ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО Шаркунов и Мезенцев ПРОТИВ РОССИИ

(Жалоба No. 75330/01)

СТРАСБУРГ

10 июня 2010

Это решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в статье 44 S: 2 Конвенции. Оно может подлежать редакторской правке.

В деле Шаркунов и Мезенцев против России,

Европейский суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:

Христоса Розакиса, Председателя Палаты,

Нины Ваич,

Анатолия Ковлера,

Ханлара Гаджиева,

Сверре Эрика Йебенса,

Джорджио Малинверни,

Георга Николау, судей

Сёрина Нильсена, секретаря секции,

Заседая за закрытыми дверями 20 мая 2010 года,

Вынес в тот же день следующее постановление:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (No. 75330/01) против Российской Федерации, поданной в суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ("Конвенция") двумя гражданами России, Вячеславом Викторовичем Шаркуновым и Алексеем Александровичем Мезенцевым ("заявители"), 20 августа 2001.

2. Заявители были представлены И. Тимофеевым, а затем А. Деменевой, юристами, практикующими в Екатеринбурге. Правительство России ("Правительство") было представлено П. Лаптевым, а затем Г. Матюшкиным, соответственно, бывший и нынешний Уполномоченные Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.

3. Своим решением от 2 июля 2009 года Суд объявил жалобу частично приемлемой.

ФАКТЫ

I. Обстоятельства дела

4. Заявители родились в 1969 и 1971 соответственно. В настоящее время они отбывают срок наказания в Курганской области.

A. Первый арест и содержание под стражей

1. Предполагаемое жестокое обращение

5. 5 мая 1999 года первый заявитель (Шаркунов) был доставлен в отдел по борьбе с организованной преступностью группой Курганского регионального отделения внутренних дел в городе Шадринске. Он подозревался в убийстве М. Как видно из протокола задержания, составленного в 2:25 утра 6 мая 1999 года, семья заявителя и ближайшие родственники не были проинформированы. По мнению заявителя, полицейские надели холщовый мешок ему на голову, избили его и пытали электрическим током с целью получения от него признательных показаний. Заявитель не сделал никаких признаний.

6. В ту же ночь, с 2:35 до 3:15 часов, первый заявитель предстал перед следователем П. , протокол допроса содержит следующую, предварительно введённую стандартную формулировку:

"Мне разъяснено, что согласно статье 51 Конституции России, никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников ... Я также был проинформирован о правах подозреваемого в ходе предварительного следствия в соответствии со статьями 52 и 64 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса:

Подозреваемый имеет следующие права на защиту: Подозреваемый вправе знать, в чем он подозревается; давать объяснения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, а также с материалами, направляемыми в суд в подтверждение законности и обоснованности применения к нему заключения под стражу в качестве меры пресечения; заявлять отводы; приносить жалобы на действия и решения лица, производящего дознание, следователя, прокурора; просить поправки записей в протоколе, которые должны быть включены в протокол.

Мне также роазъяснено, что в соответствии со статьями 47-52 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса подозреваемый имеет право на защиту. Для этих следственных действий мне требуется адвокат (назначенного коллегией адвокатов; если нет адвоката - указать причину ...)."

Заявитель сделал письменное заявление о том, что он не требует адвоката и что он будет защищать себя сам. Настоящее заявление подтверждено его подписью.

Отчет также содержит другую рукописную записку заявителем со следующими условиями:

"Я был ознакомлен с содержанием статьи 51 Конституции. В настоящее время я отказываюсь давать показания.

Настоящая отметка была подтверждена подписью заявителя.

7. В ту же ночь фельдшер в местном вытрезвителе провели медицинский осмотр в верхней части его тела, повреждений не было обнаружено. Заявитель был помещен в Шадринский изолятор временного содержания. Заявитель был осмотрен фельдшером и жаловался на "боли по всему телу". Были обнаружены синяки на бедре и следы инъекций на руках. Фельдшер отметил признаки наркомании и абстинентного синдрома . Как видно из письменного заявления Шаркунова, сделанного в тот же день, он катался на лошади накануне, и у него не было никаких жалоб в отношении представителей власти.

8. По заказу следователя, 7 мая 1999 года заявитель был осмотрен врачом-специалистом. Обследование было проведено в присутствии двух офицеров конвоя. В отчете, составленном на 7 мая 1999 г., сообщалось, что первый заявитель не имел телесных повреждений.

9. 8 мая 1999 года заявитель был осмотрен медработниками, которые пришли к выводу, что он страдает от абстинентного синдрома. 15 мая 1999 г. заявитель был осмотрен в связи с болями в животе, болями в шее и в области грудной клетки. Выяснилось, что он принимал неизвестные лекарства.

10. По мнению правительства, заявитель встречался с адвокатом Т. 12 мая 1999 года, и 14 мая 1999 года был допрошен в присутствии адвоката, и был представлен адвокатом на протяжении всего следствия и судебного разбирательства.

11. 17 мая 1999 года заявитель был переведён из изолятора временного содержания в следственный изолятор.

2. Расследование заявлений о жестоком обращении

12. 17 мая 1999 года мать заявителя подала жалобу в Прокуратуру Курганской области и прокурору города Шадринска, утверждая, что ее сын подвергался жестокому обращению в отделе милиции:

"Мой сын был арестован 5 мая 1999 года ... Я позже была извещена, что на 6 мая 1999 он был доставлен в 6 отделение Отдела внутренних дел и был жестоко избит и подвергался пыткам электрическим током, для того, чтобы получить признания ... Жестокое обращение продолжались и позже ... вышесказанное было подтверждено бывшим адвокатом моего сына, Д., который сказал мне, 7 мая, что мой сын был, подвергнут жестокому обращению. Д. видел моего сына 11 мая и вызвал меня, попросил принести моему сыну чистую одежду. 12 мая адвокат сказал мне, что мой сын был избит еще раз и подвергся пыткам электрическим током ... В тот же день я безуспешно просила следователя П. дать мне свидание с сыном ... 14 мая следователь сообщил мне, что он передаст чистую одежду для моего сына, если я откажусь забрать старую одежду, которая может быть необходима для экспертизы ... После ареста мой сын назвал адвокатов, которым он хотел поручить свое дело; поскольку они не были доступны, следователь должен был назначить адвоката (гос.защитник). Я была введена в заблуждение сотрудниками изолятора временного содержания об том, что у моего сына была <<ломка>>, Это было для меня непонятно ... 8 мая я принесла обезболивающие и просила, - напрасно - вызвать бригаду скорой помощи для моего сына ... Мой сын страдает от грыжи межпозвонковых дисков, которая может быть болезненной временами ... "

13. Жалоба была передана на рассмотрение Управления Шадринской межрайонной прокуратуры. Было принято решение о проведении проверки.

