Мусаев и другие против России (Жалобы №57941/00, №58699/00 и №60403/00)*

Решение по существу

Страсбург, 27 июля 2007 г.

Вступило в силу 31 марта 2008 г.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

129. До 1 июля 2002 г. вопросы уголовного права регулировались Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР от 1960 г. С 1 июля 2002 г. вступил в силу новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (УПК РФ).

130. Ст. 161 нового кодекса устанавливает порядок о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. В соответствии с п. 3 данной статьи, данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора или следователя и только если разглашение не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и не противоречит интересам предварительного расследования. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

Вопросы права

I. Предварительное возражение правительства

1. Аргументы сторон

131. Правительство обратилось к Суду с просьбой признать жалобу заявителей неприемлемой на основании того, что заявители не исчерпали всех имеющихся у них возможностей судебной защиты внутри страны. Оно сообщило, что расследование убийств производилось в соответствии с национальным законодательством и все еще не было завершено. Заявители не обращались в суд с жалобами на действия следственных органов. Правительство также сослалось на Конституцию и другие нормативные акты, дающие возможность обжаловать в судах действия правоохранительных органов, нарушающие права граждан. Заявители не обращались с жалобами в судебные органы Чеченской Республики или других регионов Северного Кавказа, тем самым не исчерпав имеющихся у них возможностей судебной защиты внутри страны.

132. Заявители не согласились с возражением правительства. Они утверждают, что пытались добиться уголовного преследования через органы прокуратуры, однако этот путь оказался неэффективным. Они заявили, что проводимое расследование было неэффективным: в частности, органы следствия не предпринимали своевременных действий по сбору доказательств, установлению причастности служащих федеральных войск к убийствам и оповещению заявителей о ходе расследования. Они также утверждают, что с помощью гражданско-правовых средств защиты, упомянутых правительством, было бы невозможно установить виновников преступления при отсутствии заключения уголовного расследования. Заявители обратились к Суду с просьбой отклонить предварительное возражение правительства.

2. Мнение Суда

133. По данному делу Суд не принял никакого решения относительно использования всех национальных возможностей для удовлетворения иска на этапе определения приемлемости жалобы для рассмотрения, придя к выводу, что этот вопрос слишком тесно связан с существом дела. Далее Суд перейдет к рассмотрению аргументов сторон в свете положений Конвенции и соответствующей практики (см. их краткое изложение в недавнем решении по делу Эстамиров и другие против Российской Федерации , № 60272/00, п. 73-74, 12 октября 2006 г.) .

134. Суд отметил, что российское законодательство предоставляет два принципиальных пути удовлетворения требований пострадавших от незаконных или преступных действий, в которых обвиняются государство или его представители, а именно гражданские и уголовные средства судебной защиты.

135. Что касается гражданского иска о компенсации ущерба, нанесенного предполагаемыми незаконными действиями и незаконным поведением представителей государства, Суд ранее неоднократно устанавливал в отношении аналогичных дел, что гражданское разбирательство само по себе не может считаться эффективным средством защиты в контексте подачи заявлений по статье 2 Конвенции. Гражданский суд не может предпринимать независимого расследования, и неспособен, при отсутствии выводов завершенного уголовного расследования, прийти к обоснованному выводу о том, кто совершил нападения, повлекшие смертельный исход, и уж тем более привлечь их к ответственности (см. решения по делам Хашиев и Акаева против Российской Федерации , №№ 57942/00 и 57945/00, пп. 119-121, 24 февраля 2005 г., и Эстамиров и другие , см. выше, п. 77 ). В свете вышеуказанного Суд подтверждает, что заявители не были обязаны прибегать к средствам правовой защиты в порядке гражданского судопроизводства. Таким образом, предварительное возражение правительства в этом отношении отклоняется.

136. Что касается уголовно-правовых средств защиты, то Суд отмечает, что следствие по фактам убийств продолжается с марта 2000 г. Между заявителями и правительством имеются разногласия по поводу эффективности данного расследования.

137. Суд считает, что данный элемент предварительного возражения правительства поднимает вопросы об эффективности уголовного расследования, которые тесно связаны с существом жалобы заявителей. Таким образом, Суд считает, что эти вопросы должны быть исследованы в соответствии с материальными положениями Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение ст. 2 Конвенции

138. Заявители утверждают, что их родственники были незаконно убиты представителями государства. Они также заявили, что власти не провели эффективного и адекватного расследования по факту их гибели. Заявители ссылаются на ст. 2 Конвенции, которая гласит:

«1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) д ля осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа».

A. Предполагаемое нарушение права на жизнь родственников заявителей

1. Аргументы сторон

139. Заявители считают, что существует масса доказательств, дающих основания полагать, что их родственники были преднамеренно лишены жизни при обстоятельствах, являющихся нарушением ст. 2 Конвенции. Основываясь на утверждении правительства, гласящем, что 5 февраля 2000 г. подразделениями федеральных сил в районе проводилась спецоперация, заявители обратились в Суд с просьбой признать, что «неустановленные лица в военной форме, вооруженные автоматическим оружием» были теми же самыми военнослужащими федеральных войск, которые проводили спецоперацию. Заявители ссылались на показания свидетелей, публикации в прессе, отчеты неправительственных организаций, видеосъемку, сделанную 9 февраля 2000 г., и официальные документы, которые указывали на то, что в совершении убийств виновны военнослужащие федеральных войск. Заявители утверждали, что правительство не выдвинуло никаких других версий происшедшего. Они заявили, что невозможность установления личностей виновных военнослужащих вызвана недостатками расследования и не освобождает государство от ответственности согласно материальному аспекту ст. 2 Конвенции.

