конечности. Экспертиза проводилась в Малгобекском городском морге. Одежда с трупов снята не была.

27. Мать второго заявителя умерла 29 апреля 2000 года от сердечного приступа. Второй заявитель указывает, что ее смерть была вызвана известием о смерти ее сына.

2. Расследование фактов смерти

28. 7 февраля 2000 года Малгобексий городской суд Ингушетии, рассматривая иск второго заявителя, установил факт смерти ее брата, Адлана Акаева, имевший место в Грозном 20 января. Суд основывал свое решение на объяснениях истца и показаниях двух свидетелей. Они подтвердили, что тело было найдено в Грозном во дворе дома Хашиевых с многочисленными огнестрельными ранениями и было захоронено 29 января 2000 года в селе Пседак. После решения суда 18 февраля органы ЗАГСа выдали свидетельство о смерти брата второго заявителя.

29. 14 марта 2000 года городская прокуратура выдала документ первому заявителю, свидетельствующий, что 10 февраля 2000 года тело его брата, Хамида Хашиева, было найдено в Грозном, и что имел место факт насильственной смерти в связи с многочисленными выстрелами в голову и тело.

30. 7 апреля 2000 года Малгобекский городской суд Ингушетии по заявлению первого заявителя, установил факты смертей Хамида Хашиева, Лидии Хашиевой, Ризвана Таймесканова и Анзора Таймесканова, которые произошли 19 января 2000 года в Грозном. Решение суда основано на объяснениях первого заявителя и двух свидетелей. Суд указал в решении, что уголовное дело возбуждено и идет расследование (нет доказательств, что уголовное дело было возбуждено к тому моменту). Вслед за решением суда органы ЗАГСа выдали свидетельства о смерти четырех родственников первого заявителя 19 апреля 2000 года.

31. Правительство представило копию материалов дела номер 12038, возбужденного 3 мая 2000 года городской прокуратурой Грозного, после публикации «Свобода или смерть» в Новой газете от 27 апреля 2000 года о массовых убийствах среди мирного населения в Грозном 19 января 2000 года. Соответствующие документы, представленные Правительством, перечислены в разделе B.

32. 27 мая 2000 года военный прокурор военной части номер 20102 (Российские федеральные войска в Чечне) проинформировал первого заявителя в ответ на его жалобу от 5 апреля в связи с фактами смерти его родственников, что после проверки прокурора не было принято постановления о возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступлений в действиях федеральных военнослужащих.

33. 6 июня 2000 года прокурор города сообщил первому заявителю, что уголовное дело номер 20540020, возбужденное 4 мая 2000 года по фактам смерти Ризвана Таймесканова и Хамида Хашиева, было передано 15 мая 2000 года в Прокуратуру республики Ингушетия.

34. 30 июня 2000 года военная прокуратура на запрос Правозащитного центра «Мемориал» относительно информации по расследованию смерти брата второго заявителя, переслала этот запрос в военную прокуратуру Северного Кавказа.

35. 17 июля 2000 года второй заявитель была проинформирована письмом Главного военного прокурора, адресованного в Прокуратуру Северного Кавказа, что “местная прокуратура” расследует дело о смерти ее брата.

36. 20 июля 2000 года Главный военный прокурор в ответ на запрос неправительственной организации «Human Rights Watch» о нарушениях прав мирного населения в Грозном в декабре 1999 - январе 2000 года, сообщил, что военная прокуратура расследовала только одно дело – об убийстве и телесных повреждениях двух женщин – которое не было связано с заявителями. Это расследование все еще продолжалось и было под контролем Главного военного прокурора.

37. В сентябре 2000 года два уголовных дела, возбужденные по жалобам заявителей, были объединены в одно в городской прокуратуре Грозного за номером 12038. Расследование приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. Последний документ, представленный российским правительством, датирован 22 января 2003 года; в нем заместитель прокурора Чеченской республики продлил срок следствия по делу до 27 февраля 2003 года. Расследование, которое проводилось городской прокуратурой Грозного, основывалось на версии, изначально представленной заявителями и свидетелями, с указанием на то, что убийства были совершены военными. Следствие не смогло установить, какое военное подразделение ответственно за убийство, и обвинения никому не были предъявлены (см. часть B ниже по описанию представленных копий материалов следствия).

38. В ноябре 2000 года Президиум Верховного суда Ингушетии отклонил надзорный протест Прокурора Республики, в котором он требовал отменить решение Малгобекского городского суда от 7 февраля 2000 года. Другой надзорный протест был принесен Заместителем Председателя Верховного суда РФ, и 1 октября 2001 года Верховный суд отменил решение. Верховный суд ссылался на статью 250 ГПК, которая устанавливает, что в лицо, требующее от суда установления юридически значимого факта, должно указать основания для установления такого факта. Суд пришел к выводу, что второй заявитель не указал оснований, по которым он добивался установления факта смерти его брата. Дело было направлено на новое рассмотрение в городской суд. 27 ноября 2001 года городской суд оставил заявление без рассмотрения в связи с повторной неявкой второго заявителя. Второй заявитель указывала, что не была проинформирована о том, что процесс возобновлен, и повестки ей не направлялись.

39. В конце 2002 года первый заявитель обратился с иском в районный суд к Министерству Финансов, в котором требовал компенсации материального ущерба и компенсации морального вреда. Заявитель указывал, что четыре его родственника были убиты в Грозном в январе 2000 года военными. Он нашел их тела и с огромным трудом перевез их в Ингушетию, где они были захоронены. Уголовное дело было возбуждено, но виновные в убийстве установлены не были. Свидетель Николай Г. давал суду показания, что он проживает в Старопромысловском районе недалеко от семьи заявителя. В январе 2000 года, примерно через месяц после взятия Грозного федеральными войсками, он видел военного, ведущего Хамида Хашиева и двух его племянников к гаражам. Они шли перед БТРом, на корпусе которого сидели вооруженные солдаты. Вскоре послышались автоматные очереди из-за гаражей. Когда он попытался побежать туда, солдаты ему пригрозили. Он также указал, что кто-то из прокуратуры грозил ему «держать язык за зубами ». Другие свидетели давали показания на предмет того, при каких обстоятельствах тела были найдены в Грозном, перевезены в Ингушетию и захоронены, и о состоянии тел перед захоронением.

40. 26 февраля 2003 суд Назрани частично удовлетворил иск первого заявителя и присудил ему компенсацию материального ущерба и морального вреда 675,000 рублей.

41. Суд указал, что это общеизвестный факт, что Старопромысловский район находится под полным контролем российских федеральных сил во время рассматриваемых событий, и что это не нуждается в доказывании. В то время только солдаты федеральных подразделений могли передвигаться по городу на БТРах и проверять документы. То, что Лидия Хашиева и Анзор Таймесканов были убиты в ходе проверки документов, следует из того факта, что их тела были найдены во дворе дома, и у них в руках были удостоверения личности. Далее суд указывает, что точно подразделение, ответственное за убийства, не было установлено следствием, которые было приостановлено 8 июня 2002 года. Однако, все военные подразделения относятся к государственным органам, а потому ущерб должен быть выплачен государством.

42. Решение было оставлено в силе Верховным судом Ингушетии от 4 апреля 2003 года, и 23 апреля 2003 года заявителю был выдан исполнительный лист. Решение не было исполнено незамедлительно, поскольку, как объяснило Правительство, заявитель не сообщил реквизиты своего банковского счета. 29 декабря 2004 года заявитель получил присужденную сумму в полном объеме.

43. В меморандуме по существу дела Правительство утверждало, что следственные действия продолжились в 2003 году. 18 марта 2003 года второй заявитель была признана потерпевшей в уголовном деле. 15 апреля 2003 были подготовлены дополнительные результаты экспертизы по телам Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова (предположительно, на основе имеющихся описаний тел). Были допрошены дополнительные свидетели. Правительство, однако, не представило копий этих документов Суду.

44. Правительство указывало, что следствие по делу номер 12038 «зашло в тупик», поскольку было признано невозможным установление очевидцев убийств.

B. Документы, представленные сторонами

45. Стороны представили большое количество документов, касающихся расследования убийств. Основные документы, относящиеся к делу, следующие:

1. Документы из материалов расследования

46. Правительство представило копию следственного дела номер 12038, которое включает два тома, и список содержащихся в них документов. В соответствии со списком, в деле содержится 130 документов, 88 из которых было представлено Суду. 7 марта 2003 года Суд повторно потребовал от Российского Правительства представить копии всех материалов, содержащихся в следственном деле. Правительство указало, что не представленные документы не имеют отношения к обстоятельствам данного дела.

47. Наиболее важные документы, содержащиеся в деле, следующие:

a) Постановление о возбуждении уголовного дела:

48. 3 мая 2000 после публикации статьи под названием «Смерть или свобода» в «Новой газете» от 27 апреля 2000 года, следователь городской прокуратуры Грозного возбудил уголовное дело по статье 105 пункты (a), (д), (e), (ж) Уголовного кодекса «по фактам массового убийства среди гражданского населения «205 ротой» в Грозном 19 января 2000 года».

b) заявления первого заявителя и его сестры

49. Материалы дела содержат краткое объяснение фактов первым заявителем, касающееся смерти его родственников и заявления о проведении расследования, датированные 10 февраля 2000 (направленное в Малгобекскую городскую прокуратуру) и 1 марта 2000 (направленное российскому Президенту).

50. В их свидетельских показаниях, датированных 5 мая 2000 года, первый заявитель и его сестра Мовлаткан Бокова (урожденная Хашиева) представляют подробное описание ситуации, касающейся обнаружения тел их родственников. Оба указывали, что 25 января 2000 года они ездили в Грозный со своей соседкой Фатимой Гойговой. На улице Ипроновской они встретили местного жителя, Вискана, который сообщил им, что их родственников забрали солдаты из федеральных войск. После того, как они обнаружили три тела около дома 107 по Нефтяной улице, они вернулись на Ипроновскую улицу, где увидели группу солдат, которые выносили из дома вещи и грузили их в грузовик. Первый заявитель попросил солдат помочь увезти тела, но один из них, представившийся как командир, Дима, которому было около 19 лет, одетый в камуфляж, отказался. Когда заявитель стал настаивать и сказал, что его сестра и племянники были убиты, Дима сказал, что боевики убили 32 солдат и что убийства мирных жителей были актом мести с их стороны. Заявитель начал проклинать их, но один из солдат достал пистолет, и Мовлаткан бросилась вперед, чтобы закрыть его. Оба указывают, что могли бы указать дом и узнать «командира Диму» Они вернулись 28 января в Грозный с машиной, забрали тела при помощи солдат из ближайшего укрепления и увезли их в Ингушетию.

51. Мовлаткан Бокова в своих дальнейших показаниях указывала, что она омывала тело Лидии Хашиевой перед похоронами, и видела огромное количество (около 20) колото-резанных и огнестрельных ранений на ее теле. Ее рука была сломана, передние зубы выбиты. Она далее указывала, что на голове Анзора Таймесканова было множество следов от ударов, и что его челюсть была сломана.