14. В ходе проверки фельдшером в вытрезвителе было подтверждено, что никаких повреждений не было зарегистрировано, и что заявитель не сделал каких-либо жалоб или заявлений 6 мая 1999 года около 4 утра. Однако, по словам дежурного офицера изолятора временного содержания, 6 мая 1999 года в 4 часа утра заявитель был доставлен в изолятор временного содержания; синие кровоподтеки и следы инъекций были видны на его теле; заявитель пояснил, что он получил ушибы во время езды на лошади и что он имел наркотическую зависимость. Как видно из отчета от 20 мая 1999 года фельдшера ИВС, 6 мая 1999 года, заявитель жаловался на боли в теле, проверка в 8 утра показала синие кровоподтеки на бедре и синие следы инъекций на руках; фельдшер приписывал эти следы к наркомании и абстинентному синдрому. По ее словам, заявитель также был обследован 8 мая 1999 года без указания причин, и 15 мая 1999 года помимо его жалоб на боли в области шеи и в области грудной клетки, он не имел каких-либо других жалоб, связанных со здоровьем, на момент, когда его перевозили в СИЗО 17 мая 1999.

15. Ряд должностных лиц сделали письменные заявления. Сотрудник Е. заявил, что он привёз заявителя в отдел 6 мая 1999 года около 4 часов вечера; следственные мероприятия проводились примерно до 2 утра в присутствии следователя П.; после этого, заявитель был осмотрен медицинскими работниками вытрезвителя, а затем был направлен в изолятор временного содержания, он не был свидетелем любого жестокого обращения в отношении заявителя (см. также пункт 52 ниже).

Сотрудник Бa. указал, что заявитель был доставлен в отдел 5 мая 1999; следователь П. также присутствовал во время следственных мероприятий, и не было жестокого обращения по отношению к заявителю в Отделении и не было видно каких-либо признаков жестокого обращения на его теле. Старший офицер Я. выступил с аналогичным заявлением (см. также пункт 51 ниже), указав, что заявитель был доставлен в Отделение днём 5 или 6 мая 1999 года.

Сотрудник К. заявил, что заявитель присутствовал в отделе днём 6 мая 1999 года, и что он видел следователя П. и офицеров Е. и Я.. с заявителем около 9 вечера в тот же вечер. Сотрудник К. не наблюдал какого-либо жестокого обращения.

Наконец, следователь П. заявил, что он выдал ордер на арест в отношении заявителя и допрашивал его, никакого жестокого обращения не было в отношении заявителя; медицинский эксперт осматривал его 7 мая 1999 и не обнаружил никаких повреждений.

16. Своим постановлением от 1 июня 1999 Управление Шадринской межрайонной прокуратуры отказалась возбуждать уголовное дело против должностных лиц якобы ответственных за жестокое обращение с первым заявителем. Было установлено, что заявитель был арестован 5 мая 1999 года и было доставлен в Отдел по борьбе с организованной преступностью для следственных мероприятий. После этого он был осмотрен фельдшером в медвытрезвителе, никаких травм отмечено не было. Заявитель был доставлен в изолятор временного содержания и осмотрен дежурным сотрудником; заявитель пояснил, что синяки на его бедрах появились до ареста (вероятно, вследствие верховой езды), никаких повреждений не было зафиксировано во время его размещения в следственном изоляторе на 17 мая 1999. В мае 1999 года заявитель не жаловался на здоровье и не имел никаких претензий к властным органам и должностным лицам.. Также не возникало никаких жалоб в ходе расследования, которое было инициировано после жалобы его матери.

17. Как видно из постановления от 1 июня 1999 года, "заинтересованные лица должны быть проинформированы о принятом решении и порядке его обжалования". Письмом от того же числа, мать заявителя была уведомлена об этом решении и о возможности обращения к вышестоящему прокурору.

3. Относимые процедуры

18. В неустановленный день Т. был назначен адвокатом заявителя. 15 июня 1999 года он запросил копию ордера на обыск квартиры заявителя , он также подал следователю ходатайство о свидании заявителя с членами его семьи.

19. Медицинская справка от 17 сентября 1999, выданная наркодиспансером, указывает что первый заявитель не страдал от алкоголизма или наркомании и не требует каких-либо мер специального лечения во время содержания под стражей.

20. 21 февраля 2000 года первый заявитель жаловался в Курганскую прокуратуру по надзору за местами содержания под стражей, о событиях 5 и 6 мая 1999 года и следствии. Заявитель сделал следующее заявление:

"5 мая 1999 года ... Я был допрошен особенно интенсивным способом, который я могу описать, если это потребуется. Офицеры пытались принудить меня к даче показаний в связи с уголовным преступлением, к которому я не причастен, и о которои я ничего не знал. Ночью к ним присоединился следователь П.. Когда физическое насилие временно прекратилось, и мешок сняли с головы, следователь П. заставил меня сделать письменные признания ... Он сказал мне, что у него имеются свидетельские показания против меня ... За 12 дней в изоляторе временного содержания я сделал заявления о моём алиби на день убийства М. и предполагаемой враждебности между мной и вышеупомянутым свидетелем ... "

21. В своем письме от 28 февраля 2000 года заявитель был уведомлен, что его повторная жалоба была отклонена Управлением Курганской областной прокуратуры, потому что по расследованию уже было принято решение не возбуждать уголовное дело в отношении предполагаемого жестокого обращения.

22. 6 мая 2000 года заявитель был допрошен в присутствии адвоката, не признал себя виновным, требовал очной ставки со вторым заявителем, а затем решил хранить молчание.

23. В период с мая по сентябрь 2000 года заявитель направил несколько жалоб неопределенного содержания, находясь под стражей, в Курганский городской суд. В апреле 2000 года мать заявителя подала жалобу в областную прокуратуру о расследовании жестокого обращения.

B. арест второго заявителя и содержание под стражей

1. Жестокое обращение

24. 9 декабря 1999 года второй заявитель (Мезенцев) был доставлен в вышеупомянутый Отдел по борьбе с организованной преступностью в Шадринске.

25. По словам заявителя, он оставался в полицейской машине с холщовым мешком на голове и получил несколько ударов по голове от офицеров конвоя . В Отделе офицеры присоединили провода к его пальцам и подключили электрический ток. Когда он потерял сознание, его били по голове, чтобы привести его в сознание. Брезентовый мешок был надет на голову, ограничивающий поток воздуха. Он не мог терпеть боль, и признал свое соучастие в убийстве К.