140. Правительство не отрицало факта смерти родственников заявителей. Оно сообщило, что расследование «не выявило информации, подтверждающей, что убийства [родственников первого заявителя] произошли с ведома или по приказу представителей структур федеральной власти Российской Федерации». В отношении родственников других заявителей правительство сообщило, что их смерть наступила в результате насильственных действий, совершенных неустановленными лицами. До тех пор, пока расследование не установит виновных, невозможно утверждать, что право на жизнь родственников заявителей было нарушено вследствие действий военнослужащих или других представителей государства.

2. Мнение Суда

(a) Общие принципы

141. Суд подчеркивает, что ст. 2, которая гарантирует право на жизнь и определяет обстоятельства, при которых может быть оправдано лишение жизни, является одним из фундаментальных положений Конвенции, не допускающим никаких исключений. Наряду со ст. 3 она также воплощает одну из главных ценностей демократических сообществ, входящих в состав Совета Европы. Поэтому обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, должны интерпретироваться чрезвычайно жестко. Задача и цель Конвенции как инструмента защиты отдельной человеческой личности также требуют толкования и применения ст. 2 таким образом, чтобы ее гарантии были практически исполнимы и эффективны (решение по делу Макканн и другие против Соединенного Королевства от 27 сентября 1995 г., Серия A № 324, пп. 146-147).

142. В свете значимости защиты, предоставляемой ст. 2, Суд должен подвергать факт лишения жизни самому тщательному изучению, принимая во внимание не только действия представителей Государства, но и все сопутствующие обстоятельства (см., среди прочего, дело Авшар против Турции , № 25657/94, п. 391, ECHR 2001-VII).

143. При оценке доказательств Суд использует критерий доказанности «вне обоснованного сомнения». В соответствии с установленной практикой применения, к доказанности приводит совокупность достаточно весомых, ясных и непротиворечивых выводов или подобных неопровержимых презумпций факта. Кроме того, степень убедительности, необходимая для принятия определенного заключения, и связанное с этим распределение бремени доказывания тесно связаны со спецификой фактов, характером предъявленных обвинений и тем правом по Конвенции, с нарушением которого связано дело. В таком контексте необходимо принимать во внимание поведение сторон при получении доказательств. Суд также учитывает особую серьезность определения, устанавливающего факт нарушения Договаривающимся Государством основных прав (см., среди прочих, решения по следующим делам: Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г., Серия A № 25, с. 65 , п. 161; Рибич против Австрии от 4 декабря 1995 г., Серия A № 336, с. 24, п. 32; Акдивар и другие против Турции от 16 сентября 1996 г., Отчеты о решениях и постановлениях 1996-IV, с. 1211, п. 68; Танлы против Турции , № 26129/95, п. 111, ECHR 2001-III; и Илашку и другие против Молдовы и Российской Федерации [GC], № 48787/99, п. 26, ECHR 2004-VII).

144. Суд также принял во внимание сложности, которые заявители испытывают при сборе необходимых доказательств для подтверждения обвинений в тех случаях, когда власти имеют в наличии соответствующие документы и отказывают в их предоставлении. Когда заявитель выдвигает жалобу prima facie , но Суд не имеет возможности сделать выводы относительно фактов из-за отсутствия таких документов, именно государство должно убедительно доказать, почему данные документы не могут быть использованы для подтверждения обвинений, выдвинутых заявителем, или представить исчерпывающую и аргументированную версию событий. При этом бремя доказывания ложится на государство, и если его аргументы окажутся неубедительными, возникает вопрос о применении статьи 2 и/или статьи 3 (см. Тогчу против Турции , № 27601/95, п. 95, 31 мая 2005 г., и Аккум и другие против Турции , № 21894/93, п. 211, ECHR 2005‑II).

145. Наконец, Суд ясно понимает субсидиарный характер своей роли и признает необходимость соблюдать осторожность, принимая на себя роль судебного органа первой инстанции, устанавливающего факты, если только это не становится неизбежным в силу обстоятельств конкретного дела (см., например, Маккерр против Соединенного Королевства (dec.), 28883/95, 4 апреля 2000 г.). Тем не менее, в тех случаях, когда обвинения выдвигаются на основании ст. 2 и 3 Конвенции, Суд должен особо тщательно изучать обстоятельства дела, даже если разбирательство и расследование уже были проведены на национальном уровне (см. вышеуказанные решения: Рибич , п. 32, и Авшар , п. 283).

(b) Применение в данном деле

146. Чтобы иметь возможность оценить по существу жалобы заявителей и с учетом характера обвинений, Суд запросил у правительства копии всех материалов, содержащихся в данном уголовном деле. После того, как было принято решение о приемлемости дела, правительство, по всей видимости, представило большую часть материалов дела. Никакого объяснения причин непредставления оставшихся документов, равно как и информации об их объеме и содержании, не было дано.

