European Court of Human Rights: Case of Menesheva v. Russian Federation

Дело Менешева против России, Жалоба № 59261/00.

Данное решение станет окончательным в соответствии с условиями, установленными пунктом 2 Статьи 44 Конвенции. Оно может подлежать редакционной правке.

Европейский Суд по Правам Человека (Первая Секция), заседая палатой в составе:

После закрытого судебного совещания 14 февраля 2006 г. , выносит следующее решение, принятое в тот же день:

1. Дело было инициировано жалобой ( № .59261/00) против Правительства Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со Статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (“Конвенция”) гражданкой России, госпожой Ольгой Евгеньевной Менешевой (“Заявитель”), 20 июня 2000 г.

2. Российское Правительство (“Правительство”) было представлено господином П.А. Лаптевым, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по Правам Человека.

3. Заявитель жаловалась на жестокое обращение со стороны милиции, отсутствие эффективного расследования по ее делу, незаконный арест и задержание, и отсутствие эффективных внутригосударственных средств в отношении вышеуказанных жалоб.

4. Жалоба была направлена в Первую Секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). В рамках этой Секции, Палата, рассматривавшая дело, (пункт 1 Статьи 27 Конвенции) была сформирована в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента Суда.

5. Решением от 15 января 2004 г. Суд признал жалобу частично приемлемой.

6. Заявитель и Правительство обменялись меморандумами по существу дела (пункт 1 Правило 59 Регламента Суда). Палата решила, выяснив мнение сторон, что проведения устного слушания по делу не требуется (пункт 3 Правило 59 в конце). Стороны представили свои возражения на меморандумы противоположной стороны в письменном виде.

7. 1 ноября 2004 г. Суд изменил состав Секций (пункт 1 Правило 25). Дело было передано Первой Секции в новом составе (пункт 1 Правило 52).

8. Заявитель родилась в 1979 г. в городе Батайске, Ростовской области.

9. 11 февраля 1999 г. милиция начала расследование по делу об убийстве, в котором Л. фигурировал в качестве подозреваемого. Предположительно, Л был молодым человеком заявителя.

10. В тот же день милиция решила искать Л. в квартире заявителя.

11. 12 февраля 1999 г. около полуночи милиция прибыла в квартиру заявителя, с целью произвести обыск. Но, так как они не предоставили ордера на обыск, заявитель не впустила их в свою квартиру.

12. На следующий день, 13 февраля 1999 г. около 16:30 три милиционера в гражданской одежде ожидали заявителя около входа в ее квартиру. Один из них показал удостоверение на имя майора милиции С. и потребовал впустить его в квартиру. Так как у них по-прежнему не было ордера на арест, заявитель отказалась впустить их в квартиру. Милиционеры настаивали, и заявитель вступила с ними в словесную перепалку, во время которой обе стороны обменялись угрозами и оскорблениями. В результате, майор приказал арестовать заявителя. Его подчиненные П. и Б., схватили заявителя, перевернули ее вверх ногами, продолжая угрожать ей, и забросили ее в машину, на которой не было опознавательных знаков милиции. Во время этой стычки милиционеры толкнули ее к двери, и она поранила ногу и голову, она также ударилась головой о машину, когда ее туда вталкивали. По дороге майор угрожал ей, что он изобьет членов ее семьи и устроит разгром ее квартиры во время обыска.

13. Заявителя доставили в Отделение Милиции Железнодорожного района в Ростове-на-Дону. Ей не объяснили, почему ее привезли в милицию. Правительство в последствии утверждало, что это было необходимо для составления протокола о злостном неповиновении милиции. Однако в протоколе милиции было указано, что ее привезли на допрос.

14. В отделении милиции заявителя привели к Заместителю Главы Отдела по Уголовным Делам, который стал допрашивать ее о местонахождении «ее мужа». Она сказала, что никогда не была замужем, после чего он начал душить ее руками, а несколько других милиционеров начали ее бить. В течение около двух часов они наносили ей удары по ногам, бросали ее по комнате, били ее дубинками и ударяли головой о стены. Во время избиения они обвиняли ее во лжи, оскорбляли ее, угрожали изнасилованием и расправой над ее семьей.

15. Заявитель потребовала возможности проинформировать родственников о ее задержании; она также потребовала медицинском помощи и разрешения связаться с юристом. Все требования были отклонены.

16. Заместитель Прокурора Железнодорожного Района, Д. прибыл в участок в момент окончания допроса заявителя, в комнату, в которой ее били. Заявитель воспользовалась возможностью пожаловаться на незаконный арест и избиение. Он выслушал ее и посоветовал написать жалобу о незаконном аресте, однако он не поддержал ее намерения жаловаться на жестокое обращение. Заявитель утверждала, что она сразу же написала жалобу и передала ее Д.

17. После этого, около 19:00 вечера, заявителя привезли домой, потому что милиция собиралась произвести обыск в ее квартире. Соседке заявителя, З., приглашенной в качестве понятой, сказали, что они разыскивают Л. и она подтвердила, что Л там не проживает. Милиционеры настаивали на проведении обыска, однако как оказалось, у них все еще не было ордера, и заявитель снова отказалась их впустить. После короткой перепалки, они снова схватили заявителя и вверх ногами понесли в машину, ударяя ее головой о стены и лестницу. Ее снова привезли в Отделение Милиции Железнодорожного района, где ее избивали, оскорбляли и обвиняли в укрывательстве Л.. Затем ее поместили в камеру предварительного задержания.

18. Заявитель пробыла в камере предварительного задержания до 14:30 14 февраля 1999 г. Хотя этот факт никогда не оспаривался, не было найдено никаких документов о данном периоде задержания заявителя.

19. 14 февраля 1999 г. около 14:00 заявителя подвергли личному обыску, во время которого у нее забрали ключи от квартиры. В тот же день Прокурор Железнодорожного Района выдал ордер на обыск квартиры заявителя и был произведен обыск.

20. В тот же день заявителя привели к другому сотруднику, который, не представляясь, сказал ей «пять суток». В последствии, заявитель узнала, что это был судья П. из Железнодорожного Районного Суда г. Ростова и, что «пять суток» означало пять суток ареста за административное нарушение - злостное неповиновение милиции. В тот же день заявителя поместили в специальный центр для административного задержания.