52. Первый заявитель и его сестра также указывали на обстоятельства их возвращения в Грозный 10 февраля 2000. Они указывали, что они снова встретили Вискана, который сказал им, что их родственники были уведены солдатами в гаражи. Они последовали его указаниям и нашли три тела, вмерзшие в землю и с ранениями в голову. Первый заявитель сделал фотографии тел на месте их обнаружения. В тот же день они отвезли тела в Ингушетию, где они были захоронены на следующий день, 11 февраля 2000 года. Они также указали, что подобрали во дворе дома 107 по Нефтяной улице гильзы, которые находятся у них.

c) заявления Райкат Хашиевой

53. Дочь первого заявителя, Райкат Хашиева, сопровождала своего отца и тетю в Грозный 10 февраля 2000 года. В своем заявлении от 10 мая 2000 года она подтверждает обстоятельства, касающиеся обнаружения тел Хамида Хашиева, Ризвана Таймесканова и Магомеда Гойгова.

d) описание тел и медицинская экспертиза

54. Экспертиза тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова проводилась следователем Малгобекской городской прокуратуры в муниципальном морге 10 февраля 2000 года. Тела были замерзшими, и экспертиза проводилась без удаления с тел одежды. 14 февраля 2000 года два заключения экспертизы были подготовлены медицинским экспертом на основе описания, сделанного следователем, и без осмотра экспертом тел. В заключении было указано, что в теле Хашиева было 8 огнестрельных ранений и что его смерть наступила от выстрела в голову. В теле Таймесканова было 8 выстрелов и его смерть также наступила в результате выстрелов в голову и тело.

55. 7 и 8 мая 2000 года Малгобекская прокуратура подготовила отчет и фотографии других доказательств по делу – удостоверений личности покойных, их одежды, фотографии тел, которые были сняты первым заявителем.

e) постановление о признании первого заявителя потерпевшим.

56. 5 мая 2000 года первый заявитель был признан потерпевшим в уголовном деле.

f) заявления местных жителей.

57. 14 мая 2000 года У. и Ю., две женщины, жительницы Старопромысловского района Грозного, дали свидетельские показания. Обе свидетельницы подтвердили, что они видели тела застреленных людей, и что в то время район находился под контролем федеральных сил. Никто из них не видел события убийства, но они ссылались на «слухи», что убийства были совершены федеральными войсками. Обе свидетельницы указывали на то, что видели солдат, расхищающих имущество из заброшенных домов.

g) заявления родственников Магомета Гойгова

58. Две родственницы Магомеда Гойгова, Фатима Гойгова и М., давали свидетельские показания об обстоятельствах, связанных обнаружением тел Мариам Гойговой, матери Магомеда, 19 января 2000 года на пересечении улиц Нефтяная и четвертого переулка, и Магомеда Гойгова, 10 февраля 2000 года. Фатима указывала, что мужчина из округи, по имени Вискан, сказал, что ее родственники были убиты солдатами из 205 пехотного подразделения из Буденновска , он также ссылался на двух солдат, которые сообщили ему то же самое – одного звали Олег, другого Дима. Свидетель также указывала, что 21 января 2000 года, когда они увозили тело Мариам в Ингушетию, они взяли с собой раненную женщину Елену Г., которая выжила после нападения федеральных войск и позже была увезена в Санженский госпиталь в Ингушетии.

h) Показания, относящиеся к Юрию Ж.

59. Некоторые документы содержат сведения о неком Юрии Ж., чья семья проживала в доме 130 на Нефтяной улице. Из свидетельских показаний следует, что Юрий Ж. уехал из Грозного в конце 80 –х годов, в то время как его родители (или дядя или тетя) жили по указанному адресу. Они были убиты в 1997 году чеченскими боевиками, и их дом был занят ими. Свидетели указывали, что по слухам, Юрий Ж. был среди солдат, участвующих в убийствах, и что он мотивировал их как месть. Дом 130 по Нефтяной улице был разрушен в ходе боев. Несколько запросов относительно Юрия Ж. было направлено следователями военным властям и в гражданские властные органы соседних регионов, но ответы на эти запросы были либо отрицательными, либо их не было вообще.

i) показания Анны Политковской

60. Журналист Анна Политковская, автор статьи «Свобода или смерть», несколько раз была допрошена следователями. Она свидетельствовала, что в феврале 2000 года она была в Ингушетии и в Старопромысловском районе Грозного, где она беседовала с несколькими свидетелями жестокой резни и родственниками погибших. В этих беседах, несколько свидетелей указывали, что 205 рота была ответственна за убийства.

k) заявления второго заявителя

61. В ее свидетельских показаниях от 12 июля 2000 года, адресованных главному военному прокурору, второй заявитель указывала, что 25 января 2000 года тело ее брата было найдено во дворе дома Хашиевых Магомедом Хашиевым и его сестрой. Второй заявитель увидела тело своего брата в Ингушетии и заметила несколько огнестрельных ран в лицо, сердце и брюшную полость. Его левая ключица была сломана. Его удостоверение, выданное педагогическим институтом Грозного, было обнаружено в его руке, а паспорт и другие документы, удостоверяющие личность, и две 50 рублевые банкноты были в его кармане.

62. 9 февраля 2000 года второй заявитель поехала в Грозный. Во дворе дома 107 по Нефтяной улице она подобрала несколько гильз от автомата и шляпу своего брата. В тот же день она видела пять мертвых тел, два мужских и три женских, около гаражей. Шестая женщина, Елена Г., выжившая в этой расправе, и позже сообщила заявителю, которая нашла ее в госпитале в Ингушетии, что убийства были совершены солдатами 205 роты из Буденновска. Она также сказала, что видела Адлана Акаева и Хашиевых 19 января и они были живы. 22 февраля второй заявитель встретилась с Омаром С., который во время событий проживал в Грозном, и слышал, как военные разговаривали в комендатуре Старопромысловского района после 20 января, что они застрели профессора. История Омара была описана в статье «Свобода или смерть».

l) решение об объединении следственных дел

63. 22 августа 2000 года прокуратура города Грозного возбудила дело по факту смерти брата второго заявителя. 5 сентября 2000 уголовное дело было объединено с уголовным делом номер 12038 по факту массовых убийств в Старопромысловском районе. 5 сентября 2000 года заместитель прокурора города Грозного создал следственную группу из трех следователей, для работы по этому делу.

m) документы по определению соответствующего военного подразделения

64. 19 ноября 2000 штабы Объединенной группировки Министерства обороны (находящиеся в Ханкале) ответили на запрос прокурора и представили список военных подразделений, названных только пятизначными номерами, которые находились в Чечне с 5 января по 25 февраля 2000.

65. 4 марта 2001 года следователь Чеченской республиканской прокуратуры направил запрос военному прокурору подразделения 20102 (Ханкала), в котором просил указать точное месторасположение военных частей в соответствующий период, чтобы определить командующих и восстановить информацию, связанную с операциями в Старопромысловском районе. Материалы дела, полученные Судом, не содержали ответа на этот запрос.

n) Постановления прокурора

66. На разных стадиях расследования различные постановления были приняты прокурором Чеченской республики с указаниями для следователей. Постановление от 14 августа 2001 года содержало имена 10 лиц, чьи тела были найдены в Новой Катаяме, включая родственников заявителей. 16 января 2003 прокуратура издала инструктивные указания для следователей установить возможные места захоронения других граждан из мирного населения, установить новых свидетелей и потерпевших и установить военное подразделение, ответственное за преступления.

67. Краткое изложение основных действий, предпринятых следствием, представлено в постановлении городской прокуратуры от 22 января 2003, которое является последним документом в деле. Уголовное расследование по делу 12038 было начато городской прокуратурой Грозного 3 мая 2000 после публикации «Свобода или смерть» о массовых убийствах в Старопромысловском районе. 4 мая 2000 года Малгобекская городская прокуратура Ингушетии возбудила уголовное дело по жалобе первого заявителя об убийстве его родственников. 23 июля 2000 года оба уголовных дела были объединены в дело номер 12038. 22 августа 2000 года Прокуратура города Грозного возбудила уголовное дело по жалобе второго заявителя о смерти ее брата. 5 сентября 2000 оно было объединено с уголовным делом номер 12038.

68. Следствие по делу приостанавливалось семь раз, и расследование в восьми случаях возобновлялось. Дело четыре раза передавалось из прокуратуры Грозного в республиканскую прокуратуру и обратно. Документ заканчивается списком заданий, которые необходимо выполнить следственной группе, включая установление военного подразделения, ответственного за действия в Старопромысловском районе Грозного, установление мест захоронения лиц из мирного населения в Новой Катаяме, установление свидетелей и потерпевших.

2. Дополнительные документы, представленные заявителями.

69. Заявители представили несколько дополнительных документов относительно убийств и обнаружения тел. Основные документы, относящиеся к делу, следующие:

a) результаты экспертизы

70. Заявители представили заявление Кристофера Марк Милроя, профессора судебно-медицинской патологоанатомии Университета Шеффилда и консультанта по патологоанатомии министерства внутренних дел Британии. Заявление было подготовлено на основе представленной заявителями информации об обстоятельствах смерти их родственников и восьми цветных фотографий, снятых первым заявителем, когда были найдены тела Хамида хашиева, Ризвана Таймесканова и Магомеда Гойгова.

71. Эксперт заключил, что “ фотографии демонстрируют телесные повреждения от пуль из автомата, которые обычно способны вызывать значительные повреждения.” Он далее перечислил процессуальные действия, обычно предпринимаемые для исследования тела лица, которое погибло при подозрительных обстоятельствах. С точки зрения эксперта, в эти действия должны включаться ренгтен тела для установления местонахождения пуль и подробный осмотр и фотографии внешних повреждений, “поскольку характер повреждений может показывать, были ли жертвы застрелены с близкого расстояния или подвергались ли они пыткам”.

b) Информация из Генеральной прокуратуры

72. В своем письме от 25 апреля 2003 заместитель Генерального прокурора ответил на запрос, направленный господином Ковалевым, депутатом Государственной Думы. Письмо содержит информацию, относящуюся к обвинениям служащих в Чечне за преступления, совершенные против мирного населения. С момента начала контр-террористической операции 58 дел по обвинению военнослужащих было передано в суды военными прокурорами и 74 лиц были осуждены. Из них 12 касались убийств, 13 – хищений, 4 – злоупотребления властными полномочиями, 5 – неосторожного управления военной техникой, и так далее. 51 человек был признан виновным, из них 7 офицеры, 22 - профессиональные военнослужащие. Кроме того, Чеченская прокуратура обвинила 29 военнослужащих Министерства внутренних дел за преступления в отношении мирного населения. Из описания, приложенного к письму, следует, что в большинстве дел приговоры были условные или к осужденным была применена амнистия.