147. Суд в этой связи повторяет, что для эффективной работы системы индивидуальных обращений, созданной в соответствии со статьей 34 Конвенции, крайне важно, чтобы государства обеспечивали все необходимое для должного и эффективного изучения заявлений (см. Танрикулу против Турции [GC], №. 23763/94, п. 70, ECHR 1999-IV). Типичным для дел такого характера, когда заявитель-физическое лицо обвиняет представителей государства в нарушении гарантированных Конвенцией прав, является то, что в определенных случаях только правительство-ответчик имеет доступ к информации, которая может подтвердить или опровергнуть такие обвинения. Отказ правительства, владеющего такой информацией, предоставить ее без удовлетворительного объяснения может подтолкнуть к выводам относительно обоснованности обвинений со стороны заявителей. Это также может негативно отразиться на соблюдении государством-ответчиком своих обязательств, предусмотренных статьей 38 п. 1 (a) Конвенции (см. Тимурташ против Турции , № 23531/94, пп. 66 и 70, ECHR 2000‑VI ).

148. Суд подчеркивает, что если в заявлении содержится жалоба на то, что эффективное расследование не было проведено, и если, как в данном случае, правительству сделан запрос о предоставлении копии уголовного дела, государство-ответчик обязано предоставить все необходимые документы, относящиеся к данному расследованию. Вопрос о том, имеют ли определенные документы отношение к делу или нет, не может решаться в одностороннем порядке правительством-ответчиком. Более того, Суд отмечает, что правительство в своих замечаниях ссылается на документы, копии которых не были предоставлены Суду.

149. Соответственно, Суд считает, что вправе сделать определенные выводы на основании такого поведения правительства. Ниже Суд изучит вопрос о соблюдении ст. 38 Конвенции.

150. Что касается существа жалобы, не подлежит сомнению, что родственники заявителей погибли при обстоятельствах, которые выходят за рамки исключений, установленных во втором параграфе ст. 2. Правительство в своих замечаниях по существу дела не утверждало, что к данному делу могут применяться исключения второго параграфа ста. 2. Национальные органы власти неоднократно указывали, что причинение смерти было незаконным. Уголовное расследование по делу № 12011 проводилось по факту убийства при отягчающих обстоятельствах и разграбления имущества. Остается открытым вопрос, несет ли правительство ответственность за эти смерти.

151. Хотя следствие так и не было завершено, а виновные не были найдены и не предстали перед судом, из следственных материалов однозначно вытекает, что прокуратура рассматривала только одну версию событий, а именно выдвинутую заявителями. В документах, изученных Судом, имеются неоднократные ссылки на то, что убийства были совершены военнослужащими (см. выше пп. 60, 62 и 68). Хотя правительство и не представило никаких свидетельских показаний, собранных в ходе расследования, заявители и другие очевидцы называют в своих показаниях, представленных на рассмотрение Суда, военнослужащих федеральных войск как лиц, совершивших убийства. Опросы местных жителей неправительственными организациями и СМИ систематически указывают на военнослужащих как на лиц, совершивших убийства. Подобные показания были также зафиксированы на видеосъемке от 9 февраля 2000 г., сделанной в поселке Новые Алды (см. выше пп. 112-128).

152. Суд также принял к сведению переданные ему доклады правозащитных групп и документы международных организаций, которые подтверждают версию событий, изложенную заявителями.

153. Как выясняется, предпринимались некоторые шаги (или органы прокуратуры отдавали указания об их принятии) для идентификации подразделения, принимавшего участие в операции. Более того, выясняется, что к 3 марта 2000 г. у военного прокурора Северо-Кавказского военного округа уже была информация, позволяющая с уверенностью сделать заключение, что убийства были совершены сотрудниками определенного подразделения: Санкт-Петербургского ОМОНа. Тем не менее, следственные органы, как представляется, не предприняли своевременных целенаправленных усилий для того, чтобы установить степень причастности этого подразделения ОМОНа к произошедшим событиям, а также командиров и план боевых действий подразделения. Суд считает, что данное упущение со стороны следственных органов не позволяет снять с правительства бремя доказывания в отношении обоснованных утверждений заявителей о нарушении ст. 2.

154. При этом Суд отмечает, что правительство признало в своих объяснениях, что 5 февраля 2000 г. в поселке Новые Алды служащими Санкт-Петербургского ОМОНа проводилась спецоперация. В тот же день неустановленными вооруженными лицами в камуфляжной форме там было убито более 50 человек (см. выше п. 79). Суд считает логичным сделать вывод, что лица, совершившие убийства, были теми же самыми лицами, которые проводили спецоперацию. Правительство не представило никаких других объяснений в отношении возможных виновников преступления.

155. На основании материалов, имеющихся в распоряжении Суда, Суд приходит к окончательному заключению, что родственники заявителей были убиты военнослужащими и ответственность за их смерть, таким образом, ложится на государство. Суд отмечает, что от правительства Российской Федерации не последовало никакого объяснения обстоятельств этих смертей, равно как и не было предъявлено никаких обоснований применения представителями государства силы со смертельным исходом. Таким образом, становится несущественным в этом отношении тот факт, были ли убийства совершены «с ведома или по приказу» представителей структур федеральной власти (см. выше п. 140). В силу вышесказанного, ответственность за смерть родственников заявителей возлагается на государство-ответчика, и тем самым имело место нарушение прав по ст. 2 в отношении 11 родственников заявителей, убитых 5 февраля 2000 г.