26. В тот же день, между 7 вечера и полночью, второй заявитель был допрошен следователем П. запись допроса содержит следующие предварительно введённые стандартные формулировки:

"Мне разъяснено, что согласно статье 51 Конституции России, никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников ... У меня также было сообщено о правах подозреваемого в ходе предварительного следствия в соответствии со статьями 52 и 64 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР :

Подозреваемый имеет следующие права: Подозреваемый вправе знать, в чем он подозревается; давать объяснения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с его участием, а также с материалами, направляемыми в суд в подтверждение законности и обоснованности применения к нему заключения под стражу в качестве меры пресечения; заявлять отводы; приносить жалобы на действия и решения лица, производящего дознание, следователя, прокурора; просить поправки записей в протоколе, которые должны быть включены в протокол.

Мне также известно, что в соответствии со статьями 47-52 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса подозреваемый имеет право на защиту. Для этих следственных действий мне необходим адвокат (назначенный коллегией адвокатов; если нет адвоката - указать причину ...)."

Заявитель сделал письменное заявление о том, что он не требует адвоката, и что отказ от адвоката не связан с отсутствием средств. Настоящее заявление подтвержено его подписью.

Протокол допроса также содержит другое рукописное заявление Мезенцева следующего содержания:

"Я был ознакомлен с содержанием статьи 51 Конституции. Я согласен давать показания по существу подозрения против меня ".

Настоящая запись подтверждается его подписью. Во время допроса заявитель признался, что был соучастником убийства К., совершенного, согласно словам второго заявителя, первым заявителем (Шаркуновым). Протокол заканчивался рукописной записью о том, что второй заявитель прочитал протокол, что все было записано с его слов верно, заявитель не высказал никаких замечаний или возражений, что он был осведомлен о видеозаписи и не высказал никаких замечаний по содержанию. Интервью было снято на видеопленку, должностным лицом Бa.

27. 15 декабря 1999 года заявитель был вновь доставлен в Отдел по борьбе с организованной преступностью, где возобновилось жестокое обращение, а именно нанесение ударов по голове. По мнению заявителя, в камере, он перерезал вены на обеих руках, как утверждается, в знак протеста против избиений и давления на него. По мнению Правительства, второй заявитель причинил себе вред, потому что первый заявитель оказал давление на него при нахождении в Шадринском следственном изоляторе No. 2.

28. После того, как второму заявителю была оказана медицинская помощь, во время допроса в тот же день ему были разъяснены его права, и он не признал себя виновным, он отказался от помощи адвоката " на этом допросе", и отказался давать показания.

2. Расследование утверждений о жестоком обращении

29. 17 декабря 1999 года второй заявитель обратился с жалобой в Областную прокуратуру, утверждая, что он был вынужден признаться в убийстве, и делать ложные обвинения против других лиц:

"Я призываю вас провести расследование и остановить незаконные методы расследования, использованные против меня, должностными лицами отдела по борьбе с организованной преступностью. В результате этих действий, я был вынужден сделать признания 9 декабря 1999 года. Я пожаловался в областную прокуратуру, но в дальнейшем стало известно, что жалобы не были направлены ... 15 мая 1999 года я был доставлен в отдел снова и вынужден был свидетельствовать против самого себя и других в совершении различных преступлений. Чтобы преодолеть моё сопротивление, офицеры предложили увидиться с семьей в обмен на признание, это была форма психологического давления ... Поскольку я не выдержал давления я порезал себе вены бритвой, которую нашёл в камере. .. "

30. 19 января 2000 года заявитель дополнил свое заявление, утверждая, что электрический ток был применён 9 декабря 1999 года, что отказ от помощи адвоката был сделан под давлением, что его заставили быть естественным во время видеозаписи и отвечать в соответствии с ранее обсуждённым вариантом произошедших событий.

31. Была назначена проверка в связи с утверждением второго заявителя о жестоком обращении. Офицер Е. заявил, что заявитель был доставлен в Отдел по борьбе с организованной преступностью для его допроса следователем П.; допрос был снят на видеопленку, никакого жестокого обращения или давления не было использовано в отношении заявителя (см. также пункт 52 ниже). Аналогичное заявление было сделано старшим офицером Я.. (См. также пункт 51 ниже). Следователь П. добавил, что заявитель не просил адвоката на время допроса 15 декабря 1999 года - он выразил пожелание воспользоваться консультацией адвоката позже, в следственном изоляторе. Сотрудник Бa. подтвердил, что он вёл видеозапись 9 декабря 1999 года и что он не видел избиений.

32. Прокурор также получил письменное объяснение от заявителя, который утверждал, что во время его доставления 9 декабря 1999 ему был надет холщовый мешок на голову, а в отделе к его пальцам привязали провода, по которым пускали ток. Заявитель утверждал, что 15 декабря 1999 года он получил несколько ударов от сотрудников отдела; чтобы он не смог опознать их, ему был надет холщовый мешок на голову, и что в ответ на его просьбу об адвокате, следователь П. велел ему написать в местную коллегию адвокатов.

33. 27 января 2000 года заявитель был обследован медицинским экспертом, который обнаружил ссадины на его предплечье и пришел к выводу, что эти ссадины могли быть сделаны самим заявителем самому себе, 15 декабря 1999 года. Эксперт не зарегистрировал каких-либо следов электрических пыток или ударов в голову второго заявителя.

34. 28 января 2000 года прокуратура Шадринского района отказалась возбуждать уголовное дело в отношении предполагаемого жестокого обращения. Прокурор опирался на вышеупомянутые объяснения и заключение эксперта. Он также отметил, что заявитель не предъявил никаких жалоб, пока находился в следственном изоляторе, и что никаких повреждений зафиксировано не было. В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела говорится, что "соответствующие лица должны быть проинформированы о принятом решении и порядке его обжалования".

3. Относимые процедуры

35. 31 января 2000 года второй заявитель попросил адвоката назначить ему адвоката, ссылаясь на отсутствие средств для оплаты. Заявитель был допрошен в присутствии адвоката, 4 февраля 2000 года и отказался от признаний от 9 декабря 1999 года как сделанных под принуждением.

36. 5 мая 2000 года следователь М., который также занимался уголовным делом в отношении заявителя, отказал в возбуждении уголовного дела, назвав необоснованной повторную жалобу на жестокое обращение от второго заявителя.

37. 10 мая 2000 года второй заявитель был допрошен в присутствии адвоката и, пользуясь правом не давать показания против себя самого, заявитель объявил о своей невиновности и воспользовался правом хранить молчание.

38. 5 июня 2000 года следователь отклонил ряд ходатайств защиты, указывая, в частности, что утверждения о жестоком обращении ранее были отклонены, и что это дело содержало соответствующие решения об отказе в возбуждении уголовного дела.