21. 18 февраля 1999 г. в день освобождения после пятидневного ареста, майор С, который арестовал заявителя, забрал ее из центра, привез в Отделение Милиции Железнодорожного района и приказал мыть пол в коридоре. Когда она закончила, он ее освободил.

22. 19 февраля 1999 г. заявитель прошла судебно-медицинскую экспертизу у врача-специалиста, который установил, что у заявителя были множественные кровоподтеки на ногах и лице, ссадины на лице, челюсти, шее и ногах, и травматический отек мягких тканей головы.

1. Производство относительно жестокого обращения и незаконного ареста

23. 11 марта 1999 г. Уполномоченный по правам человека при губернаторе Ростовской области подал жалобу от имени заявителя Начальнику Внутренних Дел Ростовской Области, а также жалобу Прокурору Ростовской Области. Они потребовали расследования по фактам жестокого обращений милиции с заявителем и незаконного ареста. Подробное заявление заявителя и отчет судебно- медицинской экспертизы от 19 февраля 1999 г. были приложены.

24. 15 марта 1999 г. заявитель подала иск о возмещении ущерба в Городской Суд г. Батайска Ростовской области относительно жестокого обращения со стороны милиции, незаконного ареста и обыска квартиры.

25. 30 марта 1999 г. Заместитель Начальника Внутренних Дел Ростовской Области сообщил заявителю, что по ее делу было проведено внутреннее расследование, и ее жалобы были признаны необоснованными. Заключения о внутреннем расследовании были направлены в прокуратуру. Однако ей было сообщено, что некоторые должностные лица, чьи личности не уточнялись, были обвинены в дисциплинарных нарушениях. Уполномоченный по правам человека получил похожий ответ.

26. 12 апреля 1999 г. заявитель получила письмо от Заместителя Прокурора Железнодорожного района, Д., которого она встретила в отделении (См. § 16). Он сообщил заявителю, что ее жалоба была направлена ему из Ростовской Городской Прокуратуры и, что он решил не начинать уголовного расследования в отношении обвиняемых ею сотрудников.

27. 7 мая 1999 г. Прокурор Железнодорожного района Х. сообщил Городскому суду Батайска, что в результате проведения официального расследования, не было обнаружено никаких документов об аресте и задержании заявителя.

28. 9 июня 1999 г . Заместитель Прокурора Ростовской Городской Прокуратуры поддержал это решение.

29. 22 декабря 1999 г. Городской Суд г. Батайска Ростовской области рассмотрел жалобу заявителя, и постановил, что обыск ее квартиры, первоначальный арест и пятидневное задержание были проведены на законном основании. Суд решил, что милиция действовала в рамках закона, с санкции прокурора, и что такие действия были необходимы для следствия по делу об убийстве. Что касается утверждений о жестоком обращении, суд сослался на отказ прокурора начать уголовное расследование в отношении сотрудников милиции и на выводы внутреннего расследования, не обнаружившего факта жестокого обращения. Суд отклонил отчет судебно-медицинской экспертизы как неотносящийся к делу, и постановил, что утверждения о плохом обращении со стороны милиции необоснованны.

30. 23 февраля 2000 г. Ростовский Областной Суд рассмотрел аппеляционную жалобу заявителя и поддержал предыдущие решения.

2. Обжалование административного заключения

31. 15 марта 1999 г. заявитель попыталась оспорить законность ее пятидневного заключения в Ростовском Областном Суде. Она утверждала, что ей не сообщили имени сотрудника, принявшего решение о задержании и что, он не задал ей вопросов, не сообщил об обвинениях против нее, не объяснил, почему ее привели к нему, и не предоставил копии решения о заключении.

32. 17 марта 1999 г. судья, который принял решение о пятидневном аресте, сообщил заявителю, что решение не может быть обжаловано простой жалобой, а может только быть оспорено чрезвычайным протестом прокурора.

33. 25 марта 1999 г. заявитель подала жалобу в Суд Железнодорожного района города Ростов и в Ростовский Областной Суд. Она оспаривала отказ рассмотреть ее жалобы в гражданском производстве.

34. 26 мая 1999 г. Председатель Ростовского Областного Суда ответил заявителю, что согласно доказательствам по делу, ее заключение было законным, так как оно было назначено за административное нарушение в соответствии с материальным и процессуальным правом.

35. 17 июля 1999 г. заявитель подала еще одну аппеляционную жалобу против решения об ее заключении.

36. 23 августа 1999 г. Исполняющий обязанности председателя Ростовского Областного Суда ответил, что оспаривание решений об административном задержании не предусмотрено законом.

37. Заявитель в последствии пыталась оспорить вышеупомянутые решения, но все ее требования были отклонены, на основании неподсудности ее дела. Последнее решение в этом отношении было принято 1 декабря 1999 года Ростовским Областным Судом.

38. 15 января 2003 г. Прокуратура Железнодорожного Района начала уголовное расследование обстоятельств ареста заявителя, ее ночного задержания и жестокого обращения со стороны милиции.

39. 28 февраля 2003 г. Прокурор Ростовской области по собственной инициативе подал представление Председателю Ростовского Областного Суда об отмене решения от 14 февраля 1999 г., по которому заявитель была обвинена в административном нарушении . Он заявил, что неповиновение заявителя милиции не является административным нарушением, потому, что милиция действовала незаконно и задержание, в любом случае, было несоразмерно тяжелым наказанием.

40. 5 марта 2003 года Председатель Ростовского Областного Суда удовлетворил представление прокурора и отменил решение на том основании, что судья принявший решение о задержании заявителя, не рассмотрел обстоятельств дела и не установил, была ли заявитель виновна в совершении административного нарушения. Было установлено, что злостное неповиновение не имело место, так как во время неповиновения заявителя сотрудники милиции проводили расследование, а не занимались защитой общественного порядка. Было также установлено, что действия милиции нарушили процессуальное право.

41. 25 августа 2003 г. Прокуратура Железнодорожного района прекратила уголовное расследование по делу о жестоком обращении и незаконном аресте и задержании на основании того, что сотрудниками милиции не было совершено незаконных действий.