B. Предполагаемая несостоятельность расследования

1. Доводы сторон

156. По мнению заявителей, органы власти не провели эффективного расследования обстоятельств лишения жизни их родственников в нарушение процессуальных обязательств, налагаемых на них по ст. 2 Конвенции. Они выдвинули довод, что расследование не соответствовало нормам, установленным Конвенцией и национальным законодательством. Они утверждали, что сроки проведения расследования были растянуты из-за задержки с началом следствия и принятием важных мер. Органы власти систематически не предоставляли им никакой информации о ходе следствия и оставляли их в неведении относительно принципиальных процессуальных стадий расследования. Они утверждали, что непредоставление правительством полных материалов расследуемого дела существенно затруднило для них возможность подачи на рассмотрение подробных заявлений в отношении имевшего место, по их мнению, правонарушения и что Суд может сделать соответствующие выводы относительно обоснованности их утверждений.

157. Правительство возразило в ответ, что расследование проводилось в соответствии с внутренним законодательством и нормами Конвенции. Оно заявило, что некоторым из заявителей был предоставлен статус потерпевших и дана возможность полноправного участия в проведении расследования.

2. Оценка Суда

158. Суд неоднократно заявлял, что обязательство охраны права на жизнь в соответствии со ст. 2 Конвенции также предполагает проведение эффективного официального расследования в случаях лишения жизни в результате применения силы. Суд разработал ряд руководящих принципов, которых следствие обязано придерживаться для соблюдения требований Конвенции (краткое изложение данных принципов см. в недавно рассмотренном деле Базоркина против России , № 69481/01, пп. 117-119 от 27.07.06).

159. В данном случае было проведено расследование обстоятельств убийства родственников заявителей. Суду надлежит определить, соответствует ли данное расследование требованиям ст. 2 Конвенции.

160. Следствие было начато спустя месяц после совершения убийств, что само по себе является неприемлемой задержкой рассмотрения обстоятельств лишения жизни десятков лиц из числа гражданского населения. Суд поражен рядом серьезных и необъяснимых задержек и непринятия мер после начала следствия. Самым примечательным, по мнению Суда, является тот факт, что сотрудники «подразделения Санкт-Петербургского ОМОНа», о котором в различных документах содержатся многочисленные упоминания, были допрошены лишь в октябре и ноябре 2000 г. Правительство не обнародовало их показаний, заявив только, что они не подтверждают их участия в совершении убийств, и следственный орган, по всей видимости, не предпринял никаких дополнительных мер для прояснения очевидного противоречия между показаниями военнослужащих и другой информацией, указывающей на них как на возможных исполнителей убийства. Распоряжение о проведении процедуры опознания по фотографиям и экспертизы использованного оружия поступило лишь в 2004 г., и Суду неизвестны результаты данных действий, и имеются ли таковые вообще. Очевидно, что командиры отряда во время проведения следствия допрошены не были, и не было предпринято никаких иных мер для определения степени их участия в операции, например, путем получения оперативных планов, докладов или других документов.

161. Далее Суд отмечает, что следователи не смогли получить ситуационного плана проведения военных операций в Октябрьском и Заводском районах Грозного в рассматриваемое следствием время, несмотря на веские доказательства проведения такой операции. Такой план мог бы явиться чрезвычайно важным доказательством при расследовании обстоятельств совершения данных преступлений.

162. Другой аспект проведения следствия, требующий замечания, связан с упущением со стороны следствия относительно незамедлительного обнаружения других пострадавших и потенциальных очевидцев преступлений и взятия у них показаний. Например, заявительница № 4, очевидица событий, перенесшая покушение на свою жизнь, не получила в ходе следствия статуса потерпевшей. Судя по всему, она также ни разу не была допрошена. Нет никаких признаков того, что следователи предприняли какие-либо попытки воссоздания полной картины обстоятельств совершения убийств. Например, в материалах дела, рассмотренных Судом, не содержится ни единого списка убитых или потерпевших по делу, а также карты или плана района с указанием местонахождения тел убитых и важных улик; и очевидно, что не было предпринято никаких попыток составления списка местных жителей, остававшихся в данном районе зимой 1999-2000 гг. Неясно, использовалась ли следствием по делу информация, содержащаяся на видеокассете, отснятой в поселке Новые Алды спустя несколько дней после совершения убийств, на которой показаны тела убитых и записаны разговоры с оставшимися в живых (см. п. 128 выше).

163. Заявители, несмотря на свое процессуальное положение, не информировались должным образом о ходе следствия. Единственные сведения, изредка поступавшие к ним, касались приостановления и возобновления следствия по делу. Некоторые из вышеперечисленных упущений были замечены надзорными органами, которые в ряде случаев критиковали ход следствия и отдавали распоряжения о принятии определенных мер. Однако очевидно, что данные распоряжения либо игнорировались, либо исполнялись с неприемлемыми задержками.