39. Заявитель направил жалобы, содержание которых установить не удалось, в Шадринский городской суд из следственного изолятора в марте 2000 года, и в Курганской городской суд в период с июня по декабрь 2000 года.

C. Другие соответствующие факты и судебное разбирательство.

1. Досудебная стадия

40. В ноябре 1999 и феврале 2000 года сотрудники милиции допросили В. в рамках другого уголовного преследования. Выяснилось, что он был проинформирован о его правах и отказался от помощи адвоката, оказываемой ему. В сущности, он заявил, что он работал в качестве водителя для заявителей в день, когда было совершено убийство К., и что он слышал о другом убийстве, предположительно совершенного первым заявителем. В. также заявил, что "зимой 1998-1999" второй заявитель поджёг автомобиль по указанию первого заявителя: второй заявитель безуспешно пытался вымогать суммы денег от владельца автомобиля, и как рассказывал В. первый заявитель, что второй заявитель разбил стёкла автомобиля, бросив бутылку бензина в машину и поджёг её. В. подтвердил свои предыдущие заявления во время очной ставки со вторым заявителем. Тем не менее, 19 апреля 2000 года В. отказался от своих показаний, заявив о жестоком обращении с ним в ноябре 1999 и феврале 2000 года. Выясняется, что власти отказали в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц.

41. На стадии досудебного разбирательства, С. была допрошена в качестве свидетеля относительно обвинения по поджогу против заявителей. Она опознала второго заявителя из его общих черт лица, в составе из трех человек, как человека, которого она впервые увидела "примерно в марте 1998 года", когда он пытался поджечь автомобиль во дворе дома, где она жила, во второй раз, когда он разбил окно автомобиля и пролил бензин в нем. Юрист и два подставных лица присутствовали в составе лиц, предъявленных для опознания.

42. Заявители и В. были обвинены в нескольких уголовных преступлениях, включая убийства и поджог. Первому заявителю было предъявлено обвинение по двум эпизодам в убийстве, по двум эпизодам подстрекательства к уничтожению имущества путем поджога, незаконном хранении огнестрельного оружия и вымогательстве. Второй заявитель был обвинен в убийстве и двух случаях уничтожения имущества путем поджога. Первый эпизод уничтожения имущества путем поджога был основан на заявлении жертвы поджога, который утверждал, что он имел "напряженность" в отношении с первым заявителем. Это заявление было частично подтверждено свидетельскими показаниями Ч. Второй эпизод был основана, в частности, на показаниях С., свидетеля, который опознал второго заявителя, как поджигателя.

2. Судебное разбирательство

43. 19 июля 2000 года Курганский областной суд провел первое слушание. Заявител не признали себя виновными по обвинению в убийстве и поджоге. Второй заявитель указал, что его признания от 9 декабря 1999 года были получены под давлением после многочасовых пыток. Сообвиняемый заявителей В. также заявил, что он был жестоко избит сотрудниками милиции и, как следствие, оговорил заявителей. Он утверждал, что сотрудники милиции избивали его по верхней части тела, но удары не оставили никаких следов.

44. С. была вызвана для дачи показаний в ходе судебного разбирательства в отношении второго случая поджога (относительно событий в феврале 1998). Согласно сообщению от 21 июля 2000 года, судебный пристав пришел к ней домой, но она отказывалась предстать перед судом первой инстанции, утверждая, что она должна была нянчиться с маленьким ребенком.

45. Решением от 4 сентября 2000 года Областной суд признал первого заявителя виновным по двум эпизодам убийства, незаконном хранении огнестрельного оружия, и по второму эпизоду в подстрекательстве к уничтожению имущества путём поджога, и приговорил его к лишению свободы сроком на 20 лет. Второй заявитель был признан виновным по второму эпизоду в уничтожении имущества путем поджога и соучастии в упомянутом убийстве, и приговорен к 16 годам лишения свободы. Суд оправдал второго заявителя по второму эпизоду поджога (относительно событий в январе 1998) и прекратил уголовное преследование по этому эпизоду в отношении первого заявителя.

46. По обвинению в убийствах суд первой инстанции основывался на признательных показаниях второго заявителя, различных свидетельских показаниях других лиц, заключении судебно-медицинской экспертизы и вещественных доказательствах. Суд отклонил утверждения подсудимых о жестоком обращении как необоснованные, потому что "не было обнаружено каких-либо повреждений у заявителей в ходе предварительного расследования".

47. По второму обвинению в поджоге, суд основывался на показания В. в досудебном разбирательстве (см. пункт 40 выше), протокол допроса С. по результатам опознания по второму заявителю в качестве поджигателя (см. пункт 41 выше); объяснения потерпевшего и свидетелей о том, что были "напряженности" между первым заявителем и потерпевшим.

48. Заявители обжаловали приговор, заявив, в частности, что суд не смог вызвать различных свидетелей и ошибочно оценил некоторые доказательства, в том числе признательные показания второго заявителя и других лиц. 2 апреля 2001 года Верховный суд Российской Федерации, по сути, оставил в силе приговор от 4 сентября 2000 года. Дело в части обвинения в отношении первого заявителя в незаконном хранении газового пистолета было прекращено. Вышестоящий суд счел, что суд первой инстанции правильно оценил показания С., потому что этот человек видел второго заявителя подожигавшим машину жертвы, и опознала его как поджигателя. Вышестоящий суд также отметил, что заявление С. и заявление другого лица подтвердили, что имела место напряженность в отношениях между первым заявителем и жертвой.

49. 19 сентября 2001 года Президиум Верховного суда, рассматривая надзорную жалобу, оправдал первого заявителя в незаконном хранении огнестрельного оружия и сократил приговор до 19 лет и 6 месяцев.

D. Последующие события

50. В 2005 году в ответ на запросы от заместителя председателя областного суда Курганский городской суд и Шадринский городской суд указали, что в 1999 и 2000 годах они не получили ни одной жалобы от заявителей в отношении ИВС, органов следствия, милиции или его подразделений (см. также пункты 23 и 39 выше).