42. 3 марта 2004 г. Генеральная Прокуратура отменила решение о прекращении дела от 25 августа 2003 г. и продолжила уголовное расследование относительно жестокого обращения и незаконного ареста. Прокуратуре Железнодорожного Района было предоставлено 30 дней для завершения следствия под руководством Генерального Прокурора. Решение, насколько оно относится к делу, содержит следующее:

"[Заявитель] последовательно утверждала, что она возражала против незаконного входа милиции в ее квартиру и незаконного обыска в отсутствии ордера на обыск, выданного прокурором, и поэтому была подвергнута незаконному аресту, заключению и избиению….

Медицинская экспертиза обнаружила несколько повреждений вызванных избиением…время происхождения и причины, которых, совпадают с утверждениями (заявителя)…Расследование не установило обстоятельств, при которых эти повреждения были нанесены заявителю.

Протоколы об административном нарушении и аресте заявителя 13 февраля 1999 года содержат ложные сведения об участии свидетелей. ... Данные обстоятельства не были в полной мере расследованы, хотя и служили основанием для административного ареста заявителя. Решение от 29 апреля 2003, прекращающее уголовное дело против (сотрудника милиции, составившего протоколы) … является необоснованным».

43. В своем письме от 19 апреля 2004 г. Правительство утверждало, что расследование еще не закончилось. Стороны не предоставили информации о дальнейшем ходе уголовного расследования.

II . Соответствующие внутригосударственные правовые нормы

1. Злостное неповиновение

Соответствующие положения Кодекса об административных правонарушениях РСФСР, действующего до 1 июля 2002 г. содержат следующее:

“Злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции или народного дружинника… влечет наложение штрафа в размере от десяти до пятнадцати минимальных размеров оплаты труда, либо исправительные работы на срок от одного до двух месяцев..., а в случае, если применение этих мер будет признано недостаточным, - административный арест на срок до пятнадцати суток.»

Уголовно-Процессуальный Кодекс, действующий на тот момент, насколько это относится к настоящему делу, содержит следующее:

“Свидетель, вызывается на допрос повесткой, которая вручается ему лично, либо в его отсутствие, совершеннолетнему члену его семьи…

Повестка должна указывать, кто и в каком качестве вызывается, к кому и по какому адресу, дату и время явки на допрос, а также последствия неявки. Свидетель может также быть вызван по телефону или телеграммой".

“Допрос проводится по месту производства следствия. Следователь вправе, если признает это необходимым, провести допрос в месте нахождения допрашиваемого».

Конституция Российской Федерации, принятая на референдуме 12 декабря 1993г., насколько это относится к делу, содержит следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов".

Глава 19 Административного Кодекса (См. выше) предусматриваем, что милиция в целях пресечения административных правонарушений, установления личности, составления протокола об административном правонарушении при невозможности составления его на месте, обеспечения своевременного и правильного рассмотрения дел и исполнения постановлений по делам об административных правонарушениях, может произвести административное задержание лица. Статья 242 в частности предписывает, что срок административного ареста не может превышать трех часов, за исключением случаев особых категорий нарушителей, включая тех, кто оказал злостное неповиновение законному распоряжению работника милиции. Такие нарушители могут быть задержаны на необходимый срок, до того как их дело будет рассмотрено районным (городским) судьей или вышестоящим сотрудником милиции. Статья 240 содержит требования для составления протокола об аресте.

Административный Кодекс не предусматривает права обжаловать постановление об административном аресте, наложенным судьей. Положения, относящиеся к делу, содержат следующее:

"... Решение районного (городского) судьи о наложении административного наказания является окончательным и не подлежит обжалованию в административном производстве..."

"Постановление районного (городского) судьи по делам об административных правонарушениях, предусмотренных статьями…, 165 настоящего Кодекса, может быть отменено или изменено по протесту прокурора самим народным судьей, а также независимо от наличия протеста прокурора председателем вышестоящего суда".

I . Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

44. Заявитель утверждала, что Статья 3 Конвенции была нарушена так как, она была подвергнута жестокому обращению со стороны милиции во время ареста и задержания в отделении милиции. Она также заявляла, что по ее жалобам о жестоком обращении не было проведено эффективного расследования, что является процессуальным требованием, налагаемым той же Статьей. Статья 3 Конвенции содержит следующее:

“ Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

45. Заявитель утверждала, что 13 февраля 1999г. она была подвергнута аресту, который нарушал Статью 3 Конвенции. Она также заявила, что по прибытии в милицию была избита сотрудниками милиции, которые ее допрашивали, а также позже сотрудниками милиции, которых она отказалась впустить в свою квартиру. По ее заявлению, ей были нанесены телесные повреждения (кровоподтеки и ссадины) и что она чувствовала себя униженной от такого обращения. Заявитель также сообщила, что ей не было оказано медицинской помощи.

46. Заявитель предъявила отчет судебно-медицинской экспертизы, проведенной после ее освобождения. Повреждения, упомянутые в отчете, совпадали с версией заявителя о произошедших событиях.

47. В меморандуме от 15 марта 2004 г. и письме от 19 апреля 2004 г. Правительство сообщило, что расследование жалоб заявителя о жестоком обращении все еще продолжается. Генеральная Прокуратура рассмотрела уголовное дело № 3467098 по жалобам заявителя о злоупотреблении служебным положением и 3 марта 2004 возобновила следствие. Правительство утверждало, что до окончания следствия не может предоставить аргументов по существу дела.

48. После сообщений Правительства указанных выше, Правительство не предоставило никаких заявлений о ходе расследования или установленных фактах.

49. Суд напоминает, что « если человек был доставлен в полицию здоровым, но при его освобождении были обнаружены повреждения, Правительство обязано предоставить достоверное объяснение, о происхождении данных повреждений. При отсутствии такого объяснения, возникает вопрос о нарушении Статьи 3 Конвенции» (См. «Томаси против Франции» ( Tomasi v . France ) решение от 27 августа 1992 г, Серия A № 241- A , стр. 40-41, §§ 108-11, и «Селмуни против Франции» ( Selmouni v . France ) № . 25803/94 § 87 ЕКПЧ 1999- V ).