3. Документы, относящиеся к установлению фактов, в местных судах.

73. Некоторые документы, представленные заявителями, относятся к процессам, инициированным ими в национальных судах для установления фактов смерти их родственников.

a) объяснение первого заявителя

74. 5 апреля 2000 первый заявитель обратился в Малгобекский суд с иском о признании факта смерти брата, сестры, и двух племянников. Первый заявитель указывал, что его родственники оставались в Грозном зимой 1999 – 2000 года, в то время как он и его семья уехали в Ингушетию. 17 января 2000 года солдаты 205 роты федеральной армии вошли в Старопромысловский район Грозного и совершали там зверства. 19 января 2000 года они появились в доме его сестры и жестоко убили его родственников, нанося множественные ножевые и огнестрельные ранения. Первый заявитель узнал о подробностях убийств, когда находился на похоронах соседки, Мариам Гойговой. Его родственники были похоронены в Ингушетии. Уголовное дело было возбуждено и продолжалось. Объявление лица умершим требовалось для получения свидетельств о смерти в отделении загса.

b) Протокол судебного заседания 5 – 7 апреля 2000

75. Из протокола судебного заседания от 5 апреля 2000 года следует, что суд заслушал заявителя, который настаивал на своем заявлении, и двух свидетелей похорон из села Вознесенское. Они просто подтвердили, что тела были привезены в Вознесенское для захоронения и что они знали, что убийства были совершены солдатами федеральной армии. Суд вынес решение 7 апреля 2000.

c) объяснение второго заявителя

76. 3 февраля 2000 года второй заявитель подала заявление в Малгобекский городской суд об установлении факта смерти ее брата. Она указала, что тело ее брата было найдено в Грозном 21 января рядом с его домом. Смерть наступила от множества огнестрельных ранений. Его тело было привезено из Грозного и захоронено в селе Пседак в Ингушетии 28 января 2000 года. Решение суда об установлении факта смерти требовалось для получения свидетельства о смерти в органах загса.

d) Протокол судебного заседания от 7 февраля 2000 года

77. Из протокола судебного заседания от 7 февраля 2000 года следует, что суд заслушал заявителя и двух свидетелей. Второй заявитель указывала, что в ноябре 1999 года она и ее тетя (сестра ее матери) переехали из Грозного в Ингушетию и жили со своей матерью в селе Пседак. Ее брат Адлан остался в Грозном присматривать за имуществом и домом. 27 января 2000 года Лиза Хашиева и Рая Хашиева приехали к ним и сообщили, что три тела было найдено в их доме к Грозном, и одно из них принадлежало ее брату. Ее родственница Д. поехала в Грозный с Хашиевыми и привезла тело брата. 28 января 2000 года ее брат был похоронен в Пседаке.

78. Свидетель Д. указывала, что она близкая родственница матери второго заявителя. 27 января 2000 года к ним приехали Хашиевы и сообщили, что тело Адлана Акаевабыло найдено во дворе их дома в Грозном. Они опознали его по удостоверению педагогического института Грозного. 28 января 2000 года они привезли тело в Пседак и захоронили его. Другой свидетель из Пседака подтвердил факт похорон. Решение было вынесено судом 7 февраля 2000 года.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

a) Положения Конституции

79. Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на жизнь.

80. Статья 46 Конституции гарантирует защиту прав и свобод в суде, предусматривая, что решения и действия властных органов могут быть обжалованы в суд. Часть 3 этой статьи предусматривает право на обращение в международные органы после исчерпания внутренних средств правовой защиты.

81. Статья 52 и 53 предусматривают, что права потерпевших от преступлений защищаются законом. Им гарантирован доступ к суду и компенсация государством ущерба, вызванного неправомерными действиями властей.

82. Статья 55 (3) предусматривает ограничение прав и свобод федеральным законом лишь в той степени, которая необходима для защиты основ конституционного строя , морали и нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, и безопасности государства.

83. Статья 56 Конституции предусматривает, что государство может объявить чрезвычайное положение в соответствии с федеральным законом. Определенные права, включая право на жизнь и право не подвергаться против пыток, может быть ограничено.

b) Закон «Об обороне»

84. Федеральный закон от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ "Об обороне" предусматривает, что «надзор за законностью и расследование дел о преступлениях в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляются Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами.

2. Рассмотрение гражданских и уголовных дел в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляют суды в соответствии с законодательством Российской Федерации.

c) Закон «О борьбе с терроризмом».

85. Федеральный закон от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» предусматривает следующее:

Статья 3. Основные понятия

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

борьба с терроризмом - деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической деятельности;

контртеррористическая операция - специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции;

зона проведения контртеррористической операции - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция;

Статья 13. Правовой режим в зоне проведения контртеррористической операции

1. В зоне проведения контртеррористической операции лица, проводящие указанную операцию, имеют право:

… 2) проверять у граждан и должностных лиц документы, удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов задерживать указанных лиц для установления личности;

3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической операции;

4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности, в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей;

5) производить при проходе (проезде) в зону проведения контртеррористической операции и при выходе (выезде) из указанной зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением технических средств;

Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда

При проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации.

d) Гражданский процессуальный кодекс

86. Статьи 126-127 Гражданского процессуального Кодекса РСФСР, действующего в период рассматриваемых событий, содержали требования к форме заявления, направляемого в суд, включая, помимо прочего, имя и адрес ответчика, точные обстоятельства, на которых основаны требования и документы, подтверждающие обоснованность требований.

Статья 214 часть 4 предусматривала, что суд должен приостановить производство по делу, если оно не может быть рассмотрено до завершения другого гражданского, уголовного или административного процесса.

87. Статья 225 Кодекса предусматривала, что если в ходе рассмотрения жалобы на действия должностных лиц или гражданского иска суд установит, что имело место преступление, он должен уведомить прокурора.

88. Глава 24-1 предусматривала, что гражданин может обратиться с заявлением о признании незаконными действий государственного органа или должностного лица. Такие жалобы могут быть представлены в суд как по месту нахождения органа или по месту жительства заявителя, по его усмотрению. В том же порядке суды могли также присуждать компенсацию, включая компенсацию морального вреда, если установлено, что имело место нарушение.

e) Уголовно-процессуальный кодекс

89. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР 1960г. с изменениями и дополнениями, действующий во время рассматриваемых событий, содержал положения, относящиеся к уголовному расследованию.

90. Статья 53 устанавливала, что в случае смерти потерпевшего, его близкие родственники являются потерпевшими. В ходе расследования потерпевший имеет право представлять доказательства и предъявлять иски. После завершения расследования потерпевший имеет полный доступ к материалам дела.

91. Статья 108 предусматривала, что уголовное дело может быть возбуждено на основании заявлений граждан, организаций, статей в прессе или обнаружения следственным органом, прокурором или судом признаков состава преступления.

92. Статья 109 предусматривала, что орган следствия должен был принять одно из следующих решений не позднее чем через 10 дней: о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела, или о передаче информации компетентному органу. Лица, заявившие о преступлении, извещаются о принятом решении.

93. Статья 113 предусматривала, что в случае, если следственный орган отказывает в возбуждении уголовного дела, в постановлении должны быть указаны основания отказа. Лицо, заявившее о преступлении, должно быть уведомлено о принятом решении и имеет право обжаловать его вышестоящему прокурору или в суд.

94. Статья 126 предусматривала, что военная прокуратура занимается расследованием преступлений, совершенных военнослужащими в связи с исполнением ими своих обязанностей или на территории военной части.

95. Статья 195 предусматривала, что уголовное расследование, может быть отложено, помимо других оснований, если невозможно установить обвиняемых. В этих случаях принимается мотивированное постановление. Никаких процессуальных действий не проводится с момента, когда следствие по делу приостановлено. Приостановленное дело может быть прекращено по истечении установленного срока.

96. Статьи 208 и 209 содержали информацию, относящуюся к прекращению уголовного расследования. Основания для прекращения уголовного расследования включают отсутствие состава преступления. Такие постановления могут быть обжалованы вышестоящему прокурору или в суд.

f) Ситуация в Чеченской республике

97. Чрезвычайное положение в Чеченской республике объявлено не было. Не принималось никаких федеральных законов об ограничении прав населения на этой территории. Никаких заявлений об отступлении от обязательств по Конвенции в соответствии со статьей 15 Конвенции сделано не было.

g) Амнистия

98. 6 июня 2003 года Государственная Дума приняла Постановление N. 4124-III, которым была объявлена амнистия в отношении преступлений, совершенных участниками обеих сторон военного конфликта с декабря 1993 по июнь 2003 года. Амнистия не применялась к тяжким умышленным преступления, таким, как убийство.

ВОПРОСЫ ПРАВА

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА

A. Аргументы, представленные сторонами

1. Правительство

99. Правительство просило Суд объявить жалобы неприемлемыми по тому основанию, что заявители не исчерпали доступных им средств внутренней правовой защиты. Они указывали, что компетентные власти проводили и продолжают проводить уголовное расследование по фактам смертей среди мирного населения и разрушения собственности в Чечне в соответствии с российским законодательством.

100. Правительство также указывало, что хотя суды в Чечне действительно прекратили действовать в 1996 году, гражданские средства все же были доступны тем, кто выехал из Чечни. Установившаяся практика позволяла им обращаться в Верховный суд или в суды по их новому месту жительства, которые могли рассматривать их заявления. В 2001 года суды в Чечне продолжили работу и рассмотрели большое количество гражданских и уголовных дел.

a) Верховный суд

101. Доступность обращения в Верховный суд, по мнению Правительства, подтверждается компетенцией этого суда рассматривать дела по первой инстанции. Правительство ссылалось на два решения Верховного суда 2002 и 2003 года, которыми два постановления Правительства были признаны недействительными и отменены по жалобам физических лиц. Правительство также ссылалось на дело К., по ходатайству которого его дело о возмещении вреда к военному подразделению было передано из районного суда Чечни в Верховный суд Дагестана, поскольку заявитель настаивал на участии в деле народных заседателей, а их в Чечне не было.

b) обращения в другие суды

102. Возможность обращения в суд по месту нового жительства заявителей подтверждается тем фактом, что заявители успешно обращались в Малгобекский городской суд в Ингушетии для подтверждения фактов смерти их родственников.

103. Эффективность данного средства далее подтверждалась тем фактом, что первый заявитель успешно обращался в суд Назрани в Ингушетии, который 26 февраля 2003 года присудил ему сумму компенсации морального и материального ущерба за смерть его родственников. Это решение было оставлено в силе и исполнено, что также доказывает, что обращение в районный суд является эффективным средством в таких делах, как дела заявителей.