51. В июне 2005 года Я.. старший офицер по борьбе с организованной преступностью в то время, подготовил письменное объяснение, (см. также пункты 15 и 31 выше), указав, что В. назвал заявителей, как его сообщников в ряде преступлений. После этого, второй заявитель был доставлен из СИЗО Кургана No. 1 в Шадринск и дал признательные показания об убийстве К. и ряда других преступлений. Второй заявитель был допрошен следователем П. в связи с убийством; сотрудник Я.. возглавлял видеозапись допроса, сотрудник Бa. также присутствовал. Второй заявитель был доставлен в Курганский следственный изолятор No. 2. Через неделю он был доставлен в Отдел для допроса, и свидания с семьей. Однако в то же время он перерезал себе вены и был помещен в больницу для лечения. В тот же день он был доставлен обратно в Отдел и отказался от своих предыдущих признаний в присутствии следователя П. и решил хранить молчание. Заявитель был доставлен в следственный изолятор. Впоследствии было установлено, что первый заявитель пытался заставить второго заявителя отказаться от своих признательных показаний. Сотрудник Я.. также заявил, что в мае 1999 года первый заявитель был доставлен для допроса. После его отказа от дачи показаний, он был доставлен для прохождения медицинского освидетельствования (без указания причин), а затем был помещен в центр временного содержания Шадринска. Оба заявителя подали многочисленные жалобы на различных должностных лиц Отдела по борьбе с организованной преступностью. Однако, проверки не подтвердили незаконности действий сотрудников. За исключением убийства К., другие эпизоды преступной деятельности расследовались Управлением внутренних дел Шадринска.

52. В июне 2005 года Е., офицер милиции в 1999 году, сделал письменное заявление (см. также пункты 15 и 31 выше), согласно которому он арестовал первого заявителя в мае 1999 и привел его в отдел по борьбе с организованной преступностью для проведения допроса. Никакое физическое насилие не было использовано против него. Е. заявил, что он мог бы под конвоем доставить второго заявителя из Курганского следственного изолятора No. 1, но не прибегая к какой-либо физической силе или давлению.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

А. Судебный контроль

53. Конституция Российской Федерации предусматривает, в соответствующей части:

Статья 46

"Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод".

"Решения и действия или бездействие государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд ..."

54. Закон о судебном обжаловании (Федеральный закон No. 4866-1 об обжаловании действий и решений, нарушающих права и свободы граждан), с поправками, внесенными в 1995 году, предусматривает возможность для судебного обжалования действий и актов государственных органов, за исключением тех, для которых установлено обжалование в Конституционном Суде или в отношении которых установлен иной порядок обжалования (раздел 3). Закон гласит, что решение, действие или бездействие государственного органа или должностного лица может быть оспорено в суде, если оно затрагивает права и свободы человека, или незаконно налагает обязательства или ответственность на это лицо. В ходе таких разбирательств суд имеет право объявить оспариваемое действие, решение или бездействие незаконным, и указать государственным органам действовать определенным образом по отношению к отдельным лицам, чтобы снять ответственность, или принять другие меры восстановления нарушенных прав или свобод. Если суд признает оспариваемый акт, решение или бездействие незаконным, это дает основания к подаче гражданского иска о возмещении ущерба против государства.

55. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (УПК РСФСР), действовавший в период рассматриваемых событий прокурор, следователь или судья имели компетенцию рассматривать жалобы и информацию о каких-либо преступлениях, и возбуждать уголовное дело или отказывать в его возбуждении или передавать дело в компетентный орган (статья 109). Отказ прокурора о возбуждении уголовного дела мог быть обжалован вышестоящему прокурору, отказ судьи может быть обжалован в вышестоящий суд (статья 113 S: 4).

56. 29 апреля 1998 года Конституционный Суд Российской Федерации признал статью 113 S: 4 Кодекса неконституционной, поскольку она не допускает судебного рассмотрения отказа прокурора или следователя о возбуждении уголовного дела. Конституционный суд постановил, что законодательный орган должен изменить уголовно-процессуальное законодательство, предусмотрев возможность судебного пересмотра. Он также постановил, что пока такие поправки принимаются, национальные органы власти, включая суды, должны непосредственно применять положения статьи 46 Конституции, которая предусматривает судебное обжалование действий административных органов. Постановление было опубликовано в мае 1998 года.

57. В своем постановлении от 14 января 2000 года Конституционный суд признал неконституционными ряд положений УПК РСФСР о наличии у судов полномочий возбуждать уголовные дела по собственной инициативе. В том же постановлении Конституционный суд подтвердил, что суд может провести судебный пересмотр решения следственных органов о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела или о прекращении такого производства, в частности по жалобе лица, что его или ее конституционные права были нарушены таким решением. Это постановление было опубликовано в феврале 2000 года.

В. Правовая помощь по уголовным делам

58. В соответствии со статьей 52 УПК РСФСР, подозреваемый имеет следующие права: вправе знать, в чем он подозревается; давать объяснения; представлять доказательства; заявлять ходатайства; приносить жалобы, с момента задержания вправе иметь свидания с защитником, родственниками и иными лицами.

59. Статья 47 УПК РСФСР предусматривает, что адвокат может участвовать в разбирательстве с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения - с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения. ..

В своем постановлении от 27 июня 2000 (No. 11-П) Конституционный суд указал, что статья 47 УПК Российской Федерации противоречит Конституции , поскольку исключает возможность юридического представительства на самых ранних стадиях судебного разбирательства, то есть , до того, как были выдвинуты обвинения или до того, когда был получен доступ к протоколу о задержании.

60. Участие адвоката являлось обязательным для лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, с момента предъявления обвинения. Если в случаях, предусмотренных настоящей статьей, защитник не приглашен самим обвиняемым, его законным представителем или другими лицами по его поручению, следователь, прокурор или суд обязаны обеспечить участие защитника в деле. Обвиняемый вправе в любой момент производства по делу отказаться от защитника. Такой отказ не является обязательным для суда, если дело касается обвинения в совершении преступления, за совершение которого предусмотрена смертная казнь.

61. Статья 59 Уголовного кодекса предусматривала смертную казнь в качестве наказания за особо тяжкие преступления против жизни человека, такие, как убийство при отягчающих обстоятельствах.

C. Допустимость доказательств

62. Статья 21 Конституции гарантирует защиту человеческого достоинства и запрещает применение пыток, насилия и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания. Статья 117 Уголовного кодекса РФ устанавливает наказание за истязание, в частности, когда оно применено для того, чтобы заставить соответствующее лицо дать показания заявления или совершать другие действия, противоречащие воли человека, в качестве наказания или для других целей. Статья 20 РСФСР Уголовно-процессуального кодекса запрещает принуждать лицо давать показания с помощью насилия, угроз и иных незаконных мер в отношении обвиняемого и других лиц, участвующих в судебном разбирательстве.

63. Статья 50 S: 2 Конституции России запрещает использование в суде доказательств, полученных с нарушением федерального закона. В своем постановлении от 31 октября 1995 Пленум Верховного суда России постановил, что такое нарушение имеет место, когда получение и приобщение доказательств привели к нарушению конституционных прав и свобод или уголовно-процессуального права, а также сбор и получение доказательств были проведены лицами, не имеющими соответствующих полномочий или компетенции, либо действующими в нарушение процессуальных норм (пункт 16).