164. Суд считает, что задача, стоявшая перед следствием в настоящем деле, никоим образом не может считаться неисполнимой. Убийства были совершены среди бела дня, и многочисленные свидетели, включая некоторых из заявителей, видели преступников в лицо. Их подробные описания событий были обнародованы рядом источников. Родственники жертв продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству с органами власти, дав разрешение на эксгумацию и судебно-медицинский анализ трупов и основав инициативную группу для координации своих усилий. Обстоятельства наступления смерти жертв и подробности нанесенных им телесных повреждений были установлены с достаточной долей определенности. Были найдены многочисленные патроны с пулями, некоторые из которых были пригодны для определения вида огнестрельного оружия и даже имели серийные номера, с помощью которых было возможно определить источник их производства. Сведения о возможной причастности к делу конкретных военных подразделений стали доступны органам прокуратуры, по крайней мере, через месяц после происшедших событий. Несмотря на все эти факты и общественный протест внутри страны и в мире в связи с хладнокровным убийством более пятидесяти мирных граждан, спустя почти 6 лет после трагических событий в поселке Новые Алды следствием не было достигнуто никаких значительных результатов по обнаружению и привлечению к ответственности лиц, причастных к совершению данных преступлений. По мнению Суда, поразительное бездействие органов прокуратуры в настоящем деле может быть расценено лишь как молчаливое согласие с происшедшим.

165. В свете вышеупомянутых обстоятельств, Суд приходит к выводу, что никакого эффективного уголовного расследования обстоятельств убийств 11 родственников заявителей органами власти проведено не было. Соответственно, Суд отвергает предварительное возражение Правительства в отношении неисчерпания заявителями внутригосударственных средств защиты в отношении данного уголовного расследования и также усматривает в этой связи нарушение ст. 2.

III . Предполагаемое нарушение ст. 3 Конвенции

166. Заявитель № 1 заявил, что был подвергнут обращению в нарушение ст. 3, гласящей:

«Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

167. Правительство отрицало, что заявитель № 1 был подвергнут обращению, запрещенному данной статьей.

168. Суд ссылается на свою практику, согласно которой применение ст. 3 обычно не распространяется на родственников лиц, лишенных жизни органами власти в нарушение ст. 2 (см. Ясин Атеш против Турции , № 30949/96, п. 135 от 31.05.05) или на случаи неправомерного применения государственными органами силы со смертельным исходом (см. Исаева и др. против России , №№ 57947/00, 57948/00 и 57949/00, п. 229 от 24.02.05), в отличие от дел, связанных с родственниками жертв насильственных похищений.

169. Однако Суд приходит к выводу, что положение заявителя № 1 выходит за рамки положения родственника жертв нарушения по ст. 2. 5 февраля 2000 г. заявитель №1 стал очевидцем внесудебной казни нескольких из своих родственников и соседей. Преступники угрожали и ему, а также вынудили его лечь на землю под дулом пистолета, заставив его опасаться за свою жизнь. Суд не сомневается, что ввиду испытанного заявителем № 1 шока вместе с последующей абсолютно несостоятельной и непродуктивной реакцией органов власти на происшедшие события, его страдания достигли порога тяжести, соответствующей бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, запрещенных ст. 3.

170. Соответственно, Суд заключает, что в отношении заявителя №1 была нарушена ст. 3 Конвенции.

IV . Предполагаемое нарушение ст. 13 Конвенции в сочетании со ст. 2

171. Заявители жаловались на отсутствие у них эффективного средства правовой защиты в отношении имевших место, по их мнению, нарушений ст. 2 Конвенции. Они сослались на ст. 13 Конвенции, которая гласит:

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

172. Правительство заявило, что заявители имели доступ к эффективным внутригосударственным средствам правовой защиты и могли обжаловать результаты следствия в суде. Им был присвоен статус потерпевших и дана возможность полноправного участия в проведении расследования.

173. Суд подчеркивает, что ст. 13 Конвенции гарантирует доступ на национальном уровне к средству правовой защиты, позволяющему обеспечить соблюдение прав и свобод, признанных в Конвенции, в той форме, в которой они закреплены во внутреннем законодательстве. Принимая во внимание существенную важность права на жизнь, в дополнение к выплате компенсации в случаях, где это необходимо, ст. 13 требует проведения тщательного и эффективного расследования, ведущего к обнаружению и наказанию лиц, виновных в лишении жизни и обращении, запрещенном ст. 3, включая эффективный доступ истца к следственным процедурам, ведущий к обнаружению и наказанию виновных (см. Ангелова против Болгарии, № 38361/97, пп. 161-162, ECHR 2002- IV ; Асенов и др. против Болгарии , судебное решение от 28.10.98, Сборник судебных решений 1998- VIII , стр. 3293, п. 117; и Сюхейла Айдин против Турции , № 25660/94, п. 208, 24.05.05). Далее, Суд подчеркивает, что требования ст. 13 шире обязательства Договаривающихся Государств по ст. 2 о проведении эффективного расследования (см. Орхан против Турции , № 25656/94 , п. 384 , 18.06.02 , и Хашиев и Акаева , приведено выше, п. 183 ).

174. В свете вышеупомянутых обстоятельств дела, установленных Судом в отношении ст. 2, данные жалобы являются явно «доказуемыми» с точки зрения ст. 13 (см. Бойл и Райс против Соединенного Королевства , судебное решение от 27.04.88, Серия A № 131, п. 52). Соответственно, заявители имели право на доступ к эффективным и практическим средствам правовой защиты, ведущим к обнаружению и наказанию виновных лиц и выплате компенсации согласно ст. 13.