50. При оценке доказательств по делу Суд руководствуется критерием доказанности «при отсутствии обоснованного сомнения» (См. «Ирландия против Соединенного Королевства» ( Ireland v . the United Kingdom ) решение от 18 января 1978 г., Серия A № . 25, стр. 64-65, § 161). Однако такая доказанность может быть при наличии как достаточно веских, явных и согласующихся между собой доказательств, так и не опровергнутых предположений в отношении наличия определенных фактов. Когда всей или большей частью информации обладают органы власти, как, к примеру, информация о лице, содержащемся под стражей; о причине телесных повреждений в период заключения, появляются весьма определенные предположения. Несомненно, обязанность по доказыванию ложится на органы власти с тем, чтобы они представили достаточное и разумное объяснение произошедшему (См. «Рибич против Австрии» ( Ribitsch v . Austria ) решение от 4 декабря 1995 г, Серия A № 336, § 34, «Салман против Турции» ( Salman v . Turkey ) , № . 21986/93, § 100, ЕКПЙ 2000- VII ).).

51. Суд отметил, что Правительство не опровергало ни версию заявителя о произошедших событиях, ни результаты судебно-медицинской экспертизы. Расследование, проводимое в 2003-2004, не предоставило новых фактов или доказательств, в дополнение к фактам, предоставленным заявителем. Правительство также не предоставило альтернативного объяснения повреждениям, причиненным заявителю. В частности, есть все основания предполагать, что повреждения не были нанесены до того, как заявитель была доставлена в милицию.

52. Более того, Правительство согласилось с тем, что утверждения заявителя были правдоподобными. В частности, Генеральная Прокуратура признала, что заявитель последовательно утверждала что, была подвергнута жестокому обращению. Прокуратура также отметила, что повреждения нанесенные заявителю и описанные медицинским экспертом совпадали с ее показаниями о произошедших событиях. (См. § 42 выше).

53. Суд отметил, что сотрудники милиции ожидали получить информацию относительно убийства, предположительно совершенного Л., который предположительно был молодым человеком заявителя. Суд указал на противоречивые заявления властей о причине ареста заявителя, и заключил, что заявитель была доставлена в милицию для допроса по делу об убийстве, и мелкое административное нарушение было использовано в качестве предлога. Допрос был проведен без соблюдения процессуальных гарантий, предусмотренных российским законодательством, таких как составление протокола допроса, доступ к адвокату, и т.д. В связи с этим Суд не исключает того, что сотрудники милиции применили силу для получения информации от заявителя.

54. Учитывая последовательные и подробные показания заявителя, подтверждаемые результатами судебно-медицинской экспертизы, и в свете отсутствия других правдоподобных объяснений происхождения повреждений, обнаруженных на заявителе после ее освобождения, Суд признал, что заявитель была подвергнута жестокому обращению со стороны милиции.

55. В отношении степени жестокого обращения, Суд напоминает, что для определения того, является ли жестокое обращение пыткой, нужно учитывать различие, заключенное в Статье 3, между пытками и бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Думается, что такое различие было специально предусмотрено Конвенцией, чтобы особо осудить намеренное бесчеловечное отношение, приводящее к серьезным и жестоким страданиям. Суд ранее рассматривал дела, в которых такое отношение могло быть названо ничем иным как пыткой (См. «Аксой против Турции» ( Aksoy v . Turkey ) решение от 18 декабря 1996 г. Отчеты о Постановлениях и Решениях ( Reports of Judgments and Decisions ) 1996- VI , стр. 2279, § 64; «Айдын против Турции» ( Ayd ı n v . Turkey ) решение от 25 сентября 1997 г. Отчеты ( Reports ) 1997- VI , стр. 1891-92, §§ 83-84 и 86); «Селмуни » см. выше, § 105; «Дикме против Турции» ( Dikme v . Turkey ) № 20869/92, §§ 94-96, ЕКПЧ 2000- VIII , и, среди недавних прецедентных решений «Бати и Другие против Турции» ( Batı and Others v . Turkey ) , № 33097/96 и № 57834/00, § 116, ЕКПЧ 2004‑... (выдержки).

56. В данном случае действия, на которые пожаловалась заявитель, вызвали в ней чувство страха, тревоги и собственной неполноценности. Эти действия могли унизить и оскорбить ее и возможно сломить ее физическое и духовное сопротивление. В любом случае, Суд напоминает, что в отношении лиц лишенных свободы, применение физической силы не продиктованное действиями таких лиц, унижает человеческое достоинство и, в принципе, является нарушением права, гарантируемого Статьей 3 (См. « Селмуни » выше § 99).

57. Суд отметил, что в данном деле наличие физической боли и страдания подтверждается медицинским экспертом и показаниями заявителя о жестоком обращении в заключении. Последовательность событий также указывает на то, что боль и страдания были причинены ей намеренно, с целью получения информации о Л. (См. §§ 53-54 выше).

58. Для оценки уровня жестокости причиненной «боли или страдания» Суд принимает во внимание все обстоятельства дела, такие, как длительность жестокого обращения, его физическое и психологическое воздействие и, в некоторых, случаях пол, возраст и состояния здоровья жертвы (См. «Бати» выше § 120). Суд отметил, что заявителю на момент произошедших событий было 19 лет и, будучи женщиной, противостоящей нескольким сотрудникам милиции мужского пола, заявитель находилась в особенно уязвимом состоянии. Более того, жестокое обращение продолжалось несколько часов, в течение которых ее дважды избили и подвергали другим видам жестокого физического и психологического воздействия.

59. В свете данных обстоятельств Суд постановил, что рассматриваемое в целом и, учитывая цель и степень жестокости, жестокое обращение в данном деле приравнивается к пытке по смыслу Статьи 3 Конвенции.

60. Суд постановил, что нарушение Статьи 3 Конвенции имело место.

B . Отсутствие эффективного расследования

61. Заявитель утверждала, что после описанных событий, она подала несколько жалоб, чтобы начать уголовное дело в отношении соответствующих сотрудников милиции. Она указывала их имена и звания и сообщала что, может их опознать, и прилагала отчет судебно-медицинской экспертизы, подтверждающий наличие нанесенных повреждений. Тем не менее, ни по одной из ее жалоб не было начато следствие до того, как Правительство получило информацию об ее обращении в Европейский Суд. Что касается следствия, начатого в 2003 г., по мнению заявителя, следствие не было ни своевременным, ни эффективным. Более того, заявитель опасалась негативной реакции со стороны властей на тот факт, что она подала заявку в Европейский Суд и сочла их поведение в общении с ней устрашающим. Поэтому, заявитель не принимала активного участия в производстве по ее делу. Она сообщила, что хотя она и предоставила следователю необходимые доказательства, ее не проинформировали о результате расследования.