64. Статья 69 S: 3 Уголовно-процессуального кодекса ОСФСР, предусматривает, что доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания соответствующих обстоятельств, например, ущерба, причиненного преступлением .

D. Возобновление уголовного дела

65. Статья 413 Уголовно-процессуального кодекса 2001 года предусматривает, что уголовное дело может быть возобновлено, если Европейский суд по правам человека установил нарушение Конвенции.

ВОПРОСЫ ПРАВА

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

66. Заявители жаловались, что они подвергались жестокому обращению во время содержания под стражей и что не было эффективного расследования их жалоб, в нарушение статьи 3 Конвенции. Это положение гласит: "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. исчерпание внутренних средств правовой защиты

67. Правительство утверждало, что заявители не исчерпали внутренние средства правовой защиты (см. также пункт 50 выше). В своих письменных объяснениях правительство указало, что , заявители "должны были воспользоваться своим правом в соответствии со статьей 46 Конституции России путем обжалования со ссылкой на закон о судебном обжаловании незаконных действий 1993 г. >>

68. Заявители утверждали, что в соответствующий период времени практики по этому закону практически не было по вопросу обжалования отказов в возбуждении уголовного дела.

69. В решении о приемлемости от 2 июля 2009 Суд решил рассмотреть этот вопрос при рассмотрении дела по существу.

70. Суд, во-первых, отмечает, что не оспаривается сторонами, что заявители представляли свои жалобы по существу на национальном уровне, тем самым предоставив национальным властям возможность устранить предполагаемые нарушения (см. Сатик против Турции (No. 2), No. 60999/00, S: S: 27-29, 8 июля 2008).

71. Во-вторых, что касается судебного пересмотра, Суд отмечает, что стороны не уточнили, могли ли заявители или их адвокат получить своевременно копию соответствующего решения - об отказе в уголовном преследовании должностных лиц в отношении утверждений о жестоком обращении. Тем не менее, этот вопрос не является определяющим, поскольку Правительство не представило никаких доказательств, что это средство имеет шансы на успех в связи с существовавшей тогда тенденцией в судебной практике, ни каких-либо объяснений относительно того, как она могла бы дать заявителям адекватную компенсацию. Таким образом, Правительство не обосновало своё утверждение о том, что эффективные средства защиты якобы не использовались заявителями (см. Камилла Исаева против России No. 6846/02, S: 100, от 15 ноября 2007 года). Таким образом, возражения Правительства должны быть отклонены. Наконец, следует отметить, что Правительство не выдвинуло никаких аргументов относительно любых средств правовой защиты в рамках уголовного процесса. Суд, таким образом, не находит возможным делать какие-либо выводы по этому вопросу.

72. Суд переходит к рассмотрению существа жалобы, поданной заявителями, в частности, утверждения о жестоком обращении со стороны государственных должностных лиц.

B. Жалоба по существу

1. Первый заявитель (Шаркунов)

73. Правительство утверждает, что первый заявитель не подвергался жестокому обращению, и объяснило его травмы со ссылкой на его пристрастие к наркотикам.

74. Первый заявитель утверждал, что он подвергался жестокому обращению в виде электрического тока и удушья в брезентовом мешке. Жестокое обращение было направлено на получение его признания в отношении убийства М. и применялось к нему в присутствии следователя П. В результате, у заявителя появились царапины и синяки на внутренней стороне бедра и травма предплечья. В отличие от утверждения властей, не было каких-либо убедительных доказательств наличия наркомании и абстинентного синдрома.

75. Суд повторяет, что Статья 3 закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. При оценке доказательств утверждения о нарушении статьи 3 Конвенции, Суд принимает стандарт доказывания "вне разумных сомнений" (см. Авшар против Турции, No. 25657/94, S: 282,ЕСПЧ 2001-VII). Такие доказательства могут, однако, следовать из сосуществования достаточно сильных, четких и согласующихся выводов или аналогичных неопровержимых презумпций (см. Ирландия против Соединенного Королевства, постановление от 18 января 1978, S: 161, серия А No. 25.). Суд осторожно относится к вспомогательному характеру стоящих перед ним задач и признаёт, что он должен быть внимательььным, взяв на себя роль первой инстанции, там, где это становится неизбежным по обстоятельствам конкретного дела (см., в частности , Маккерра против Соединенного Королевства "(декабрь), No. 28883/95, 4 апреля 2000). Тем не менее, Суд особенно тщательно подходит к проверке утверждений о запрещенном обращении в нарушение статьи 3 Конвенции (см. Авшар, приведенные выше, S: 283).

76. Жестокое обращение, на которое жалуется первый заявитель, состояло в надевании холщового мешка ему на голову, избиении и пытках электрошоком. В справке, выданной фельдшером в изоляторе временного содержания, зафиксирован синий синяк на ногах и наличие следов инъекций на руках. Тем не менее, ряд обстоятельств в данном деле вызывает сомнения относительно того, что заявитель подвергался жестокому обращению в мае 1999.

77. Суд отмечает, прежде всего, что заявитель не жаловался на жестокое обращение сразу же после того, как утверждается, данный факт имел место. Жалоба была подана от матери заявителя. Она сделала это 17 мая 1999 года, то есть примерно через 11 дней после предполагаемого жестокого обращения. Хотя суд признал, что задержанные могут иметь основания опасаться репрессий за свои жалобы в отношении должностных лиц, под чьим контролем они находились в то время, не давалось никаких разъяснений в данном случае в связи с пассивным отношением со стороны заявителя. Более того, представляется, что 14 мая 1999 года в последнее время заявитель мог видеть адвоката и мог, таким образом, передать через него его претензии в отношении предполагаемого жестокого обращения.

78. В этой связи следует отметить, что жалобы матери заявителя не содержат подробное описание предполагаемого жестокого обращения, основанного на первом опыте заявителя (см. пункт 12 выше). Также это видно из материала дела в суде, что после этой даты, заявителем делались поправки в заявлении его матери, чтобы сделать его более подробным и последовательным (см. пункты 12, 20 и 45 выше, см. также Чевик против Турции (декабрь ), No. 57406/00, 10 октября 2006). Также не существует соотношения между описанным избиением и зафиксированными травмами. Кроме того, заявитель сам объяснил в процедурах на национальном уровне, что к синякам привела верховая езда. Таким образом, имеющийся материал не является достаточным для обоснования жестокого обращения, описанного в кратких и общих выражениях, матерью заявителя (см. Ахмет Мете против Турции (No. 2), No.30465/02, S: 33, 12 декабря 2006).

79. Наконец, Суд не может занять позицию по вопросу о предполагаемой наркомании, поскольку, не было как такового подтверждения или опровержения как по факту наркомании, так и по факту жестокого обращения. Иными словами, отсутствие достаточной информации для определения происхождения шрамов на руках заявителя в результате применения электрошока или инъекций.

