Дело Калачева против России, Жалоба № 3451/05, 7 мая 2009 г.

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель, 1978 года рождения, проживает в г. Астрахани.

6. 5 сентября 2003 года заявитель родила дочь вне брака.

7. 11 ноября 2003 года она обратилась в Кировский районный суд г. Астрахани с иском к г-ну А., с которым у нее предположительно были близкие отношения с 2000 года, с целью установления отцовства и получения алиментов на ребенка. В ходе разбирательства по делу заявитель была представлена адвокатом.

8. 15 декабря 2003 года суд назначил проведение анализа ДНК. Образцы крови были взяты в Астрахани и направлены в специализированное учреждение в Москве для проведения судебно-медицинской экспертизы. В соответствии с экспертным заключением от 19 марта 2004 года вероятность того, что г-н А. являлся отцом дочери заявителя, составила 99,99%.

9. 2 июня 2004 года суд заслушал представителя ответчика, который оспорил приемлемость анализа ДНК в связи с процессуальными недостатками, и заявителя, которая настаивала на его достоверности; и отклонил требование заявителя в полном объеме. В отношении судебно-медицинского заключения суд решил следующее:

“… Забор крови для экспертного заключения был возложен на Бюро судебно-медицинской экспертизы Астраханской области…

В соответствии с Инструкцией по организации и производству экспертных исследований в Бюро судебно-медицинской экспертизы, образцы должны быть упакованы индивидуально… Пакет должен быть снабжен идентифицирующей надписью (на основании документа, удостоверяющего личность) и подписью медицинского работника, взявшего кровь, и двух медицинских работников, присутствовавших во время этой процедуры…

На пакетах с образцами крови г-на А., г-жи Калачевой и г-жи К.Д. (дочери заявителя) нет данных о документах, удостоверяющих личность названых лиц. Более того, на пакетах имеются только две подписи, одна из которых принадлежит лицу, взявшему образцы крови…

Принимая во внимание, что образцы крови были взяты с серьезными нарушениями Инструкции…, суд критично относится к экспертному заключению, поскольку он не может исключить возможность того, что образцы крови, полученные экспертами, не были теми, которые были взяты у сторон”.

10. Районный суд объявил другие доказательства, представленные заявителем, а именно фотографию с ней и ответчиком и бейдж 1 на ее имя, выданный общежитием (в котором они предположительно встречались), недостаточными для того, чтобы признать ответчика отцом ее ребенка.

11. Заявитель и ее адвокат обжаловали решение суда, заявив, что дело должно быть направлено на новое рассмотрение в связи с несоблюдением судом гражданско-процессуальных норм. 29 июня 2004 года Астраханский областной суд оставил судебное решение от 2 июня 2004 года без изменения. Областной суд отметил, что в соответствии с гражданско-процессуальным правом, экспертное заключение не является решающим для суда и что в данном деле анализ ДНК, проведенный с нарушением надлежащей процедуры, не был подкреплен другими доказательствами.

12. 20 июня 2005 года Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу адвоката заявителя в порядке надзора.

 

II. ПРИМЕНИМОЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА

13. Согласно статье 37 Гражданского Процессуального Кодекса Российской Федерации (далее – “ГПК”, вступившего в силу с 1 февраля 2003 года), права, свободы и законные интересы несовершеннолетних защищают в процессе их законные представители - родители, усыновители, опекуны, попечители. В соответствии со статьей 49 Семейного Кодекса Российской Федерации от 29 декабря 1995 года (Семейный Кодекс РФ, вступил в силу с 1 марта 1996 года), в случае рождения ребенка у родителей, не состоящих в браке между собой, и при отсутствии совместного заявления родителей или заявления отца ребенка происхождение ребенка от конкретного лица устанавливается в судебном порядке по заявлению одного из родителей, опекуна (попечителя) ребенка или по заявлению лица, на иждивении которого находится ребенок, а также по заявлению самого ребенка по достижении им совершеннолетия. При этом суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица.

14. Статья 67 ГПК РФ гласит, что суд должен оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.

15. Заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в статье 67 настоящего Кодекса. Несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении суда (часть 3 статьи 86 ГПК РФ). В связи с возникшими сомнениями в правильности или обоснованности экспертного заключения суд может назначить повторную экспертизу, проведение которой поручается другому эксперту или другим экспертам (часть 2 статьи 87 ГПК РФ).

16. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 1996 г. N 9 “О применении судами Семейного Кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел об установлении отцовства и о взыскании алиментов” гласит, что для установления отцовства суд в необходимых случаях вправе назначить экспертизу. В силу ч. 3 ст. 86 ГПК РФ заключение экспертизы по вопросу о происхождении ребенка, в том числе проведенной методом "генетической дактилоскопии", является одним из доказательств, которое должно быть оценено судом в совокупности с другими имеющимися в деле доказательствами.

 

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

17. Заявитель жаловалась по статьям 6 и 8 Конвенции на то, что национальные суды не установили отцовство биологического отца ее дочери, не приняв во внимание результаты анализа ДНК. Европейский Суд полагает, что эта жалоба должна быть рассмотрена по статье 8 Конвенции, которая гласит следующее:

“1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни…

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц”.

А. Приемлемость жалобы

18. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты, как того требует пункт 1 статьи 35 Конвенции, поскольку она не обратилась в Верховный Суд с надзорной жалобой.

19. Для начала Европейский Суд отмечает, что в действительности заявитель обращалась в суд с надзорной жалобой, но она была оставлена без удовлетворения (см. выше пункт 12). Европейский Суд напоминает, что жалоба, поданная в порядке надзора, не является средством правовой защиты, предусмотренной пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 года по делу “Шулепов против России” (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 23). Поэтому возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно быть отклонено.

20. Европейский Суд напоминает, что эта жалоба не является явно необоснованной согласно смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Суд далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Показания сторон

(а) Заявитель

21. Заявитель настаивала на том, что анализ ДНК был проведен в Бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения Астраханской области в полном соответствии с процедурой, предусмотренной законом. По этой причине у нее не было оснований полагать, что результаты могли быть подвергнуты сомнению, и ходатайствовать о проведении дополнительной экспертизы.

22. Она далее отметила, что часть 2 статьи 87 ГПК РФ ясно гласит, что в случае возникновения сомнений в правильности или обоснованности экспертного заключения суд может назначить повторную экспертизу. Закон не налагает обязанность на стороны ходатайствовать о проведении такой экспертизы, а суд должен принять такое решение по своему усмотрению для решения вопроса отцовства.

23. Заявитель отметила, что Кировский суд располагал ясными и убедительными доказательствами отцовства г-на А., но не придал надлежащего значения всем обстоятельствам дела и продемонстрировал неуважение по отношению к ее частной жизни. Неясно, какие еще доказательства она могла бы представить, принимая во внимание, что она и г-н А. прервали отношения.

(b) Власти Российской Федерации

24. Власти Российской Федерации отметили, что забор крови для анализа ДНК в данном деле был проведен Министерством здравоохранения Астраханской области с существенным нарушением Инструкции по организации и производству экспертных исследований в Бюро судебно-медицинской экспертизы. Забор крови был проведен 10 февраля 2004 года в присутствии сторон, их адвокатов и 4 медицинских работников, включая лицо, взявшее образцы крови. Тем не менее, на пакетах с образцами имелись лишь две подписи, вместо предусмотренных трех; кроме того, эти подписи не были расшифрованы, поскольку рядом с ними не было имен и должностей.

25. Власти Российской Федерации утверждали, что ненадлежащий забор крови, который привел к признанию анализа ДНК неприемлемым, не приравнивался к вмешательству в право заявителя, гарантированного статьей 8 Конвенции. Согласно части 2 статьи 87 Гражданского Процессуального Кодекса, суд мог назначить повторный анализ при возникновении сомнений в правильности предыдущего; тем не менее, заявитель не ходатайствовала о проведении нового анализа.

26. Кроме того, согласно гражданско-процессуальному праву истец должен обосновать свое требование; однако заявитель не вызвала свидетелей, не представила дополнительные доказательства в подтверждение того, что ее ребенок являлся дочерью г-на А. или что она имела близкие отношения с г-ном А., в то время как в ходе разбирательства по делу было доказано, что у г-на А. была жена и двое детей и он никогда не проживал вместе с заявителем одной семьей. Таким образом, власти Российской Федерации не признали нарушения прав заявителя, гарантированных статьей 8 Конвенции.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Приемлемость статьи 8 Конвенции

27. Европейский Суд напоминает, что “личная жизнь” является широким понятием, включающим в себя, inter alia, аспекты физических и социальных характеристик лица, в том числе право на личную независимость, личное развитие и право на установление и развитие отношений с другими лицами и внешним миром (см. Постановление Европейского Суда по делу “Эванс против Соединенного Королества” (Evans v. the United Kingdom) [GC], жалоба N 6339/05, § 71, ECHR 2007‑...).