2. Заявители

104. Заявители указывали, что они исполнили требования об исчерпании средств внутренней правовой защиты, поскольку средства, на которые ссылалось Правительство, были иллюзорными, неадекватными и неэффективными. В частности, заявители основывали свои утверждения на следующих доказательствах.

a) нарушения были совершены представителями власти

105. Заявители указывали, что контртеррористическая операция, проводившаяся представителями государства, основывалась на законе «О борьбе с терроризмом» и была официально санкционирована на высшем уровне власти.

106. Заявители ссылались на текст закона «О борьбе с терроризмом». Этот закон позволяет антитеррористическим подразделениям вмешиваться в определенные права, не устанавливая явных ограничений для такого вмешательства и не обеспечивая средств защиты жертвам такого ограничения. Он также не содержит положений об ответственности властей за возможное злоупотребление властными полномочиями.

107. Они также указывали, что хотя власти, ответственные за проведение антитеррористических операций в Чечне, должны были знать о широко распространенных нарушениях прав человека в Чечне, никаких серьезных мер не было предпринято, чтобы остановить их или предотвратить. Они представили вырезки газетных статей с похвалами командования со стороны Президента РФ, и предположили, что прокуроры не захотят идти в разрез с официальной линией, осуществляя уголовное преследование представителей правоохранительных органов или военных сил.

108. Заявители указывали, что существует практика несоблюдения требований расследования в отношении злоупотреблений, совершенных военнослужащими и представителями милиции, как в мирное время, так и в период конфликта. Заявители основывали данное утверждение на четырех аргументах: отсутствие наказаний за преступления, совершенные в текущий период военного конфликта (с 1999 года); ненаказуемость за преступления, совершенные в 1994-1996 гг., безнаказанность пыток и бесчеловечного обращения в милиции по всей России, и безнаказанность пыток и бесчеловечного обращения, имеющие место в армии в целом.

109. Что касается современной ситуации в Чечне, заявители ссылались на правозащитные организации, отчеты прессы по нарушению прав мирного населения, совершенные федеральными властями. Они также ссылались на ряд документов Совета Европы, об отсутствии адекватного расследования фактов нарушений, совершенных федеральными силами.

b) неэффективность правовой системы в деле заявителей.

110. Заявители далее указывали, что средства внутренней правовой защиты, на которые ссылалось Правительство, были неэффективны в связи с тем, что не обеспечивали возможности возмещения. Они ссылались на решение Европейского суда по делу Akdivar and Others v. Turkey, и указывали, что средства защиты в Российской Федерации не удовлетворяли требованиям «эффективности, доступности в теории и на практике, что означает, что предоставляют возможность заявителю получить возмещение и имеют перспективы успеха». (см. дело Akdivar and Others v. Turkey решение от 30 августа 1996).

111. С точки зрения заявителей, Правительство не выполнило требований, указанных в решении по делу Акдивар, поскольку они не предоставили никаких доказательств, что средства внутренней защиты, которые существовали в теории, предоставляли возможность возмещения, или имели какой-либо шанс успеха для заявителя. Заявители оспаривали в этом отношении утверждения Правительства в отношении обоих указанных им средств.

112. Что касается гражданского процесса, заявители указали, что у них не было эффективного доступа к средствам, указанным Правительством. Заявление в Верховный суд было бы бесполезным, поскольку он имеет ограниченную юрисдикцию как суд первой инстанции, например, проверяет законность постановлений органов власти. Опубликованные обзоры практики Верховного суда не содержали ни одного примера гражданского дела, поданного потерпевшим от вооруженного конфликта в Чечне. Что касается возможной передачи дела Верховным судом, заявители ссылались на постановление Конституционного суда от 16 марта 1998 года, которым было установлено, что соответствующие постановления Гражданского процессуального кодекса, позволяющие судам высших инстанций передавать дела от одного суда другому, неконституционны. Относительно возможного обращения в районный суд в соседнем регионе или в Чечне, заявители указали, что это было бы неэффективно и недейственно.

113. В отношении гражданского иска, заявители оспаривали, что им было предоставлено эффективное средство защиты в смысле Конвенции. Гражданский иск был бы безуспешным в условиях отсутствия тщательного расследования, и гражданскому суду пришлось бы приостанавливать производство по делу до разрешения уголовного дела в соответствии со статьей 214 (4) Гражданского процессуального кодекса. Заявители далее указывали, что гражданский иск мог привести только к компенсации материального ущерба и морального вреда, в то время как их основной целью было привлечение к ответственности виновных. Наконец, они указывали, что хотя иски о взыскании компенсации за незаконные действия военных властей были поданы в суды, они в основной своей массе были безуспешными.

114. Заявители утверждали, что уголовный процесс сам по себе мог бы быть эффективным средством защиты, и суммы компенсации могли бы быть присуждены им в результате рассмотрения уголовного дела как потерпевшим от преступлений. В данном деле заявители оспаривают эффективность расследования.

B. Оценка Суда

115. В данном деле Суд не принимал решения об исчерпании средств внутренней правовой защиты на стадии рассмотрения дела на предмет приемлемости, установив, что этот вопрос тесно связан с вопросами существа дела. Поскольку Правительством были представлены те же предварительные возражения и перед рассмотрением дела по существу, Суд должен рассмотреть позиции сторон в свете положений Конвенции и своей прецедентной практики по данному вопросу.

116. Суд напоминает, что правило исчерпания средств внутренней правовой защиты, предусмотренное параграфом 1 статьи 35 Конвенции обязывает заявителей прежде всего использовать средства, существующие и доступные в национальной системе, чтобы дать им возможность получить возмещение за заявленные нарушения. Средства внутренней правовой защиты должны существовать как в теории, так и на практике, в противном случае они не будут доступны и эффективны. Параграф 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалобы, которые заявитель намерен впоследствии представить в Европейский суд по правам человека, по своей сути сначала представляли жалобы, поданные в соответствующий компетентный орган, однако выполнение этого требования не является необходимым, если средства внутренней защиты неадекватные или неэффективные. (см. дело Aksoy v. Turkey решение от 18 December 1996 г., §§ 51-52, и Akdivar and Others v. Turkey ранее процитированное решение, § 65-67).

117. Суд обращает внимание, что применение правила исчерпания внутренних средств защиты должно выполняться в свете механизма защиты прав человека, который Высокие договаривающие стороны приняли соглашение организовать. Соответственно, признается, что параграф 1 статьи 35 должен применяться с некоторой степенью гибкости и без чрезмерного формализма. Далее признается, что правило исчерпания средств внутренней правовой защиты не является ни абсолютным, ни применяемым автоматически. Для того, чтобы установить, было ли оно соблюдено, важно рассмотреть обстоятельства конкретного дела. Это значит, в частности, что суд должен принимать во внимание не только формальное существование этих средств в правовой системе Высокой договаривающейся стороны, но также основные условия их функционирования, а также конкретные обстоятельства дела заявителя. В свете всех обстоятельств дела должно быть исследовано, сделал ли заявитель все необходимое, чтобы исчерпать внутренние средства правовой защиты (см. дело Akdivar and Others , выше процитированное решение, § 69, и Aksoy, выше процитированное решение, §§ 53 и 54).

118. Суд отмечает, что российское законодательство предусматривает два основных пути защиты для жертв незаконных и преступных действий государственных органов и должностных лиц, в частности, гражданский процесс и уголовные дела.

119. Что касается гражданского иска по взысканию компенсации ущерба, причиненного незаконными действиями должностных лиц государства, Суд напоминает, что Правительство ссылалось на две возможности, в частности, подать жалобу в Верховный суд или подать жалобу в другие суды (см. §§ 98-101 выше). Суд отмечает, что с даты, когда данная жалоба была признана Европейским судом приемлемой, ни одного решения не было принято по этому делу ни Верховным судом, ни другими судами, в условиях отсутствия каких-либо результатов уголовного расследования, по сути иска о возмещении ущерба, причиненного в связи с преступными действиями. В данном деле заявители не могли установить ответчика по делу, и будучи зависимыми в получении этой информации от результата уголовного расследования, изначально гражданского иска о возмещении не подали.

120. Действительно, первый заявитель, ознакомившись с отзывом Правительства, что гражданское средство защиты существовало, подал иск в Назранский суд в Ингушетии. Этот суд не имел компетенции по установлению лиц, виновных в убийствах, и он этих фактов не устанавливал, но присудил компенсацию ущерба первому заявителю на том основании, что это был общеизвестный факт, что федеральные силы в соответствующий период находились в Старопромысловском районе Грозного, и на основании общей ответственности государства за действия, совершенные вооруженными силами.

121. Суд не считает, что решение Назранского суда подтверждает эффективность гражданского процесса как эффективного средства защиты, которое требовалось исчерпать. Несмотря на положительный результат иска первого заявителя, в виде присужденной компенсации, эти процессы подтверждают, что в гражданском процессе без выводов, полученных в уголовном процессе, невозможно принять решение в отношении совершивших убийств и привлечь их к ответственности. Более того, обязательства Договаривающихся государств в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции проводить расследование, которое должно привести к установлению и наказанию виновных в случаях убийств, могут оказаться иллюзорными, если в соответствии с жалобами на нарушение этих статей, от заявителя требуется исчерпать средства защиты, ведущие только к компенсации ущерба. (см. дело Yaşa v. Turkey, решение от 2 сентября 1998, § 74).

122. В свете вышесказанного, Суд приходит к выводу, что заявители не были обязаны использовать средства защиты в гражданском процессе, указанные Правительством, чтобы выполнить требование исчерпания средств внутренней правовой защиты, и предварительные возражения Правительства следует считать необоснованными.

123. Что касается средств защиты в уголовном процессе, Суд отмечает, что заявители уведомили власти о фактах убийств их родственников на достаточно ранней стадии. 10 февраля 2000 года первый заявитель ходатайствовал о проведении экспертизы тел его брата и племянников, также просил провести расследование по фактам смерти своих родственников. Второй заявитель подавала заявление в суд в Малгобеке, который 7 февраля 2000 года признал факт смерти ее брата от огнестрельных ранений. В июле 2000 года второй заявитель обратилась в прокуратуру с заявление о проведении расследования по факту смерти ее брата. (см. §§ 26, 28-30 и 61 выше).По жалобам заявителей началось расследование, хотя и после задержки, и длилось три с половиной года. Никому не были предъявлены обвинения. Заявители утверждали, что расследование оказалось неэффективным и что они не уведомлялись надлежащим образом о следственных действиях, чтобы иметь возможности участвовать в них или оспорить их результаты. Правительство утверждало, что уполномоченные власти проводили и продолжают проводить расследование в соответствии с национальным законодательством.