80. В этих обстоятельствах нет доказательств в материалах дела, которые могли бы поставить под сомнение сведения, изложенные в справке из изолятора временного содержания или добавить дополнительной убедительности утверждениям в суде. В частности, не следует из обстоятельств дела, что заявитель просил и ему было отказано в консультации другого врача, во время или в конце его срока содержания под стражей в изоляторе временного содержания, то есть после 17 мая 1999. В заключение, досудебные материалы не являются достаточными, чтобы позволить сделать вывод о том, что заявитель был подвергнут жестокому обращению, как это утверждается.

81. Суд также напоминает, что статья 3 Конвенции обязывает власти расследовать заявления о жестоком обращении, когда они являются "спорными" и "поднимают обоснованные подозрения" (см. Ассенов и другие против Болгарии ", решение от 28 октября 1998, S: S: 101 и 102 г., Сборник решений и постановлений 1998-VIII). Суд считает, что расследование, проведенное в данном случае, является приемлемым. Расследование было начато, как только национальным властям стало известно о деле, и было проведено своевременно. Суд пришел к выводу, что процедурная обязанность властей государства-ответчика, в соответствии со статьей 3 Конвенции, была соблюдена.

82. Соответственно, не имело места нарушения статьи 3 Конвенции в отношении заявителя Шаркунова.

2. Второй заявитель (Мезенцев)

83. Правительство утверждает, что заявление второго заявителя о жестоком обращении было расследовано, и что утверждения, касающиеся событий 9 декабря 1999 года, являются необоснованными. 15 декабря 1999 года заявитель нанес травмы себе бритвой; медицинским освидетельствованием не было выявлено никаких других повреждений на его теле. Вышеупомянутые заявления были также рассмотрены и отклонены как необоснованные национальными судами при определении уголовного обвинения против него.

84. Второй заявитель утверждал, что он не имел склонности к самоубийству и нанесению себе травм, и что их результатом явилось предыдущее жестокое обращение со стороны сотрудников полиции. Первый заявитель не заставлял второго заявителя изменить свои показания, поскольку они содержались под стражей в разных учреждениях . Медицинское освидетельствование было проведено с опозданием, чтобы не осталось следов поражения электрическим током. Никаких специальных медицинских устройств, таких как энцефалограф не были использованы для проведения экспертизы. Одна из жалоб на жестокое обращение была рассмотрена следователем М., который руководил расследованием уголовного дела в отношении второго заявителя.

85. Жестокое обращение по жалобам второго заявителя состояло в надевании холщового мешка на голову, побоях и применении электрического тока. Тем не менее, руководствуясь принципами, указанными в пункте 75 выше, и изучив имеющиеся материалы, Суд считает, что не было установлено <<вне разумного сомнения>>, что заявитель был подвергнут бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции. Нет также никаких достаточных оснований в поддержку заявления, что он причинил себе ранения в результате предыдущего жестокого обращения (см. пункт 27 выше). В связи с вышеизложенным, Суд считает, что меры, принимаемые национальными властями в связи с его жалобами являются достаточными в обстоятельствах данного дела.

86. Поэтому не было нарушения статьи 3 Конвенции в отношении Мезенцева.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

87. Заявители жаловались, в соответствии со статьей 6 Конвенции, что уголовное дело в отношении них были несправедливым. Они сослались на отсутствие адвоката во время первоначальных допросов; на то, что суд первой инстанции основывался на признаниях второго заявителя якобы сделанных под давлением на стадии досудебного разбирательства и без юридической помощи, в связи с обвинением в убийстве. Заявители также сослались на невозможность добиться явки в суд и допросить свидетеля С. по делу о поджоге.

88. Статья 6 Конвенции в соответствующей части гласит:

"1. При определении ... любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, каждый человек имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела ....

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: ...

(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

(с) защищать себя лично или через посредством выбранного им самим защитника или, если он не располагает достаточными средствами для оплаты услуг защитника, иметь назначенного ему защитника бесплатно, когда интересы правосудия того требуют;

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

А. Доводы сторон

1. Заявители

89. Заявители утверждали, что отказ от правовой помощи на первоначальном этапе расследования был недействительным, поскольку участие адвоката было обязательным в соответствии с национальным законодательством (см. пункт 60 выше). Следователь мог отклонить вышеупомянутый отказ. В любом случае, заявителям не было представлено ни одного адвоката, от услуги которого они могли бы отказаться. Не было никаких защитников доступно в ночное время, когда заявители были арестованы и допрошены.

90. Заявители также утверждали, что власти не предприняли разумных усилий, чтобы обеспечить явку свидетеля обвинения С. в суд первой инстанции. Объяснения причин неявки, выдвинутые С., не должны были приняты. Кроме того, в рапорте судебного пристава в отношении С. не имеется подписи С. или других лиц, подтверждающих отказ от подписи С. .

2. Правительство

91. Правительство утверждает, что после ареста, первый заявитель был проинформирован о его правах, включая право на защитника и право хранить молчание. Он удостоверил в письменном виде, что он отказался от адвоката. В тот же день он не признал себя виновным и отказался давать какие-либо дополнительные показания. 12 мая 1999 года был опрошен в присутствии адвоката и имел адвоката во время предварительного следствия и судебного разбирательства.

92. Что касается второго заявителя, Правительство утверждало, что офицеры должным образом информировали его о праве на юридическую помощь и праве не давать показаний против себя, как это требуется в соответствии со статьей 52 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (см. пункт 58 выше). Несмотря на это уведомление, он отказался от своего права на юридическую помощь. Этот факт был подтвержден его подписью в протоколе допроса от 9 декабря 1999 года. Второй заявитель подтвердил свой отказ от 15 декабря 1999 года. Позже, он был представлен защитником Д., и признание второго заявителя было рассмотрено судом первой инстанции наряду с другими доказательствами. Поскольку признание было подтверждено другимидоказательствами, суд счел признательные показания достоверными.

93. Наконец, Правительство утверждало, что С. была вручёна повестка о вызове в судебное заседание 19 июня 2000. Поскольку она не явилась, суд распорядился, чтобы ее подвергли приводу. Однако, в связи с необходимостью ухаживать за маленьким ребенком, она была освобождена от обязанности явиться в суд. Заявители не подали никаких возражений или заявлений по этому вопросу. В любом случае, показания С. в досудебном заявлении не были зачитаны на суде, так как они потеряла большую часть своей доказательной силы ввиду ее неявки в суд. Суд вынес решение на основе "других соответствующих, достоверных и достаточных доказательств".