62. Правительство не предоставило аргументов по существу жалобы (См. §§ 47-48 выше).

63. Суд отметил, что, во-первых, медицинское освидетельствование, жалобы заявителя и ее показания, в совокупности вызвали достаточное подозрение в том, что повреждения были нанесены сотрудниками милиции.

64. Когда заявитель выдвигает спорное обвинение что он или она были подвергнуты жестокому обращению со стороны полиции в нарушение Статьи 3, эта статья рассматривается в совокупности с общей обязанностью правительства согласно Статье 1 « обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в настоящей Конвенции». Она подразумевает, что в таком деле должно быть эффективное официальное расследование. Такое расследование должно привести к выявлению и наказанию виновных (См. «Ассенов и Другие » ( Assenov and Others ) , решение от 28 октября 1998 г., Отчеты ( Reports ) 1998- VIII , стр. 3290, § 102 и «Лабита против Италии» ( Labita v . Italy ), № . 26772/95, §131, ЕКПЧ 2000- IV ). Минимальные стандарты эффективности, определенные судебной практикой Европейского суда включают нижеизложенные требования. Расследование должно быть независимым, беспристрастным и открытым для контроля со стороны общественности. Органы, проводящие расследование, должны действовать своевременно и с должным усердием (См., например, «Исаева и Другие против России» ( Isayeva and Others v . Russia ) № . № .57947/00, 57948/00 и 57949/00, §§ 208-213, 24 февраля 2005).

65. Суд отметил, что как только заявитель подала жалобу соответствующим органам, т.е. в прокуратуру и вышестоящему сотруднику милиции, на них легла процессуальная ответственность расследовать ее жалобу о жестоком обращении. Жалобы заявителя о расследовании были поданы спустя месяц после происшедшего, и содержали подробное изложение событий, с указанием определенных лиц. Жалобы также содержали результаты судебно-медицинской экспертизы, подтверждающие показания заявителя. Однако расследование проведено не было. Расследование в отделе Внутренних Дел (См. § 25 выше), хотя и привело к некоторым дисциплинарным наказаниям, не указало имен наказанных и основания для наказания. Уже по этой причине, это расследование не может считаться эффективным, и Правительство справедливо не настаивало на обратном.

66. Расследование было начато спустя почти четыре года после произошедших событий, когда местные власти проявили интерес к делу заявителя в связи с ее жалобой в Европейский Суд. Дело расследовалось в уголовном производстве, и, несмотря на запоздалость, не было обречено на неудачу, так как заявитель предоставила множество документальных доказательств. Но это не привело к удовлетворительным результатам, так как следствие не установило существенных обстоятельств дела, и не рассмотрело поставленного вопроса о происхождении повреждений на теле заявителя. (См. § 42 выше).

67. 3 марта 2004 г. Генеральный Прокурор приказал возобновить расследование, после чего не было предоставлено никакой новой информации по делу. В связи с этим Суд пришел к выводу что, в течение последних трех лет Правительство не исправило недостатки, о которых ему было хорошо известно.

68. В связи с вышесказанным Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции, вследствие отсутствия эффективного расследования по жалобам заявителя о жестоком обращении.

II. Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции относительно жестокого обращения

69. Заявитель также жаловалась что, ей было отказано в эффективном средстве правовой защиты относительно ее жалобы о жестоком обращении, нарушающем Конвенцию. Она утверждала что, все ее попытки начать уголовное производство по делу не привели к успеху, равно как и попытки удовлетворения ее жалобы в гражданском производстве. Заявитель сослалась на Статью 13, которая содержит следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

70. Кроме заявлений по Статье 3 Конвенции, Правительство не предоставило других аргументов.

71. Суд напоминает, что Статья 13 Конвенции предписывает, что в случае возможного нарушения одного или более прав Конвенции, жертва этих нарушений должна иметь средство для установления ответственности за эти нарушения государственных служащих и учреждений. Договаривающиеся Стороны могут в определенной мере принимать решения на свое усмотрение относительно выполнения этого положения Конвенции. Как правило, если полное удовлетворение требований Статьи 13 не достигается наличием одного средства в местном законодательстве, это может быть сделано совокупностью нескольких средств (См. среди прочих прецедентных решений «Кудла против Польши» (Kud ł a v . Poland) № 30210/96, § 157, ЕКПЧ 2000- XI ; а также «Чонка против Бельгии» Č onka v . Belgium) , № 51564/99, § 75, ЕКПЧ 2002‑ I).

72. Однако, сфера обязательств, гарантированных статьей 13, зависит от сути жалобы заявителя, и в определенных ситуациях, Конвенция предусматривает особые средства правовой защиты. Поэтому, в случае подозрительной смерти или жестокого обращения, учитывая особую важность прав, гарантированных статьями 2 и 3, статья 13 требует, в дополнение к выплате компенсации, где это предусмотрено, тщательного и эффективного расследования, приводящего к выявлению и наказанию виновных (См. «Ангуелова против Болгарии» (Anguelova v . Bulgaria) № 38361/97, §§ 161-162, ЕКПЧ 2002‑ IV ; «Ассенов и Другие против Болгарии» (Assenov and Others v . Bulgaria) выше, § 114; «Айдын против Турции» (S ü heyla Ayd ı n v. Turkey) № 25660/94, § 208, 24 мая 2005 г.).