124. Суд считает, что эта часть предварительных возражений Правительства поднимает вопросы, касающиеся эффективности уголовного расследования в аспекте неустановления фактов и ответственности за убийства родственников заявителей, тесно связанные с существом жалоб заявителей. Таким образом, Суд считает, что эти вопросы подпадают под положения Конвенции, на которые ссылаются заявители. В свете вышесказанного, не является необходимым устанавливать, действительно ли имела место практика отсутствия расследования преступлений, совершенных военнослужащими и сотрудниками милиции, на которую ссылались заявители.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ

125. Заявители указывали, что их родственники были убиты агентами властей в нарушение статьи 2 Конвенции. Они также указывали, что власти не провели эффективного расследования фактов смерти. Они ссылались на статью 2 Конвенции, которая предусматривает следующее:

«1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа.»

A. Предполагаемое нарушение обязательства защищать жизнь

1. Аргументы сторон

a) Заявители

126. Заявители утверждали, что факт умышленного убийства их родственников представителями федеральных войск является установленным. Они указывали, что существуют ясные и неопровержимые доказательства данного факта.

127. В частности, они ссылались на такие доказательства, как то, что родственников первого заявителя очевидцы видели задержанными солдатами федеральных войск 19 января 2000, и что их тела впоследствии были обнаружены с пулевыми ранениями и следами избиения. Они также указывали, что существуют неоспоримые и многочисленные доказательства того, что факты пыток и убийств без суда и следствия, совершенные представителями федеральных войск, были широко распространены в Грозном в начале 2000 года. Заявители ссылались на решение национального суда, которым иск первого заявителя о взыскании ущерба был удовлетворен на том основании, что его родственники были убиты неустановленными служащими.

128. Заявители также ссылались на то, что Правительство не предоставило всех документов, содержащихся в материалах дела и связанных с проведением расследования по фактам смертей их родственников. С их точки зрения, это должно привести Суд к выводу об обоснованности их заявлений.

b) Правительство

129. В своих документах, связанных с приемлемостью жалобы, Правительство указывало, что обстоятельства смертей родственников заявителей неясны. Правительство представило некоторые альтернативные объяснения фактов смерти, в частности, что они могли быть убиты Чеченскими боевиками в отместку за неприсоединение к ним, или грабителями. Правительство также предположило, что указание на то, что родственники заявителей были убиты российскими федеральными войсками, является частью пропаганды войны, проводимой чеченскими вооруженными группами, с целью дискредитировать федеральную армию. Наконец, Правительство предположило, что родственники заявителей участвовали в вооруженном сопротивлении федеральным войскам и были убиты в ходе военных действий.

130. Правительство утверждало, что точные обстоятельства смертей остаются невыясненными. Уголовное расследование было инициировано по заявлениям потерпевших, в ходе расследования все их аргументы должным образом проверялись, но не были подкреплены собранными доказательствами.

2. Оценка Суда

a) Общие принципы

131. Суд повторяет, что статья 2, которая гарантирует право на жизнь и устанавливает обстоятельства, при которых лишение жизни является оправданным, является одним из наиболее важных положений Конвенции, к которым дерогация не относима. Также как и статья 3, она гарантирует одну из основных ценностей демократичного общества. Обстоятельства, при которых лишение жизни считается обоснованным, должно толковаться очень строго. Цель и задача Конвенции как инструмента по защите индивидуальных свобод также требует, чтобы статья 2 толковалась и применялась таким образом, чтобы сделать эту гарантию практической и эффективной (McCann and Others v. the United Kingdom решение от 27 сентября 1995, §§ 146-147).

132. В свете важности защиты, предоставляемой статьей 2, Суд должен подвергать вопросы лишения жизни тщательному рассмотрению, принимая во внимание не только действия должностных лиц государства, но и все сопутствующие обстоятельства (см. помимо прочего, решение по делу Avsar v. Turkey, N 25657/94, § 391, ECHR 2001).

133. Когда события все или в их основной части находятся в исключительном ведении властей, как, например, в случае с задержанием лица, существует сильная презумпция, что телесные повреждения и случаи смерти произошли в ходе задержания. Действительно, бремя доказывания может рассматриваться как возложение на власти обязанности представить убедительное объяснение причин смерти (Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII; Çakici v. Turkey [GC], no. 23657/94, § 85, ECHR 1999-IV; Ertak v. Turkey, no. 20764/92, § 32, ECHR 2000-V, and Timurtaş v. Turkey, no. 23531/94, § 82, ECHR 2000-VI).

134. Что касается фактов данного дела, Суд напоминает прецеденты, подтверждающие стандарт доказывания «вне обоснованного сомнения» при оценке доказательств (Avsar v. Turkey, указанное выше, § 282). Такое доказывание может следовать из существования сильных, ясных и согласованных доказательств или неоспоримых презумпций. В этом контексте, поведение сторон, когда получены доказательства, должно приниматься во внимание. (Ireland v. the United Kingdom решение от 18 января 1978, § 161).

135. Суд внимательно относится к своей субсидиарной природе и признает, что он должен воздерживаться от принятия на себя роли первой инстанции, когда этого возможно избежать по обстоятельствам конкретного дела (см. McKerr v. the United Kingdom (dec.), no. 28883/95, 4 апреля 2000). Тем не менее, в заявлениях по статьям 2 и 3 Конвенции Суд должен использовать меры наиболее тщательного рассмотрения дела. (см., mutatis mutandis, дело Ribitsch v. Austria решение 4 декабря 1995, § 32, и Avsar v. Turkey, указанное выше, § 283) даже если процессы и расследования уже имели место.

b) применение в данном деле

136. Для того, чтобы оценить существо жалобы заявителей и в свете природы заявленных нарушений, Суд затребовал от Правительства представить копию всего следственного дела. Правительство представило около двух третей от общего числа документов, поскольку, по мнению Правительства, остальные документы неотносимы к делу. Других объяснений непредоставления документов Правительство не предоставило.

137. Суд напоминает в этом отношении, что одним из наиболее важных для эффективного действия системы индивидуальных жалоб по статье 34 Конвенции является то, что государства должны предоставить все необходимые средства для надлежащего и эффективного рассмотрения заявлений (Tanrikulu v. Turkey [GC], no. 23763/94, § 70, ECHR 1999-IV). Неизбежно в делах подобной категории, в которых заявитель обвиняет власти в нарушении его прав по Конвенции, что в определенных случаях, когда только представители Государства имеют доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть эти заявления. То, что государство не предоставило такой информации, которой располагает только оно, может привести к вопросу принятия факта обоснованности обвинений, выдвинутых заявителем. Это может также отражать невыполнение государством своих обязательств по статье 38 § 1 (a) Конвенции (Timurtaş v. Turkey, цитированное ранее §§ 66 и 70).

138. Суд не удовлетворен объяснением Правительства относительно непредоставления части материалов дела в связи с тем, что они не относимы к данному делу.Там, где заявление содержит утверждение, что отсутствовало эффективное расследование, и где как и в данном деле, копия материалов дела затребована от Правительства, Суд считает обязательным для государства - ответчика обеспечить предоставление всех документов, связанных с расследованием. Вопрос, относимы ли данные документы к делу, не может решаться государством-ответчиком единолично. Более того, Суд отмечает, что Правительство ссылалось в своем меморандуме на документы, копии которых не были представлены Суду.

139. Соответственно, Суд делает заключение, что он может сделать выводы из поведения государства в данном вопросе. Однако Суд не установил необходимости рассматривать отдельно вопрос о соблюдении статьи 38 Конвенции, выполнило ли государство свои обязательство в свете представления большей части материалов дела.

140. Что касается существа жалобы, неоспоримо, что родственники заявителей погибли в обстоятельствах, находящимися за пределами обстоятельств второго параграфа статьи 2 Конвенции. Правительство не указывало в меморандуме, что исключения параграфа 2 статьи 2 применимы к данному делу. (см §§ 129-130 выше). Подлежит обсуждению вопрос, несет ли государство ответственность за факты этих смертей.

141. Местные власти в ряде случаев установили, что лишение жизни не соответствовало закону. В частности, уголовное дело N. 12038 расследовало факт «массовых убийств» гражданского населения.

142. Хотя расследование не было завершено и виновные не были установлены и обвинены, из материалов дела явно следует единственная версия событий, которая рассматривалась следствием, была сообщена заявителями. Документы, содержащиеся в материалах дела, неоднократно отсылают к убийствам как совершенным военными. Постановление следователя от 3 мая 2000 о возбуждении уголовного дела также говорит о “массовых убийствах гражданского населения 205 ротой. Обращения первого заявителя к следствию и гражданский суд содержат информацию о федеральных служащих как исполнителях убийств. В обращении первого заявителя и его сестры от 5 мая 2000 года содержится информацию о результате встречи с солдатами 25 января 2000 года. Эти солдаты признали, что убийства были совершены ими как месть. Свидетельские показания, данные другими свидетелями, также отсылают к федеральным военнослужащим как исполнителям убийств. (см. §§ 50 - 62).

143. Некоторые меры были предприняты – или их указано было предпринять прокуратурой – с попыткой установить те военные части, которые в соответствующее время находились на данной территории, а также установить их командующих и планы действий. Следствие установило некоего Юрия Ж., который мог быть среди солдат, ответственных за убийства (см. пар. 59 выше) и который мог действовать по мотивам личной мести.

144. Суд должен также уделить внимание докладам правозащитных организаций и документам международных организаций, которые были представлены и подтверждают позицию, изложенную заявителями.

145. Дополнительное сильное доказательство в отношении определения исполнителей убийств проистекает из решения суда Назрани, в котором установлено, что убийства родственников первого заявителя было осуществлено военными, и в результате заявителю была присуждена компенсация, взыскиваемая с государства. Суд Назрани не установил конкретных лиц, виновных в убийствах, но счел установленным тот факт, что в Старопромысловском районе Грозного в то время полный контроль осуществляли федеральные войска, и только эти войска могли проводить проверки документов. Суд Назрани также установил, что родственники заявителя были убиты в ходе проверки документов. (см. § 41 above).

146. Хотя аналогичные факты не были установлены в отношении брата второго заявителя, его тело было найдено с вместе с телами родственников первого заявителя, и, предположительно, он был убит в аналогичных обстоятельствах.

147. На основе материалов, имеющихся в распоряжении Суда, он считает установленным, что родственники заявителей были убиты военнослужащими и что ответственность за их смерть может быть возложена на государство. Суд отмечает, что никакого объяснения не последовало со стороны Российского Правительства относительно обстоятельств смерти, и никакого обоснования применения силы, повлекей смерть, также не последовало. (см. §§ 129-130 выше). Ответственность за смерть родственников заявителей таким образом будет возложена на государство и, соответственно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

B. Предполагаемая неэффективность расследования

1. Аргументы сторон

a) Заявители

148. Заявители также утверждали, что государство-ответчик не провело независимого, эффективного и тщательного расследования фактов смерти их родственников.