175. При обстоятельствах, состоящих, как в данном случае, в проведении неэффективного расследования фактов смерти и последующем подрыве эффективности каких-либо существующих средств правовой защиты, включая средства гражданско-правовой защиты, предложенные правительством, делается вывод о том, что государство нарушило свои обязательства по ст. 13 Конвенции.

V . Соблюдение ст. 34 и ст. 38 п. 1 (a) Конвенции

176. Заявители утверждали, что непредоставление государством документов, запрошенных Судом на стадии коммуникации, означает нарушение его обязательств по ст. 34 и ст. 38 п. 1 ( a ) Конвенции. Соответствующие разделы данных статей гласят:

Статья 34

«Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права».

Статья 38

«1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

а) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон и, если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения которого заинтересованные государства создают все необходимые условия;

...»

177. Заявители просили Суд признать, что правительство нарушило свои обязательства по ст. 38 в связи со отказом на стадии коммуникации предоставить по запросу Суда материалы уголовного дела. В дополнение к этому, по их мнению, фактом своего отношения к запросу Суда о предоставлении материалов дела правительство нарушило свои обязательства по ст. 34.

178. Правительство предоставило большую часть материалов дела после того, как жалоба была объявлена приемлемой.

179. Суд подчеркивает, что для эффективности работы системы подачи индивидуальных жалоб по ст. 34 Конвенции чрезвычайно важно, чтобы государства создавали все необходимые условия для тщательного и эффективного рассмотрения жалоб (см. вышеупомянутое решение по делу Танрикулу, п. 70 ). Согласно данному обязательству , от Договаривающихся Государств требуется создание Суду всех необходимых условий при установлении им обстоятельств дела или исполнения общих обязанностей в связи с рассмотрением жалоб. Непредоставление правительством без удовлетворительных причин находящейся в его распоряжении информации может не только привести к соответствующему выводу относительно обоснованности утверждений заявителя , но и негативно отразиться на уровне соблюдения государством-ответчиком своих обязательств по ст. 38 п. 1 (a) Конвенции ( см. вышеупомянутое решение по делу Тимурташ , п. 66). Вышесказанное равно применимо к задержкам со стороны государства в отношении предоставления информации , существенно влияющей на установление фактов дела , как до вынесения решения о приемлемости жалобы , так и после вынесения такого решения ( см. вышеупомянутое решение по делу Базоркина , п. 171).

180. С соответствии с принципами своей судебной практики, Суд допускает, что в определенных случаях задержки в отношении предоставления информации, существенно влияющей на установление фактов дела, могут составлять отдельное нарушение ст. 38 Конвенции. В случаях, когда жалоба затрагивает вопросы тяжких противоправных действий со стороны государственных органов или под вопросом находится состоятельность расследования, материалы уголовного следствия являются ключевыми для установления обстоятельств дела и их отсутствие может помешать тщательному рассмотрению жалобы Судом как на стадии принятия решения о приемлемости жалобы, так и на стадии рассмотрения жалобы по существу.

181. В данном случае правительство, будучи проинформированным о подаче жалобы, отказалось предоставить материалы уголовного дела. В декабре 2005 г. Суд объявил жалобу приемлемой и направил повторный запрос. В апреле 2006 г. правительство представило материалы дела (см. п. 79 выше).

182. В первую очередь Суд отмечает, что в ряде предыдущих дел уже было установлено, что положения ст. 161 УПК РФ, на которую изначально ссылалось Правительство, не препятствует раскрытию данных предварительного расследования, а, скорее, устанавливает процедуру и пределы такого раскрытия (см. аналогичный вывод в деле Михеев против России , № 77617/01, п. 104, 26.01.06).

183. В отношении ст. 38 п. 1 ( a ) Суд подчеркивает, что данная статья применима к делам, объявленным приемлемыми. Суд не может заключить, что непредоставление информации, запрошенной до принятия решения о приемлемости жалобы, отрицательно повлияло на установление фактов дела или каким-либо иным образом помешало тщательному рассмотрению данного дела. Однако Суд отмечает, что даже после признания жалобы приемлемой правительство не представило материалов дела полностью (см. п. 80-82 выше). Тем не менее, принимая во внимание соответствующие выводы, сделанные Судом на основе отсутствия отдельных материалов и учитывая обстоятельства настоящего дела, Суд не считает необходимым делать отдельных выводов по ст. 38 п. 1 ( a ) Конвенции.

184. Что касается ст. 34 Конвенции, ее главной целью является обеспечение эффективного осуществления права подачи индивидуальной жалобы. В данном случае не имеется каких-либо оснований полагать, что право заявителей на подачу индивидуальной жалобы было нарушено либо путем вмешательства в их взаимодействие с Судом и представление их интересов в учреждениях Конвенции, либо путем оказания на них неправомерного давления. Суд считает, что в данном деле не имеется отдельных вопросов в связи со ст. 34.

VI . Применение ст. 41 Конвенции

185. Ст. 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A . Возмещение ущерба

1. Возмещение материального ущерба

186. Заявитель № 1 потребовал от имени своего брата Ибрагима Мусаева, 1938 г. р., выплаты компенсации за потерю дохода, получаемого от кормильца последнего Сулеймана Мусаева. Сулейман Мусаев приходился племянником заявителю № 1 и сыном Ибрагиму Мусаеву и был убит 5 февраля 2000 г. Под этим пунктом он требовал выплаты 10 452,22 фунтов стерлингов. Требование компенсации за потерю будущего дохода основывалось на актуарных таблицах Огдена и предположении, что Ибрагим Мусаев продолжал бы получать денежные поступления с зарплаты сына в течение последующих 17 лет.