73. На основании доказательств, предоставленных по делу, Суд постановил что, ответственность за повреждения, нанесенные заявителю 13 февраля 1999г. лежит на Правительстве. Жалобы заявителя к местным властям по этому поводу основывались на тех же доказательствах и, поэтому являются «спорными» жалобами по смыслу Статьи 13 (См. «Бойл и Райс против Объединенного Королевства (Boyle and Rice v . the United Kingdom) решение от 27 апреля 1988 г., Серия A № 131, стр. 23, § 52). Таким образом, Правительство было обязано провести эффективное расследование по жалобам на сотрудников милиции. По вышеуказанным причинам, Суд не может считать проведенное расследование эффективным. Следовательно, любое другое средство, доступные заявителю, включая иск о возмещении ущерба, имело ограниченные шансы на успех. Несмотря на то, что гражданские суды способны независимо оценивать факты, на практике предыдущему уголовному расследованию придается настолько большое значение, что зачастую даже наиболее убедительные доказательства по делу, предоставленные истцом, отвергаются как «не относящиеся к делу». Гражданское производство, инициированное заявителем, наглядно это продемонстрировало. Суд просто поддержал мнение прокурора о том, что жалоба заявителя была необоснованной, не рассматривая фактов по делу (См. §§ 29-30 выше). Поэтому, иск о возмещении ущерба в сложившихся обстоятельствах, был бы иллюзорным и теоретическим средством, не обеспечивающим реального возмещения причиненного вреда.

74. В связи с этим Суд постановил, что заявителю было отказано в эффективном внутригосударственном средстве правовой защиты в отношении жестокого обращения со стороны милиции. Следственно, произошло нарушение Статьи 13 Конвенции.

III . Предполагаемое нарушение статей 5 и 6 Конвенции относительно административного заключения

75. Заявитель утверждала что, ее арест 13 февраля 1999 г., задержание в отделении милиции в течение ночи и последующее пятидневное задержание являются незаконными. Суд нашел эти жалобы приемлемыми по Статье 5 и 6 Конвенции.

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

"Каждый …при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на разбирательство дела... судом".

76. Правительство признало, что заключение и арест заявителя были незаконными. Однако Правительство также заявило, что заявитель перестала быть жертвой предполагаемых нарушений. Правительство сослалось на решение Председателя Ростовского Областного Суда от 5 марта 2003 г., которое установило, что арест заявителя произошел в нарушение внутригосударственного права, и отменило решение от 14 февраля 1999.

77. По мнению Правительства, данное решение предоставило заявителю возможность подать жалобу о возмещении морального ущерба, нанесенного незаконным лишением свободы, в отдельном гражданском производстве, согласно Статьям 1070 и 1100 Гражданского Кодекса. Правительство полагает, что, так как заявитель не подала такую жалобу, она не исчерпала внутригосударственные средства защиты, поэтому, Суд должен отклонить жалобы относительно ее заключения.

78. Заявитель опровергла доводы Правительства и продолжала настаивать на своих жалобах.

79. Правительство представило возражение и потребовало, чтобы Суд признал что, решение от 5 марта 2003 г. повлияло на статус заявителя как жертвы и, что она должна подать жалобу о возмещении ущерба в местный суд. Однако Суд обратил внимание на то, что подобное возражение уже было представлено Правительством и отвергнуто Судом в решении о приемлемости жалоб заявителя. В связи с этим, Суд решил не рассматривать возражение Правительства.

80. Суд с самого начала отметил, что арест, ночное задержание в отделении милиции и последующее пятидневное заключени е заявителя сторонами не оспаривалось, и составляют лишение свободы по смыслу пункта 1 Статьи 5 Конвенции.

81. Первый вопрос, рассматриваемый судом, был о наличии допустимых оснований для лишения свободы, которые полностью перечислены в пункте 1 Статьи 5. Суд отметил, что задержание заявителя состояло из двух определенных периодов, то есть до и после ее встречи с судьей 14 февраля 1999 года. В тот день заявитель была приговорена к пяти дням заключения связи с административным нарушением, предположительно совершенным ею; следовательно, с этого момента ее задержание имело определенные причины. Что касается предыдущего ночного заключения, оно так и остается по большей части необъясненным. Суд рассмотрел эти два периода отдельно.

82. Суд отметил, что в определенный момент задержания заявителю было официально предъявлено обвинение в административном нарушении, и теоретически можно предположить, что она была задержана на основании Статьи 242 Административного Кодекса, до рассмотрения ее дела судьей. Однако, как стало известно, настоящей причиной доставления заявителя в милицию было заставить ее дать информацию по делу Л. и ключ от ее квартиры. Обвинение в административном нарушении, очевидно, было предлогом для того, чтобы привести ее в милицию на допрос.

83. В свете данных обстоятельств Суд счел необязательным рассматривать, были ли нарушены подпункты пункта 1 Статьи 5 Конвенции, когда заявитель была задержана в отделении милиции в течение ночи, так как следующие аргументы применимы в любом случае.

84. Во-первых, Суд отметил, что не было найдено никаких документов о первоначальном аресте заявителя и ее ночном пребывании в отделении милиции (См. §27 выше). Следовательно, в течение около 20 часов после ареста заявителя не существовало никаких записей по поводу ее личности, причины ареста и его предполагаемого срока. Даже если сотрудники милиции собирались поддержать обвинения в административном нарушении, это не освобождает их от обязанности соблюдения основных формальностей при задержании и аресте. Данный факт, взятый в отдельности, считается одним из наиболее серьезных упущений, и Суд неизменно утверждает, что негласное задержание является полным отрицанием принципиально важных гарантий, содержащихся в Статье 5 Конвенции, и составляет одно из наиболее серьезных нарушений этой Статьи. Отсутствие протокола, содержащего информацию о дате, времени и месте задержания, а также имени задержанного, причин задержания и имен сотрудников, произведших задержание, несовместимо с требованием законности и основной целью Статьи 5 Конвенции (См. выше «Ангуелова против Болгарии (Anguelova v. Bulgaria) § 154; «Курт против Турции», решение от 25 мая 1998г, Отчеты о Постановлениях и Решениях (Reports of Judgments and Decisions ) 1998- III, § 125).

85. Более того, основываясь на аргументах Правительства, выдвинутых после решения Суда о приемлемости дела заявителя, можно заключить, что ее арест был незаконным согласно внутригосударственному законодательству (См §§ 39-40 выше).

86. В свете данных обстоятельств Суд пришел к выводу, что период задержания заявителя до того, как ее привели к судье 14 февраля 1999г. не соответствует гарантиям пункта 1 Статьи 5. Следовательно, имело место нарушение этой Статьи.

2. Пятидневное задержание по обвинению в злостном неповиновении милиции

87. 14 февраля 1999г. заявителя привели к судье, который постановил, что она совершила злостное неповиновение милиции, административное нарушение согласно Статье 165 Административного Кодекса, и приговорил ее к пяти дням заключения. 5 марта 2003г. это решение было признано незаконным и было отменено. Следует определить, соответствовало ли отбытое наказание, вынесенное в административном производстве Статье 5, без предрешения обстоятельств дела по Статье 6.