149. В этом отношении заявители указывали, что ситуация, которая имела место в Чечне с 1999 года, характеризовалась высокой степенью социальной напряженности в связи с конфронтацией между федеральными силами и отрядами боевиков. Они ссылались на газетные вырезки и отчеты неправительственных организаций, в которых иллюстрировались серьезные препятствия к нормальному функционированию системы отправления правосудия и ставила эффективность работы прокуратуры под серьезное сомнение. Заявители указывали, что сложные обстоятельства в республике не освобождали Правительство от их обязательств по Конвенции и что Правительство не представило никаких доказательств, что следствие по фактам нарушения прав гражданского населения было проведено эффективно и надлежащим образом.

150. Оба заявителя указывали, что у них были уважительные основания не обращаться в прокуратуру сразу же, как они узнали о смертях своих родственников, поскольку они чувствовали уязвимость, бессилие перед представителями государства, и опасность с их стороны. Они также указывали, что прокуратура уже доказала свою неспособность действовать с необходимой тщательностью в отношении заявлений о массовых казнях гражданского населения в Старопромысловском районе в январе 2000 года. Они сообщили, что прокуратура должна была знать о смертях их родственников и других граждан по крайней мере к началу февраля 2000 года, и тот факт, что уголовное дело не было возбуждено до мая 2000 года было обычным признаком отсутствия заинтересованности в расследовании. 7 февраля 2000 года Малгобексий городской суд установил факт смерти Адлана Акаева, брата первого заявителя. В соответствии со статьей 225 Гражданского процессуального кодекса, суды при обнаружении признаков состава преступления должны сообщить в прокуратуру. 10 февраля 2000 года, по ходатайству первого заявителя, сотрудниками управления внутренних дел Назрани были проведены экспертизы тел его брата, племянника и Магомеда Гойгова. В начале февраля 2000 года неправительственная организация Human Rights Watch распространила несколько пресс-релизов относительно событий в Старопромысловском районе, которые содержали информацию о смертях и исчезновениях родственников заявителей. В феврале и марте 2000 года эти отчеты и пресс-релизы были направлены в Генеральную прокуратуру и переданы Специальному уполномоченному по правам человека в Чечне и также Главному военному прокурору. Первый заявитель обратился в военную прокуратуру с заявлением 5 апреля 2000 года, а 7 апреля 2000 года Малгобекский городской суд признал факт смерти всех четырех родственников заявителей.

151. Заявители далее указывали, что хотя следственные действия начались, они не были эффективными и не могли привести к необходимому результату. Они ссылались на недостатки следствия. Они отмечали, что второй заявитель не была признана потерпевшей до марта 2003 года, что не позволяло ей влиять на ход следствия и участвовать в нем. Они указывали, что судебно-медицинская экспертиза не была проведена надлежащим образом, не были собраны необходимые показания родственников, другие свидетели и оставшиеся в живых не были допрошены, и также указывали, что не было предпринято достаточно мер, чтобы установить виновных в совершении преступлений среди военнослужащих.

b) Правительство

152. Правительство оспаривало, что имели место нарушения в ходе следствия. Они указывали, что оба заявителя были признаны потерпевшими, следовательно, могли участвовать в следствии и подавать жалобы на решения, с которыми они были не согласны. Обращения и заявления, сделанные в ходе следствия заявителями, тщательно проверялись.

2. Оценка суда

a) Основные положения

153. Обязательство охранять жизнь, предусмотренное статьей 2 Конвенции, рассматривается в совокупности с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции “гарантировать каждому, находящемуся в юрисдикции государства, права и свободы, установленные настоящей Конвенцией”, и также подразумевается, что должно существовать эффективное официальное расследование случаев, когда физические лица были убиты в результате применения силы (см., помимо прочего, дело McCann and Others v. the United Kingdom выше цитированное решение, § 161, и дело Kaya v. Turkey решение от 19 февраля 1998 года § 105). Основная цель такого расследования - гарантировать эффективную реализацию национальных законов, которые защищают жизнь, и в тех случаях, когда задействованы должностные лица или официальные органы, гарантировать их ответственность за случаи смерти, которые имели место в связи с исполнением ими обязанностей. Какие формы следствия необходимо проводить, может зависеть от конкретной ситуации. Однако, какие бы меры ни предпринимались, власти должны действовать по своей собственной инициативе, как только о случае стало известно. (см., например, mutatis mutandis, İlhan v. Turkey [GC] no. 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII). Суд напоминает, что обязательства государства по статье 2 не ограничиваются только выплатой компенсации. Следствие, проводимое в соответствии со статьей 2 Конвенции, должно привести к установлению и наказанию виновных в причинении смерти. (см. дело McKerr v. the United Kingdom, no. 28883/95, § 121, ECHR 2001-III).

154. Для расследования фактов убийств, совершенных представителями государства, чтобы оно было эффективным, необходимо, чтобы лица, ответственные за проведение расследования, были независимыми от лиц, связанными с расследуемыми событиями (см., например, Güleç v. Turkey решение от 27 июля 1998, Reports 1998-IV, §§ 81-82, Ögur v. Turkey [GC], no. 21954/93, §§ 91-92, ECHR 1999-III). Следствие также должно быть эффективным в том смысле, что оно потенциально может привести к установлению и наказанию виновных лиц (Ögur v. Turkey, cited above, § 88). Это не обязательство результата, но обязательство средств. Власти должны предпринять необходимые разумные шаги для того, чтобы обеспечить получение доказательств, относящихся к событиям, включая показания очевидцев, объяснения судмедэкспертов, и, где это относимо, заключения судмедэкспертизы по вскрытию трупа, которые обеспечивают полные и точные отчеты о телесных повреждениях и подробный объективный клинический анализ, включая выводы о причинах смерти (относительно аутопсии, см., например, Salman v. Turkey, § 106; относительно свидетелей, например, Tanrikulu v. Turkey [GC], no. 23763/94, ECHR 1999-IV, § 109; относительно судмедэкспертизы, например, Gül v. Turkey, no. 22676/93, § 89, решение от 14 декабря 2000). Любые недостатки следствия, которые подрывают его возможность установить причины смерти лица или виновных могут привести к несоответствию этим стандартам.

155. Должно быть принято, что могут иметь место препятствия или трудности, которые мешают продвижению следствия в определенной ситуации. Однако, незамедлительный ответ властей при исследовании применения силы, повлекшей смерть, может рассматриваться как существенное обстоятельство для сохранения веры общества в верховенство права и предотвращения терпимости к незаконным действиям.

b) Применение принципов в данном деле

156. В данном деле, следствие проводилось по фактам убийств родственников заявителей. Суд должен оценить, отвечало ли данное следствие требованиям статьи 2 Конвенции.

157. Суд приходит к выводу, что управление внутренних дел Ингушетии получило подробные и серьезные заявления относительно убийств нескольких лиц, по крайней мере в феврале 2000 года. Несмотря на это, только после значительной задержки – в мае 2000 года – было возбуждено уголовное дело. Правительство указано, что в то же время следователи должны были проводить проверки на месте совершения преступлений, то есть, в Чечне. Задержка в три месяца не выглядит как оправданная в свете требования незамедлительности ответа на заявления о таких серьезных преступлениях.

158. Суд обращает внимание на серию серьезных и необъяснимых фактах бездействия с момента, когда следствие началось. Особенно важно, что Суду не были предоставлены доказательства попыток установить расположение 205 роты из Буденновска. Не следует из материалов дела, что следствие пыталось установить конкретное название и расположение этого военного подразделения, связаться с его командованием или пытаться установить его солдат, которых упоминали свидетели относительно их причастности к преступлениям. В отсутствие попыток установить какую-либо информацию о военной части, сложно представить, как следствие может в этом случае рассматриваться как эффективное.

159. Далее, Суд должен отметить, что следствие не смогло получить файл военной операции, проводящейся в Старопромысловском районе Грозного в соответствующее время, несмотря на то, что имелись достаточно сильные доказательства того, что такая операция имела место. Такой план мог бы представлять собой особо важное значение в отношении обстоятельств совершенных преступлений.

160. Дальнейший элемент расследования, который требует обсуждения, это неустановление других жертв и возможных свидетелей преступлений. Например, второй заявитель, несмотря на то, что тело ее брата было найдено с телами родственников первого заявителя, не была признана потерпевшей до марта 2003 года, то есть, в течение почти 3 лет с момента начала следствия. Она не была допрошена в ходе расследования.

161. Копия материалов дела содержит заявления двух свидетелей – жителей Старопромысловского района Грозного относительно рассматриваемых событий. Нет свидетельств того, что следователи пытались создать полную картину обстоятельств дела: в частности, отсутствует карта или план района, на котором могло быть показано расположение дел и важных доказательств и никакой попытки найти и опросить местных жителей, которые находились в Грозном зимой 1999 - 2000. Некоторые попытки были сделаны, чтобы установить свидетелей, прямо указанных заявителями, таких как Вискан, Елена Г. и Омар С. (см. §§ 50, 52, 58 и 62 выше).

162. Эти недостатки и упущения были очевидны для прокуратуры, которая контролировала следствие, и указывала предпринять определенные меры (см. §§ 66-68 выше). Однако, эти указания не были выполнены.

163. В ходе следствия не было проведено вскрытия. Описания тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова были проведены сотрудниками местного отдела внутренних дел без удаления одежды с тел. Это описание вместе с фотографиями, сделанными первым заявителем, являлись основой для судебно-медицинских отчетов. Информация, вытекающая из такого описания, неизбежно была очень ограниченной, и Суд считает, что если бы отчет был проведен раньше, и был бы более полным, включая вскрытие, мог содержать больше информации относительно причин смерти. Нет никакого указания на судебно-медицинский осмотр тел Лидии Хашиевой, Анзора Таймесканова и Адлана Акаева и ничто не говорит о том, что давались указания проводить аутопсию или эксгумацию.

164. Наконец, относительно того, как проводилось расследование, Суд отмечает, что в период между маем 2000 и январем 2003 г. следствие приостанавливалось и возобновлялось несколько раз. Заявители (несмотря на процессуальное положение первого заявителя) не информировались надлежащим образом об этих действиях и были лишены возможности обжаловать их. Следствие передавалось от одного следователя другому по крайней мере четыре раза без каких-либо ясных объяснений такой передачи и опять же без уведомления заявителей.

165. В своем меморандуме Правительство указывало, что следствие предоставляло заявителям возможность заявителям оспаривать его результаты. С точки зрения Правительства, поскольку заявители этого не делали, они не исчерпали средств внутренней правовой защиты. Однако, Суд не убежден, в свете задержек и недостатков следствия, что такое обжалование могло привести к исправлению недостатков следствия. Таким образом, может считаться, что заявители выполнили требования исчерпания средств уголовно-правовой защиты.

166. В свете вышесказанного, Суд приходит к выводу, что власти не провели эффективного расследования обстоятельств смерти Хамида Хашиева, Лидии Хашиевой, Ризвана Таймесканова, Анзора Таймесканова и Адлана Акаева. Суд отклоняет предварительные возражения Правительства и устанавливает, что имело место нарушение статьи 2 в данном аспекте.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

167. Заявители указывали, что имеются неоспоримые доказательства того, что их родственников пытали перед смертью. Они также указывали, что власти не выполнили обязательств по проведению эффективного расследования фактов пыток. Они ссылались на статью 3 Конвенции:

“Никто не может подвергаться пыткам и бесчеловечному и унижающему достоинство обращению и наказанию.”