28. Европейский Суд уже рассматривал дела, в которых мужчина желал в судебном порядке оспорить отцовство в отношении ребенка, рожденного в браке или определить предположительное биологическое отцовство. В этих делах Европейский Суд отметил, что определение правовых отношений отца с его предполагаемым ребенком касалось его "частной жизни" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шофман против Российской Федерации" (Shofman v. Russia) от 24 ноября 2005 г., жалоба N 74826/01, § 30;  Постановление Европейского Суда по делу "Йилдирим против Австрии" (Yildirim v. Austria) (dec.), жалоба N 34308/96, от 19 октября 1999 года; Постановление Европейского Суда по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark), от 28 ноября 1984 года, § 33, Series A no. 87; Постановление Европейского Суда по делу "Рожанский против Польши" (Różański v. Poland), жалоба N 55339/00, § 62, от 18 мая 2006 года). В ряде дел Европейский Суд также отмечал, что право на уважение частной жизни включает право ребенка установить правовые отношения с его биологическим отцом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Микулич против Хорватии" (Mikulic v. Croatia), жалоба N 53176/99, § 53, ECHR 2002-I, и Постановление Европейского Суда по делу "Йегги против Швейцарии" (Jaggi v. Switzerland), жалоба N 58757/00, §§ 25-26, ECHR 2006‑...).

29. Однако данная жалоба отличается от остальных. Заявитель - мать ребенка, рожденного вне барака, жаловалась на нарушение ее права, гарантированного статьей 8 Конвенции. Таким образом, сущностью данного дела является возможность заявителя получить признание г-на А. в качестве биологического отца ее дочери. По мнению Европейского Суда, установление отцовства дочери заявителя является вопросом, который касается “частной жизни” заявителя, которая несет полную ответственность за свою малолетнюю дочь. Установление биологического отца, кроме его финансовых и эмоциональных целей, также может представлять важность с точки зрения социального статуса заявителя, истории болезни ее семьи и сплетения прав и обязанностей между биологическим отцом, биологической матерью и ребенком.

30. Следовательно, Европейский Суд полагает, что статья 8 Конвенции применима к данному делу, который затрагивает право заявителя на уважение ее частной жизни. Этот факт, в действительности, не оспаривался сторонами.

(b) Соответствие требованиям статьи 8 Конвенции

31. Европейский Суд напоминает, что хотя предмет статьи 8 Конвенции, по существу, состоит в защите личности от произвольного вмешательства органов государственной власти, она не просто вынуждает государство воздерживаться от такового вмешательства. Кроме этого обязательства, которое заключается, прежде всего, в том, чтобы не предпринимать действий, у государства могут быть обязательства, которые заключаются в том, чтобы предпринимать действия, необходимые для эффективной защиты частной или семейной жизни. Такие обязательства могут включать принятие мер, направленных на обеспечение уважения частной жизни даже в сфере отношений лиц между собой. Невозможно точно определить границу между обязательством государства предпринимать или воздерживаться от определенных действий в соответствии со статьей 8 Конвенции. Применимые принципы, тем не менее, схожи. В частности, в обоих случаях следует учитывать справедливое соотношение, которое необходимо установить между конкурирующими интересами (Постановление Европейского Суда по делу " Диксон против Соединенного Королевства" (Dickson v. United Kingdom) [GC], жалоба N 44362/04, § 70, ECHR 2007‑...).

32. В данном деле национальные судебные органы рассмотрели конфликт между конкурирующими интересами матери ребенка, рожденного вне брака, и предположительным отцом. Несмотря на то, что в задачу Европейского Суда не входит заменять собой компетентные национальные власти при определении наиболее подходящего способа установления отцовства посредством национальной судебной процедуры, Суд должен изучить, выполнили ли национальные власти при рассмотрении требования заявителя нормы и дух статьи 8 Конвенции (см., mutatis mutandis, вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу "Микулич против Хорватии" (Mikulic v. Croatia), § 59).

33. В соответствии с семейным законодательством Российской Федерации, решение об установлении отцовства должно основываться на всестороннем и объективном исследовании всех имеющихся в деле доказательств, которые могут подтвердить или опровергнуть настоящее происхождение ребенка. Кроме того, никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.