88. Суд напоминает следующие общие принципы, изложенные в деле «Бенхам против Объединенного Королевства» (решение от 10 июня 1996, Отчеты (Reports) 1996- III , §§ 40-42), и повторены в других делах (см. «Ллойд и Другие против Великобритании» (Lloyd and Others v . the United Kingdom) , № 29798/96, 1 марта 2005; и «Перкс и Другие против Великобритании» (Perks and Others v . the United Kingdom) , № 25277/94, 12 октября 1999):

40. "Главный вопрос, который следует разрешить в данном деле это то, было ли оспариваемое заключение «законным», включая также то, соответствовало ли оно «порядку, установленному законом». Конвенция в таком случае ссылается на внутригосударственное право и утверждает обязанность соответствовать его материальным и процессуальным нормам, однако, требуя, чтобы любое лишение свободы соответствовало сути Статьи 5, в частности, чтобы оно было произведено в целях защиты лиц от произвола…

41. В первую очередь государственные власти, в особенности суды, должны интерпретировать и применять внутригосударственное право. Однако, учитывая, что согласно пункту 1 Статьи 5 несоответствие внутригосударственному праву является нарушением Конвенции, Суд может и должен проявить определенную власть, чтобы рассмотреть вопрос соответствия этому праву.

42. Период заключения в принципе считается законным, если заключение произошло в соответствии с распоряжением суда. Последующее обнаружение того, что постановление суда противоречило внутригосударственному праву, не обязательно оказывает обратного действия на признание законности периода заключения. По этой причине, органы Страсбурга постоянно отказывают в удовлетворении жалоб от лиц, обвиненных в уголовных преступлениях, которые жалуются на то, что их обвинение или приговор были признаны апелляционным судом ошибочными относительно фактов дела или по вопросам права».

89. Суд отметил, что пятидневное заключение было осуществлено в соответствии с постановлением судьи, который, в принципе, уполномочен принимать подобные решения. Верность этого постановления на основании закона в целом не рассматривается Судом, что следует из вышеупомянутого прецедентного права. Однако это дело отличается от других дел, в которых оспоренные решения были добросовестно приняты судебными властями в порядке, установленном законом. Судья в данном деле, напротив, использовал свою власть в разрез с процессуальными гарантиями, предоставленными Конвенцией. Следовательно, постановление о заключении не соответствовало общему принципу защиты от произвола, гарантированному Статьей 5 Конвенции.

90. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 Статьи 5 в отношении пятидневного заключения заявителя.

B. Право на справедливое судебное разбирательство

91. Несмотря на то, что применение Статьи 6 к административному производству в данном случае не оспаривалось, Суд счел необходимым рассмотреть этот вопрос по собственной инициативе. По причинам, изложенным ниже, Суд решил, что административное производство включало определение уголовного обвинения против заявителя.

92. Суд отметил, что, для того чтобы определить, можно ли квалифицировать нарушение, как “уголовное” в соответствии с Конвенцией, сначала следует установить, принадлежит ли положение, определяющее нарушение, к уголовному праву государства ответчика. Затем следует установить “суть нарушения” и степень тяжести предполагаемого наказания (См. «Озтюрк против Германии» (Öztürk v.Germany) решение от 21 февраля 1984 г., Серия A № 73, стр. 18 § 50, и «Демиколи против Мальты» (Demicoli v. Malta) решение от 17 августа 1991 г. Серия A № 210, стр. 15-17, §§ 31-34).

93. Что касается внутригосударственной классификации, Суд рассматривал раннее сферу применения закона, определенную в законодательстве некоторых стран, как «административная». Суд обнаружил, что эта сфера охватывает также и некоторые нарушения, являющиеся уголовными по своей сути, но слишком незначительными для того, чтобы быть определенными в соответствии с уголовным правом и процедурой (См. «Палаоро против Австрии» (Palaoro v. Austria) решение от 23 октября 1995г. Серия A № 329-Б, стр. 38, §§ 33-35). Это явление наблюдается также и в Российском законодательстве.

94. Суд также отметил, что лишение свободы, наложенное в качестве наказания за нарушение обычно принадлежит к уголовной сфере, исключая случаи, когда, характер, продолжительность и способ выполнения наказания не наносит заметного ущерба (См. «Энгель и Другие против Нидерландов» решение от 8 июня 1976г. Серия A № 22, §§ 82-83, и «Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства» (Ezeh and Connors v. the United Kingdom) № 39665/98 и 40086/98, §§ 69-130, ЕКПЧ 2003- X). В данном случае заявитель была лишена свободы на пять дней и помещена в центр для заключенных на время отбывания своего наказания. В конечном счете, наказание было наложено в исключительно карательных целях.

95. Этих соображений достаточно для того, чтобы установить, что нарушение, в котором была обвинена заявитель, может быть квалифицировано, как «уголовное» в рамках Конвенции. Следовательно, Статья 6 применима.

2. Получила ли заявитель справедливое судебное разбирательство

96. Правительство согласилось с тем, что производство по делу заявителя было несостоятельным как в отношении внутригосударственного права, так и в отношении Конвенции. В решении суда, отменяющем предыдущее постановление, было заявлено, что “судья, вынесший заявителю приговор, не рассмотрел все обстоятельства дела и не установил ее вину в административном нарушении”. Это подтверждает утверждения заявителя о том, что не было как такового судопроизводства между сторонами, и даже видимостью судебного процесса пренебрегли до такой степени, что у нее не было возможности узнать, какова была цель ее краткого появления перед судьей П.

97. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 Статьи 6 Конвенции.

IV. Невозможность обжаловать обвинение в административном нарушении

98. Заявитель жаловалась на то, что, согласно внутригосударственному праву, решение об ее административном заключении не подлежало обжалованию. Следовательно, по ее утверждению в этом отношении не существовало эффективного внутригосударственного средства защиты. Она ссылалась на Статью 13 Конвенции, которая содержит следующее:

Эта жалоба также была объявлена приемлемой согласно пункту 4 Статьи 5 Конвенции, который содержит следующее:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

99. Правительство согласилось с тем, что согласно внутригосударственному праву подобное решение нельзя обжаловать.