187. Заявительница № 3 потребовала возмещения нематериального ущерба в размере 8 662 фунтов стерлингов, включая компенсацию за потерю заработка ее мужа, Салмана Магомадова, до июля 1999 г. работавшего на нефтеперерабатывающем заводе и получавшего 2 438 руб. в месяц. Заявительница № 3 требовала компенсации в отношении себя самой и двух своих младших дочерей, Петимат Магомадовой, 1985 г. р., и Сатситы Магомадовой, 1990 г. р., которые на момент смерти отца все еще учились. Требование компенсации за потерю будущего дохода также основывалось на актуарных таблицах Огдена и предположении, что она сама и ее две дочери продолжали бы получать денежные поступления с зарплаты ее покойного мужа в течение последующих 18 лет.

188. Правительство сочло данные требования необоснованными и неоправданными и оспорило применимость актуарных таблиц Огдена к ситуации в России.

189. Суд подчеркивает необходимость наличия четкой причинно-следственной связи между требованием о возмещении ущерба со стороны заявителя и нарушением Конвенции, что, при определенных обстоятельствах, может включать компенсацию за потерю дохода (см., среди других прецедентов, Чакичи против Турции [ GC ], № 23657/94, ECHR 1999‑ IV ). Что касается требования, выдвинутого заявителем № 1 от лица своего брата в отношении потери будущего дохода его покойным племянником, в данном случае не утверждалось, что заявитель № 1 каким-либо образом зависел от этого дохода. В связи с этим, Суд отмечает, что заявителем № 1 не было доказано, что он понес имевший место, по его мнению, материальный ущерб. При таких обстоятельствах Суд не считает уместным присуждать какую-либо компенсацию заявителю № 1 по данному требованию.

190. Что касается требования, выдвинутого заявительницей № 3, Суд считает, что между нарушением ст. 2 в отношении мужа заявительницы № 3 и утратой ею финансовой поддержки, которую он мог бы ей оказать, существует прямая причинная связь. Далее Суд заключает, что данная потеря дохода также применима к находящимся на их иждивении дочерям и что имеются основания полагать, что Салман Магомадов со временем имел бы доход, с которого заявитель и ее две малолетние дочери получали бы денежные поступления. Приняв во внимание доводы заявителя и тот факт, что на момент своей смерти Салман Магомадов не работал, Суд присуждает заявительнице №3 сумму 8 000 евро в качестве возмещения материального ущерба, плюс полагающиеся налоговые сборы на эту сумму.

2. Возмещение нематериального ущерба

191. Заявители потребовали выплаты каждому из них по 100 тыс. евро в качестве возмещения нематериального ущерба, нанесенного им в результате потери их родственников, отказа провести эффективное расследование обстоятельств убийств и равнодушия властей к их горю. В дополнение к этому, заявительница №3 потребовала выплаты аналогичной суммы (по 100 тыс. евро) каждой из ее дочерей, пострадавших в результате гибели их отца.

192. Правительство сочло требуемые к выплате суммы завышенными.

193. Суд установил факт нарушения ст. 2 и 13 Конвенции в отношении лишения жизни родственников заявителей и неполного внутреннего расследования. В дополнение к этому, заявитель №1 был признан жертвой нарушения ст. 3 в отношении перенесенного им стресса и страданий. Учитывая семейные связи между заявителями и жертвами убийств и серьезность нанесенного ущерба, который невозможно компенсировать одним фактом установления нарушений прав, Суд считает необходимым возмещение нематериального ущерба. На основании права справедливости, Суд присуждает следующие суммы в качестве компенсации за причиненный нематериальный ущерб (все суммы подлежат переводу в российские рубли по курсу на день платежей):

(a) заявителю № 1 сумму в 30 тыс. евро в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 и 13;

(б) заявителю № 1 сумму в 5 тыс. евро в отношении установленных нарушений его прав, закрепленных в ст. 3;

(в) заявителю № 2 сумму в 30 тыс. евро в отношении нарушений прав, закрепленных в ст. 2 and 13;

(г) заявительнице № 3 сумму в 40 тыс. евро, также в отношении пяти наследников Салмана Магомадова, в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 and 13;

(д) заявителям № 4 и № 5 совместно сумму в 30 тыс. евро в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 and 13.

В. Расходы и издержки

194. Интересы заявителей представляли юристы неправительственной организации EHRAC /Правозащитного центра «Мемориал». Заявители утверждали, что их представители понесли следующие расходы:

(a) сумму в 4 450 евро в счет оплаты 178 часов исследования, проведенного в Чечне и Ингушетии, из расчета 25 евро/час;

(б) сумму в 500 евро в счет оплаты дорожных расходов сотрудников, собравших фактические данные;

(в) сумму в 9 100 евро в счет оплаты 182 часов составления московскими юристами юридических документов, представленных на рассмотрение в Суд и внутренние органы власти, из расчета 50 евро/час;

(г) сумму в 2 266 фунтов стерлингов в счет оплаты 22 часов 40 минут юридических услуг, предоставленных двумя британскими юристами из расчета 100 фунтов стерлингов в час;

(д) сумму в 500 фунтов стерлингов в счет оплаты профессионального гонорара лондонского барристера, давшего консультацию в отношении доказательств и существа дела;

(е) сумму в 240 фунтов стерлингов в счет оплаты административных издержек лондонского офиса;

(ж) сумму в 1 574,42 фунтов стерлингов в связи с переводом документов, подтверждаемым соответствующими выставленными счетами-фактурами.