A. Предполагаемое невыполнение обязанности по защите от пыток

1. Аргументы сторон

a) Заявители

168. Заявители указывали, что установлено вне обоснованного сомнения, что обстоятельства, в которых их родственники были убиты в обстоятельствах, не сопоставимых со статьей 3. Они ссылались на показания свидетелей, что тела были изувечены и на них было множество ранений. Они также указывали, что существуют неоспоримые и полные доказательства того, что пытки и внесудебные расправы были совершались солдатами по всему Грозному в начале 2000 года.

b) Правительство

169. Правительство не согласилось с тем, что на телах родственников заявителей имелись следы пыток. Оно ссылалось на описание тел и результаты судебно-медицинских отчетов, в которых указано только на огнестрельные ранения на телах Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова. (см. § 54 ).

2. Оценка Суда

a) Общие принципы

170. Как Суд указывал во множестве дел, статья 3 гарантирует наиболее фундаментальные ценности демократического общества. Даже в наиболее сложных обстоятельствах, связанных с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция запрещает пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание абсолютно во всех случаях. В отличие от многих других положений Конвенции и протоколов статья 3 не предусматривает никаких исключений и от нее невозможны отступления в обстоятельствах, указанных в параграфе 2 статьи 15 Конвенции в случае чрезвычайного положения (см. Selmouni v. France [GC], no. 25803/94, § 95, ECHR 1999-V, и Assenov and Others v. Bulgaria решение от 28 October 1998, Reports 1998-VIII, p. 3288, § 93).

171. Жалобы на жестокое обращение должны подтверждаться соответствующими доказательствами (см. mutatis mutandis, дело Klaas v. Germany, решение от 22 сентября 1993, Series A no. 269, p. pp. 17-18, § 30). Чтобы оценить эти доказательства, Суд использует стандарт доказывания «вне разумных сомнений» но дополняет, что это следует из существования сильных и согласованных доказательств или неоспоримых фактических презумпций. (см. решение Ireland v. the United Kingdom, pp. 64-65, § 161 in fine).

b) Применение в данном деле

172. В данном деле не оспаривается, что родственники заявителей были убиты. Суд также считает установленным, что они убиты военнослужащими государства, то есть, лицами, участвующими в официальном качестве. Однако, обстоятельства, в которых наступила смерть, и подвергались ли заявители жестокому обращению, не ясен.

173. Суд находит, что факты, относящиеся к пыткам, полностью не установлены. Свидетели указали, что на телах Лидии Таймескановой, Анзора Таймесканова и Адлана Акаева были следы пыток (см. §§ 51, 61). Однако, заявители в тот момент не связались с властями, не сделали фотографии тел и не ходатайствовали о проведении судебно-медицинских осмотров тел, из-за состояния шока, и общего недоверия к властям. Документы, относящиеся к описанию тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесканова, содержат ссылки только на огнестрельные ранения. Дополнительное заявление патологоанатома, подготовленное на основе фотографий и описании тел, также содержит информацию лишь о повреждениях, вызванных выстрелами из автомата. (см. § 71 above).

174. Соответственно, поскольку представленные доказательства не позволяют Суду вне разумного сомнения заключить, что родственники заявителей были подвергнуты обращению, не сопоставимому со статьей 3 Конвенции.

B. Непроведение эффективного расследования

1. Факты, представленные сторонами

175. Заявители также ссылались на то, что Правительство не провело независимого, эффективного и тщательного расследования заявлений о пытках.

176. Правительство оспаривало, что были какие-либо нарушения в расследовании.

2. Основные принципы

177. Процессуальные обязательства, предусмотренные в различных контекстах Конвенции, направлены на то, чтобы гарантировать, что права, гарантированные Конвенцией, не теоретические и иллюзорные, а гарантированные на практике и эффективные. В ряде решений Суд указал, что там, где было установлено, что заявитель при применении к нему жестокому обращению находится под контролем полиции или иных представителей властных органов, данное положение вместе с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции «обеспечивать каждому, кто находится под юрисдикцией государства, права и свободы, установленные настоящей Конвенцией», подразумевают, что должно быть проведено эффективное расследование. Как в случае с расследованием по статье 2, такое расследование должно иметь перспективы установить виновного и наказать его. В ином случае, запрет пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, будет неэффективным на практике и приведет к нарушению прав со стороны властных органов государства. (см. Assenov and Others p. 3290, § 102; Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, p. 138, §§ 131-136, ECHR 2000-IV).

178. Процессуальный аспект статьи 3 подразумевает, что там, где Суд не пришел к выводу, было ли обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции, частично имело место недобросовестно проведенное расследование и ненадлежащая реакция властей на обращения заявителя. (см İlhan v. Turkey [GC], cited above, §§ 89- 92).

3. Применение в данном деле

179. Суд отмечает, что государство-ответчик провело определенное расследование по заявлениям относительно пыток. Однако не проводились ни вскрытия, ни надлежащая судебно-медицинская экспертиза, ни иные действия, с помощью которых точные обстоятельства смерти могли бы быть установлены . Неустановление других возможных свидетелей и отсутствие их допроса относительно событий в Старопромысловском районе 19 и 20 января 2000 года и действовавших в то время военных частей также привело к тому, что не были получены необходимые доказательства. Имея ввиду свои выводы относительно эффективности расследования, (см. §§ 156-166 above), суд не считает, что проведенное государством расследование было тщательным и эффективным, чтобы отвечать требованиям статьи 3.

180. В этих обстоятельствах, принимая во внимание отсутствие тщательного и эффективного расследования заявлений о возможном нарушении статьи 3, суд отклоняет предварительные возражения правительства относительно неисчерпания средств внутренней правовой защиты и приходит к выводу, что имело нарушение процессуального обязательства, предусмотренного статьей 3 Конвенции.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С НАРУШЕНИЕМ СТАТЕЙ 2 И 3 КОНВЕНЦИИ

181. Заявители жаловались, что у них не было эффективных средств правовой защиты против нарушений статей 2 и 3. Они ссылались на нарушения статьи 13 Конвенции.

“Каждый, чьи права и свободы, установленные настоящей Конвенцией, нарушены, должен иметь эффективные средства право вой защиты.”

1. Основные принципы

182. Суд повторяет, что статья 13 Конвенции гарантирует доступ к средствам правовой защиты на национальном уровне тех прав, которые гарантированы Конвенцией, в какой бы форме они ни защищались в рамках национального правового порядка. Смысл действия статьи 13, таким образом, это требование, чтобы на национальном уровне были обеспечены средства правовой защиты, хотя государства имеют широкую свободу усмотрения, как именно обеспечить соответствие данному положению Конвенции. Сфера действия статьи 13 может зависеть от сути жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее, средство защиты, которое установлено требованием статьи 13 должно быть “эффективным” на практике, так же как и в законе, в частности, в том смысле, что их использование не должно иметь препятствий, установленных действиями или решениями властных органов государства-ответчика. (Aksoy v. Turkey,, § 95, и Aydin v. Turkey решение от 25 сентября 1997, Reports 1997-VI, § 103).

183. Сфера обязательств, гарантированных статьей 13, зависит от сути жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Принимая во внимание особую важность прав, гарантированных статьями 2 и 3, статья 13 требует, в дополнение к выплате компенсации, где это предусмотрено, тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению ответственных за лишение жизни и применение обращения, не соответствующего статье 3, включая эффективный доступ заявителя к процедуре расследования ( Avsar v. Turkey, § 429; Anguelova v. Bulgaria, no. 38361/97, § 161, ECHR 2002-IV). Суд напоминает, что обязательства государства по статье 13 шире, чем обязательства Высокой договаривающейся стороны по статье 2 проводить эффективное расследование. (см. Orhan v. Turkey, no. 25656/94, § 384, 18 June 2002, ECHR 2002).

2. Применение в данном деле

184. В свете выводов суда по статьям 2 и 3, данные жалобы для целей Конвенции «обоснованы» (Boyle and Rice v. the United Kingdom решение 27 April 1988, Series A no. 131 § 52). Соответственно заявители должны иметь право на эффективные средства, которые приведут к установлению и наказанию виновных и присуждения компенсации, для целей статьи 13.

185. Однако, в обстоятельствах, в которых как и в данном деле, уголовное расследование фактов смерти было неэффективным, поскольку отсутствовала необходимая тщательность и независимость(см. §§ 156-166 above), и где эффективность иного средства правовой защиты (гражданско-правового) также была под сомнением, Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

186. Соответственно, имело место статьи 13 Конвенции.

V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

187. Статья 41 Конвенции предусматривает:

Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право Высокой договаривающейся стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этих нарушений, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.

A. Моральный вред

188. Заявители не представили никаких требований о компенсации материального ущерба.

189. Что касается компенсации морального вреда, первый заявитель потерял своих четырех родственников: брата, сестру и двух племянников. Он вынужден был увезти их тела в Ингушетию и организовать похороны. Эти события серьезно на нем отразились. Хотя он признает, что решением городского суда Назрани от 26 февраля 2003 года ему было присуждено 675 000 рублей (около 20000 евро), в качестве компенсации морального и материального ущерба, он требовал 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

190. Второй заявитель потеряла своего брата, а также мать, которая страдала от сердечного приступа, узнав о смерти сына, и скончалась в апреле 2000 года. Второй заявитель просила 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

191. Правительство указало, что суммы являются явно завышенными.Они также указывали на существование национального средства, присудившего первому заявителю компенсацию.

192. Суд считает, что должна быть присуждена компенсация морального вреда с учетом серьезности нарушений, связанных со статьями 2, 3 и 13 Конвенции. Суд также принимает во внимание факт присуждения первому заявителю компенсации.

193. Суд, отмечая скромный размер требований первого заявителя, присуждает ему 15 000 евро. Хотя Суд не убежден, что смерть матери второго заявителя была вызвана нарушениями, установленными в данном деле, он присуждает второму заявителю 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Обе суммы подлежат конвертации в российские рубли по курсу на день выплаты.

B. расходы и издержки

194. Заявители требовали 9,460 евро и 1,605 британских фунтов за оплату услуг по подготовке обращений. Речь шла о 1,605 британских фунтов за работу лондонских адвокатов из European Human Rights Advocacy Centre; 4,250 евро за работу московских юристов из правозащитного центра «Мемориал» и 5,210 евро за работу сотрудников в Москве и Северном Кавказе и иные относимые расходы.

195. Кроме того, заявители требовали 2,608 британских фунтов за подготовку и проведение слушания по существу дела, которые включают 2,300 за работу лондонских адвокатов и 308 за работу Московского юриста.