34. Европейский Суд отмечает заключение национального суда и довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не предоставила достаточного подтверждения ее отношений с г-ном А. и его отцовства. Тем не менее, Европейский Суд отмечает, что в ходе разбирательства дела Кировский суд назначил проведение анализа ДНК для решения вопроса об отцовстве. Анализ показал 99.99% вероятности того, что ответчик являлся отцом ребенка. Европейский Суд не теряет из виду тот факт, что на сегодняшний день анализ ДНК является единственным научным методом точного установления отцовства конкретного ребенка; и его доказательная ценность существенно превышает любые другие доказательства, представленные сторонами для подтверждения или опровержения их близких отношений. Кроме того, заявитель утверждала, что она и ответчик прервали отношения; поэтому генетическая экспертиза могла быть единственным убедительным доказательством оспариваемого отцовства.

35. Позже ответчик оспорил приемлемость анализа, ссылаясь на его предположительные недостатки, а именно ненадлежащую маркировку пакета с образцами крови. Заявитель, в свою очередь, оспорила его доводы и настаивала на точность анализа. Национальные суды признали анализ неприемлемым и отклонили требование заявителя без назначения проведения нового анализа.

36. Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 8 Конвенции при рассмотрении жалобы об установлении отцовства суды должны уделять особое внимание интересам конкретного ребенка (см. Постановление Европейского Суда по делу “Йевремович против Сербии” (Jevremović v. Serbia), жалоба  N 3150/05, § 109, от 17 июля 2007 года). В данном деле интересы ребенка требовали однозначного ответа, был ли г-н А. ее отцом. По-видимому, на этот вопрос нельзя было получить удовлетворительный ответ без анализа ДНК, и второй анализ был необходим, пока первый был признан неприемлемым по формальным процессуальным основаниям. Верно то, что заявитель не ходатайствовала о втором анализе, как отметили власти Российской Федерации. Тем не менее, из формулировки Гражданского Процессуального Кодекса следует, что при возникновении сомнений в правильности предыдущего экспертного заключения суд по своему усмотрению может назначить повторную экспертизу (см. пункт 15 выше). Это представляет особую важность в данном деле, в котором нарушение нормы в отношении методики выборочного обследования, если оно имело место, видимо, могло быть приписано Бюро судебно-медицинской экспертизы, то есть государственному учреждению. На этом основании национальные суды, просто объявив назначенный первым судом анализ ДНК неприемлемым и не назначив проведение нового анализа, не применили часть 2 статьи 87 Гражданского Процессуального Кодекса в свете принципов, отраженных в статье 8 Конвенции.

37. При этих обстоятельствах Европейский Суд полагает, что подход национальных властей при рассмотрении дела заявителя не соответствовал определенной обязанности государства учитывать справедливое соотношение между конкурирующими интересами сторон по делу с приданием должного внимания интересам ребенка.

38. Поэтому в данном деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

 

II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

 

39. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Убытки

40. Заявитель потребовала 50,000 евро в качестве компенсации морального вреда.

41. Власти Российской Федерации признали требование необоснованным и чрезмерным.

42. Европейский Суд признает, что заявитель понесла моральный вред в результате невыполнения государством своих определенных обязанностей в отношении ее права на уважение частной жизни. Суд полагает, что моральный вред, понесенный заявителем, не может быть компенсирован установлением нарушения Конвенции. Исходя из принципа справедливости, Суд присуждает заявителю 5,000 евро, плюс любой налог, который может быть наложен на эту сумму.

В. Расходы и издержки

43. Заявитель также потребовала 68,596 российских рублей в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных при рассмотрении дела в национальных судах и в Европейском Суде. Эта сумма включала расходы на экспертное изучение (19,096 рублей), расходы на адвоката (40,000 рублей) и переводческие услуги (9,500 рублей). Она предъявила документы в подтверждение этих сумм.

44. Власти Российской Федерации отметили, что расходы, понесенные при разбирательстве дела в национальных судах, не должны компенсироваться.

45. Европейский Суд признает, что при национальном разбирательстве дела юридические расходы были понесены для предотвращения нарушения права заявителя на уважение ее частной жизни. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по сумме. В данном деле с учетом представленных документов и изложенных выше критериев Европейский Суд находит разумным присудить заявителю 1,500 евро в счет любых расходов, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

46. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

Объявил жалобу приемлемой;

Постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

Постановил,

a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы:

(i) 5,000 евро (пять тысяч евро) в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(ii) 1,500 евро (одна тысяча пятьсот евро) в счет возмещения расходов и издержек, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

 

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4. Отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

 

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 7 мая 2009 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

 

Клаудиа Вестердик                                                   Райт Марусте

Секретарь Секции Суда                                           Председатель Палаты