195. Правительство оспорило обоснованность и оправданность сумм, заявленных в данном разделе. Оно также выдвинуло возражение против просьбы представителей о переводе присужденных за судебное представительство сумм непосредственно на их счет.

196. Суду надлежит установить, во-первых, действительно ли заявители понесли указанные расходы и издержки и, во-вторых, были или данные расходы и издержки необходимыми (см. вышеупомянутое решение по делу Макканн и др. , с. 63, п. 220).

197. Суд отмечает, что юристы организации EHRAC /Правозащитного центра «Мемориал» представляли интересы заявителей с начального этапа рассмотрения дела. Суд согласен с тем, что суммы, указанные выше, являются обоснованными и отражают расходы, действительно понесенные представителями заявителей.

198. Далее надлежит установить, являлись ли расходы и издержки, понесенные заявителем в счет оплаты своего судебного представительства, необходимыми. Суд отмечает, что данное дело являлось достаточно сложным, включало в себя изучение большого количества фактических и документальных доказательств, включая материалы уголовного дела, и требовало значительных исследований и подготовки. Суд также отмечает, что решение о переводе сумм, присужденных в счет оплаты судебного представительства, непосредственно на счет представителей является стандартной практикой Суда (см., например, Тогчу , приведено выше, п. 158 ; [ GC ], №№ 43577/98 и 43579/98, п. 175, ECHR 2005‑ VII ; и Имакаева против России , № 7615/02, ECHR 2006 –... ).

199. При данных обстоятельствах и учитывая подробности требований заявителя, Суд присуждает следующие суммы по данным требованиям: 14 050 евро и 4 580 фунтов стерлингов, без вычета полагающегося НДС. Сумма в чистом выражении должна быть перечислена в фунтах стерлингах на банковский счет представителей в Великобритании, указанный заявителями.

C. Пени

200. Суд полагает уместным, чтобы пени за просрочку платежей основывались на маржевой ставке кредитования, установленной Европейским центральным банком, с добавлением трех процентных пунктов.

На основании вышеизложенного Суд единогласно

1. Отклоняет предварительное возражение Правительства;

2. Заключает , что в отношении лишения жизни одиннадцати родственников заявителей 5 февраля 2000 г. была нарушена ст. 2 Конвенции;

3. Заключает , что в отношении непроведения эффективного расследования обстоятельств лишения жизни родственников заявителей была нарушена ст. 2 Конвенции;

4. Заключает , что в отношении заявителя № 1 была нарушена ст. 3 Конвенции;

5. Заключает , что в отношении предполагаемого нарушения ст. 2 Конвенции была нарушена ст. 13 Конвенции;

6. Заключает , что отдельное рассмотрение жалоб заявителей по ст. 34 и 38 п. 1 ( a ) Конвенции не представляется необходимым;

7. Постановляет ,

(a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в российские рубли по курсу на день платежей в течение трех месяцев со дня вступления решения в силу в соответствии со ст. 44 п. 2 Конвенции:

(i) 8 тыс. евро (восемь тысяч евро) заявителю № 3 в качестве возмещения материального ущерба;

(ii) 30 тыс. евро (тридцать тысяч евро) заявителю № 1 в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 и 13;

(iii) 5 тыс. евро заявителю № 1 в отношении нарушения ст. 3;

(iv) 30 тыс. евро (тридцать тысяч евро) заявителю № 2 в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 и 13;

(v) 40 тыс. евро (сорок тысяч евро), заявительнице № 3, а также в отношении пяти наследников Сальмана Магомадова, в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 и 13;

(vi) 30 тыс. евро (тридцать тысяч евро) заявителям № 4 и № 5 совместно в отношении установленных нарушений прав, закрепленных в ст. 2 и 13;

(vii) 14 050 евро (четырнадцать тысяч пятьдесят евро) и 4 580 фунтов стерлингов (четыре тысячи пятьсот восемьдесят фунтов стерлингов) в счет оплаты расходов и издержек. Сумма в чистом выражении должна быть переведена в фунты стерлингов по курсу на день платежа и перечислена на банковский счет представителей в Великобритании;

(viii) налог, полагающийся по указанным выше суммам;

б) что по истечении выше упомянутых трех месяцев устанавливается пеня за просрочку платежей, основанная на маржевой ставке кредитования, установленной Европейским центральным банком, с добавлением трех процентных пунктов, действующая вплоть до погашения требуемых платежей;

8. Оставляет без удовлетворения остальную часть требований заявителей по справедливому возмещению.

Совершено на английском языке; письменное уведомление отправлено 26 июля 2007 г. в соответствии со ст. 77 пп. 2 и 3 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Христос Родзакис

Секретарь Секции Председатель

________________________________________________

* Неофициальный перевод; публикуется в извлечениях.