196. Правительство не представило никаких комментариев по этому вопросу.

197. Суд отмечает, что только судебные расходы и издержки, необходимые и фактически понесенные, могут быть компенсированы на основе справедливости в соответствии со статьей 41 Конвенции. Он отмечает, что дело затрагивает сложные вопросы факта и права, дважды имел место обмен меморандумами и устное слушание. Однако, он считает чрезмерными заявленные требования о компенсации всех издержек, поскольку не считает их разумными и необходимыми. В частности, Суд считает чрезмерной сумму оплаты за подготовку к слушаниям, учитывая развернутые письменные объянения, уже представленные сторонами.

198. В этих обстоятельствах, Суд не может удовлетворить требования заявителей в полном объеме, Он присуждает заявителям сумму 12,000 евро за вычетом суммы 1,093 евро , полученной ими в качестве правовой помощи от Совета Европы.

C. Процентная ставка

199. Суд считает, что процентная ставка должна быть установлена в размере средней ставки займа Европейского центрального банка плюс три процента.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД:

1. Отклонил шестью голосами против одного предварительные возражения Правительства;

2. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с фактами смерти родственников заявителей;

3. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с тем, что власти не провели тщательного и полного расследования обстоятельств смерти родственников заявителей;

4. Установил единогласно, что не имело места нарушения статьи 3 Конвенции в отношении необеспечения защиты от применения пыток;

5. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с тем, что власти не провели тщательного и эффективного расследования фактов заявленных нарушений права не подвергаться пыткам;

6. Установил пятью голосами против двух, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

7. Установил единогласно,

(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителям в течение трех месяцев с момента, когда решение станет окончательным, следующие суммы, переведенные в рубли по курсу на день выплаты:

(i) 15,000 евро первому заявителю и 20 000 евро второму заявителю в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 10,927 евро в качестве компенсации расходов и издержек,

(iii) суммы налогов, которыми может облагаться данная сумма

(b) что с момента истечения трех месяцев подлежит оплате сумма процентов, равная средней ставке займа Европейского центрального банка плюс три процента.

Совершено на английском языке 24 февраля 2005, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Процедуры Суда. В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правил 74 § 2 Процедуры Суда, следующие особые мнения прилагаются к решению:

(a) частично не совпадающее мнение судьи Ковлера

(b) частично не совпадающее мнение судьи Загребельского

ЧАСТИЧНО НЕ СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОВЛЕРА

Разделяя выводы моих коллег в отношении жалоб заявителей по статьям 2 и 3 Конвенции, статьям, которые касаются абсолютных прав и не подлежат никаким ограничениям или отступлениям, с сожалением отмечаю, что не могу разделить их выводы относительно предварительных возражений Правительства об исчерпании средств внутренней правовой защиты и относительно статьи 13 Конвенции.

Вместо того, чтобы отклонять предварительные возражения Правительства (хотя я понимаю аргументы, вытекающие из прецедентного права Суда), я бы предпочел их принять, чтобы соответственно продемонстрировать более убедительно недостатки национальных процессов (процедурный аспект статей 2 и 3). Я не вижу противоречий в таком подходе.

Сравнивая это дело с двумя другими делами, (Isayeva, Yusupova, Bazayeva v. Russia и Zara Isayeva v. Russia), где расследование было закрыто и статуса потерпевшего и стороны в гражданском процессе заявители были лишены, это дело отражает другую правовую ситуацию, хотя бы потому, что у заявителя Хашиева было процессуальное положение потерпевшего на начальной стадии расследования (май 2000 г.), а заявитель Акаева была признана потерпевшей пусть даже после значительной задержки в марте 2003 г. – и заявители этого статуса не лишались.Из этого следует, что заявители имели и до сих пор имеют возможность пользования своими процессуальными правами, в том числе требовать, чтобы следствие проводилось более тщательно, в соответствии со статьями 208, 209 УПК РСФСР, который действовал в то время, и УПК РФ, который вступил в силу 1 июля 2002 г. , любые действия или бездействия следователей или судей в уголовном процессе могут быть обжалованы в вышестоящий орган или в суд.

Объективность и беспристрастность, присущие судье, обязывают меня заключить, что права, о которых идет речь, в тот период были просто теоретическими. Суд определенно прав, отметив “...Суд отмечает, что с даты, когда данная жалоба была признана Европейским судом приемлемой, ни одного решения не было принято по этому делу ни Верховным судом, ни другими судами, в условиях отсутствия каких-либо результатов уголовного расследования, по сути иска о возмещении ущерба, причиненного в связи с преступными действиями.” (см. параграф 119 решения). С некоторой горечью принимая эту действительность, я должен тем не менее в данном мнении представить и более оптимистичную информацию – да, на самом деле, национальное право обеспечивает средства защиты, и хотя их использовать не всегда легко, тем не менее, лицо должно пытаться это сделать.

Пример господина Хашиева и в меньшей степени госпожи Акаевой, показывает, что определенные средства (особенно в гражданском процессе) более эффективны, чем другие.Так, решения от 7 апреля 2000 года Малгобекского городского суда Ингушетии (который установил факт, что четыре родственника первого заявителя были убиты) и 26 февраля 2003 г. судом Назрани, присудившим заявителю 675,000 рублей в качестве компенсации морального вреда, предоставляли заявителю только частичную компенсацию понесенных потерь. Это действительно так, и Суд подчеркивает в данном решении (параграф 121), что обязательства Высокого договаривающегося государства по Конвенции проводить расследование, приводящее к установлению и наказанию нарушителя, станет иллюзорным, если от заявителя требуется исчерпать только средства, ведущие лишь к присуждению компенсации (Yaşa v. Turkey, решение от 2 сентября 1998, Reports 1998 VI, p. 2431, § 74). Однако, я не могу разделить мнение Суда, что решение суда Назрани являлось эффективным средством гражданской защиты, для целей исчерпания средств внутренней правовой защиты (параграф 121). Суд Назрани принял во внимание уголовное расследование, несмотря на тот факт, что оно было приостановлено, таким образом, продемонстрировав определенный правовой реализм. В своем решении по делу Akdivar Суд обратил внимание на распределение бремени доказывания при исчерпании средств внутренней правовой защиты. “Неизбежно, что на государстве, ссылающемся на неисчерпание средств правовой защиты, лежит обязанность доказать Суду, что средство было эффективным и доступным в теории и на практике в соответствующий период и обеспечивало определенную перспективу успеха. Однако, с тех пор как такое средство было правительством названо, обязанностью заявителя является доказать, что это средство было исчерпан или что по определенным причинам оно оказалось неэффективным в обстоятельствах дела” (Akdivar and Others v. Turkey, решение от 16 сентября 1996, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1211, § 68). Должны ли национальные суды, так же, как и заявители, отказываться от завершения рассмотрения гражданских дел в связи с незавершением уголовного дела? Я очень сомневаюсь, что это правильный подход. Это еще раз доказывает тот факт, что статья 413 УПК РФ обязывает направлять дело на новое рассмотрение в суд, когда Конституционный суд РФ или Европейский суд по правам человека установил нарушение прав человека.

Что касается статьи 13 Конвенции, в свете оснований, по которым Суд признал, что имело место нарушение процедурного аспекта статей 2 и 3, но также по основаниям, указанным выше, я прихожу к выводу, что отдельного вопроса по данному положению не возникает.

ЧАСТИЧНО НЕСОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЗАГРЕБЕЛЬСКОГО

Сожалею, что не могу разделить мнение большинства других судей относительно факта нарушения статьи 13 Конвенции.

С моей точки зрения, в данном деле не было оснований для установления нарушения статьи 13 Конвенции по тому основанию, что отсутствовали средства национальной защиты для защиты от нарушений статей 2 и 3 Конвенции. Я уверен, что установление в данном деле нарушения процедурного аспекта этих статей покрывает все аспекты, касающиеся недостатков национальной системы.

У заявителей были эффективные средства для защиты права на компенсацию, и действительно, господин Хашиев получил положительный результат в реализации своего права на компенсацию от суда Назрани(§ 39-42). Успешный исход гражданского дела, по моему мнению, является явной иллюстрацией эффективности данного средства, которое также было доступно другому заявителю.

Я считаю, что особого значения не имеет, что компенсация взыскана с государства, а не конкретного лица, ответственного за обсуждаемые нарушения. Неустановление конкретных лиц, чьи действия привели к нарушению прав заявителей, не имели значения для результата гражданского процесса, инициированного гражданином Хашиевым.

Я признаю, что эффективное уголовное расследование может являться необходимым для того, чтобы потерпевшие могли возбудить против них иск в гражданском суде. Например, в деле Isayeva, Yusupova and Bazayeva v. Russia ( жалобы номер 57947/00, 57948/00 и 57949/00) и в деле Zara Isayeva v. Russia (жалоба номер 57950/00) уголовное расследование было прекращено за отсутствием состава преступления, и я считаю такой результат сводящим к минимуму шансы успеха в случае подачи иска против лиц, ответственных за действия государства.

В данном деле, однако, неэффективность уголовного расследования не помешала достичь положительного результата в гражданском деле.

С моей точки зрения, прецедентная практика Суда, всегда основанная на фактах определенного дела, достаточно далека от однозначности в вопросе соотношения между процедурными обязательствами государства по статьям 2 и 3 обязательством по статьи 13 предоставлять эффективные средства правовой защиты при нарушении Конвенции. (см. различные решения, недавно принятые Судом, в делах Öneryıldız v. Turkey ([GC], no. 48939/99, решение от 30 ноября 2004), и в Makaratzis v. Greece ([GC], no. 50385/99, решение от 20 декабря 2004). Эта неоднозначность возникает, поскольку понимание Судом различных позитивных процессуальных обязательств государства по статьям 2 и 3 представляет проблему соотношения со сферой применения статьи 13.

Мы, прежде всего, должны принимать во внимание существующее прецедентное право, в соответствии с которым Суд не признает права потерпевшей стороны по статье 6 Конвенции на возбуждение уголовного дела и на наказание виновного.

Однако, процессуальные обязательства государства по статьям 2 и 3 поднимают вопрос о правах потерпевших, что приводит к их защите только благодаря контролю Суда за соответствием действий властей этим обязательствам. С моей точки зрения, поэтому, когда суд устанавливает нарушение процедурного аспекта статей 2 и 3, никаких оснований не остается для рассмотрения вопроса по статье 13 Конвенции. Как я указывал, должно делаться исключение в тех случаях, когда эффективное расследование подразумевает эффективное средство правовой защиты, которое может привести к необходимому восстановлению прав или компенсации.

Устанавливая нарушение статей 2 и 3 Конвенции, я заключаю, что отдельного вопроса по статье 13 Конвенции не возникает.

___________________________________________________________________________

Перевод Анны Деменевой, юриста Уральского центра конституционной и международной защиты прав человека общественного объединения «Сутяжник»