100. Во-первых, Суд сослался на вышеперечисленные заключения о том, что решение назначить заявителю административный арест, было принято “судом, созданным на основании закона” в судебном производстве в пределах, предусмотренных Статьей 6 (См. §§ 90 и 95 выше).

101. Суд напоминает, что право регресса против ошибочного судебного решения не является основной гарантией (См. «Делькорт против Бельгии» (Delcourt v. Belgium) решение от 17 января 1970, Серия A № 11, стр. 14, § 25). Это право предусмотрено для уголовных дел в Статье 2 Протокола № 7, исключая нарушения незначительного характера. Однако заявитель не основывалась на этой Статье и не представила аргументов относительно того, касалось ли уголовное обвинение против нее “незначительного правонарушения”. Суд не считает необходимым поднимать этот вопрос по собственной инициативе.

102. Что касается статьи 13, Суд отметил, что пункт 1 Статья 6 является особым законом (lex specialis) в отношении статьи 13; другими словами требования Статьи 13 менее строги, чем требования Статьи 6 (См. «Камасински против Австрии» (Kamasinski v. Austria) с соответствующими изменениями, решение от 19 декабря 1989, Серия A , №168, стр. 45–46, § 110). Как правило, Статья 13 не применяется там, где предполагаемые нарушения Конвенции произошли в контексте судебного производства (См. «Пиззетти против Италии», решение от 26 февраля 1993, Серия A , №257- C , стр. 40-41, § 41). Единственным исключением из этого принципа являются жалобы по Статье 13, относительно нарушения требования о «разумном сроке» (См. «Кудла против Польши» (Kudła v. Poland) №30210/96, §§ 146-149, ЕКПЧ 2000- XI). В связи с тем, что данное дело не затрагивает этого нарушения, нет места для отдельного рассмотрения нарушения Статьи 13 .

103. Что касается пункта 4 Статьи 5, Суд отметил, что гарантии этой Статьи в принципе чрезмерны в отношении заключения по пункту 1 (a) Статьи 5, так как судебный контроль над лишением свободы уже включает в себя первоначальное обвинение и приговор (См. «Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии» (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium) решение от 18 июня 1971, Серия A, № 12, стр. 40, § 76). По фактам данного дела, пятидневное заключение заявителя основывалось исключительно на ее обвинении судьей, следовательно, пункт 4 Статьи 5 не требует того, чтобы это решение было рассмотрено еще одним судебным органом.

104. В связи с вышесказанным, Суд заключил, что данная жалоба не нуждается в отдельном рассмотрении по Статье 13 и пункту 4 Статьи 5 Конвенции.

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

106. Заявитель потребовала 100,000 евро ( EUR ) в качестве компенсации морального ущерба за повреждения и страдания, причиненные ей в результате жестокого обращения со стороны милиции, а также страдания, вызванные административным процессом, последующим заключением и бездействием властей в ответ на ее жалобы о жестоком обращении.

107. Что касается материального ущерба, заявитель потребовала 25 российских рублей, сумму, взимаемую центром для административно-задержанных за пятидневное заключение.

108. Правительство не представило никаких комментариев относительно требований заявителя, отчасти ввиду продолжающегося расследования жалобы о жестоком обращении, отчасти из-за выдвинутых возражений об исчерпании заявителем внутригосударственных средств в отношении ее жалобы о заключении.

109. Суд отметил, что как уже было заключено выше, власти пытали заявителя и не предоставили ей безотлагательного и публичного расследования, как того требует Статья 3 Конвенции. Также было установлено, что она была лишена свободы в нарушение Статьи 5, а процесс сопровождался нарушениями Статьи 6. Более того, заявитель провела месяцы в безуспешных попытках добиться возмещения ущерба, нанесенного жестоким обращением. Очевидно, заявитель испытала страдания и потрясения вследствие всех этих обстоятельств. Учитывая все вышесказанное, Суд присуждает заявителю, на справедливой основе, 35,000 евро в качестве компенсации за моральный ущерб и 25 российских рублей за материальный ущерб, плюс любые налоги на эти суммы.

110. Заявитель потребовала 5,000 российских рублей на компенсацию расходов и издержек, понесенных ею во внутригосударственном процессе и перед Судом, включая государственные пошлины, плату за перевод, почтовые расходы и канцелярские принадлежности.

112. В свете данных обстоятельств, Суд счел требование заявителя разумным и присудил ей 5,000 российских рублей в качестве компенсации расходов и издержек, плюс любые налоги на эти суммы.

113. Суд считает, что процентная ставка должна быть установлена в размере средней ставки займа Европейского Центрального Банка плюс три процента.

На основании вышеизложенного суд единогласно

1. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции относительно жестокого обращения;

2. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции относительно отсутствия эффективного расследования по жалобам заявителя о жестоком обращении;

3. Постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции из-за отсутствия эффективных средств защиты в отношении жестокого обращения;

4. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 5 Конвенции относительно ареста заявителя и ее заключения на ночь;

5. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 5 Конвенции относительно пятидневного заключения заявителя;

6. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 Статьи 6 Конвенции;

7. Постановил, что не требуется отдельного рассмотрения по пункту 4 Статьи 5 и Статье 13 Конвенции в отношении права обжалования решения о наказании за административное нарушение;

(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю следующие суммы в течение трех месяцев со дня вступления постановления в законную силу - в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции в пересчете на российские рубли по курсу, действующему на день вынесения постановления , следующие суммы:

(i) 25 российских рублей (двадцать пять рублей) в качестве возмещения материального ущерба;

(ii) 35,000 евро (тридцать пять тысяч евро) в качестве возмещения морального ущерба, переведенные в национальную валюту государства ответчика по курсу на день выплаты;

(iii) 5,000 российских рублей (пять тысяч рублей) в качестве возмещения расходов и издержек;

(b) что с момента истечения трех месяцев подлежит оплате сумма процентов, равная средней ставке займа Европейского центрального банка плюс три процента;

9. Отклонил остальные требования заявителя по справедливой компенсации .

Совершено на английском языке, письменные уведомления направлены 9 марта 2006, в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

Перевод с Английского Языка – Натэла Джордан