B. Оценка Суда

1. Общие принципы

94. Суд повторяет, что в соответствии со статьей 19 Конвенции, ее единственная задача состоит в обеспечении соблюдения обязательств, принятых Сторонами в Конвенции. В частности, он не компетентен рассматривать жалобу, в которой утверждается, что в национальных судах совершены ошибки в праве или фактах, кроме случаев, когда Суд сочтет, что такие ошибки, вероятно, связаны с возможным нарушением каких-либо прав и свобод, изложенных в Конвенции. Хотя статья 6 гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает никаких правил о допустимости доказательств как таковых, это, в первую очередь, является вопросом, отнесенным к компетенции национального законодателя. (см. Быков против России [GC ], No. 4378/02, S: 88, ЕСПЧ 2009 ...).

95. Поэтому это не роль Суда определять, могут ли отдельные виды доказательств быть приняты национальным судом - например, доказательства, полученные не в соответствии с действующим национальным законодательством - или определять, виновен заявитель или невиновен. Вопрос, на который необходимо ответить - является ли справедливым судебное разбирательство в целом, в том числе то, каким образом были получены доказательства. Это предполагает исследование "незаконности" и, в случае нарушения другого права, предусмотренного Конвенцией характера установленного нарушения (там же, S: 89).

96. При определении того, было ли справедливым судебное разбирательство в целом, во внимание также должно быть принято, были ли права защиты соблюдены. Должно быть рассмотрено, в частности, была ли заявителю предоставлена возможность оспорить подлинность доказательств, использованных против него. Кроме того, качество доказательства должно быть принято во внимание, в том числе должно учитываться, было ли данное доказательство получено в обстоятельствах, позволяющих сомневаться в его точности и надежности. (там же, S: 90).

97. Кроме того, Суд повторяет, что для того, чтобы право на справедливое судебное разбирательство оставалось достаточно "практичным и эффективным", статья 6 S: 1 Конвенции предусматривает, что, как правило, доступ к адвокату, должен предоставляться, начиная с первого допроса подозреваемого полицией, если не установлено в свете конкретных обстоятельств каждого дела, что есть веские основания ограничивать это право (см. Салдуз против Турции [GC], No. 36391/02, S: 55, 27 ноября 2008). Даже если императивные соображения в исключительных случаях могут оправдать отказ в доступе к адвокату, такое ограничение - независимо от его обоснования - не должно чрезмерно ущемлять прав обвиняемого в соответствии со статьей 6. Право на защиту, в принципе подвергается ограничению, когда , в ходе допроса в полиции даются признательные показания, и лицо не имеет доступа к адвокату, и впоследствии эти доказательства используются для вынесения обвинительного приговора (там же, см. также Пановиц против Кипра, No. 4268/04, S: S: 84-86 11 декабря 2008 года, и Пищальников против России, No. 7025/04, S: S: 90-92, 24 сентября 2009).

2. Применение принципов в данном деле

(а) Правовая помощь в процессе задержания и использование доказательств в ходе судебного разбирательства

98. Суд сначала рассмотрит утверждения заявителя об отсутствии адвоката на первом допросе, а также то, насколько суд первой инстанции основывался на признательных показаниях второго заявителя, сделанных на стадии досудебного разбирательства якобы под давлением и без юридической помощи.

99. Суд повторяет, что в данном дело утверждалось, что второй заявитель дал признательные показания под влиянием физического насилия и психологического давления, оказываемого на него со стороны сотрудников полиции и следователей. Тем не менее, Суд не установил нарушения статьи 3 Конвенции по этому поводу (см. пункт 85 выше). Что касается статьи 6, Суд отмечает, что при осуждении заявителей по эпизодам убийства суд первой инстанции основывался на признательных показаниях второго заявителя вместе с показаниями свидетелей, некоторыми заключениями судебно-медицинской экспертизы и вещественными доказательствами. Суд отклонил утверждения подсудимых о жестоком обращении как необоснованные, потому что "телесных повреждений у заявителей в ходе предварительного расследования установлено не было>>.

100. Суд отмечает, прежде всего, что российским законом запрещено использование доказательств, полученных с применением жестокого обращения (см. пункты 62 - 64 выше). Суд не находит оснований считать в данном деле, что, что имеющиеся процедуры для оспаривания соответствующих доказательств и возражений против их приобщения являются неэффективными, либо не обеспечивают достаточных процессуальных гарантий. Таким образом, Суд не готов придти к заключению, что признательные показания второго заявителя были получены в результатефизического насилия или угроз.

101. Суд отмечает, что заявители также утверждали, что имело место нарушение их права на получение юридической помощи на начальном этапе расследования, и, следовательно, несправедливо основывать приговор на признательных показаниях второго заявителя, сделанных в отсутствие правовой помощи.

102. Суд напоминает в этой связи, что в решении о приемлемости, он решил присоединиться к существу возражения правительства о том, что заявитель отказался от права на юридическую помощь на начальном этапе расследования уголовного дела.

103. Суд отмечает, что второй заявитель был доставлен из СИЗО в Отдел по борьбе с организованной преступностью для допроса следователем 9 декабря 1999. Он дал признательные показания, которые изобличают и его, и первого заявителя. . Как видно из протокола допроса, второй заявитель отказался от своего права на юридическую помощь, добавив, что отказ не был связан с отсутствием финансовых средств. Он был допрошен еще раз 15 декабря 1999 года, отказался от юридической помощи "на этом допросе", и решил хранить молчание. Похоже, однако, что в ответ на его ходатайство о предоставлении адвоката следователь велел ему написать в местную коллегию адвокатов (см. пункты 31 и 32 выше). 31 января 2000 года он попросил о предоставлении бесплатной правовой помощи, ссылаясь на отсутствие средств. Ему был предоставлен защитник вскоре после этого.

104. Суд отмечает, что в принципе российское право, как оно толкуется Конституционным Судом, давало право на юридическую помощь с момента задержания (см. пункт 59 выше; сравнить Дайнан против Турции, No. 7377/03 , S: S: 32 и 33, ЕСПЧ 2009 ... и Боглам против Бельгии (декабрь), No. 16147/08, 2 марта 2010 года). Кроме того, он отметил, что как видно из протокола допроса от 9 декабря 1999 года, второй заявитель был проинформирован о праве не давать показаний против себя и праве на юридическую помощь. Протокол содержит его рукописную запись по этому вопросу. Кроме того, как следуюет их этой записи, заявитель решил отказаться от правовой помощи на этом допросе по причинам, не связанным с его финансовым положением. Эта запись была подписана вторым заявителем. Отказ от 9 декабря 1999 года касается конкретного "следственного действия", а именно допроса заявителя следователем.

105. Суд также отмечает, что национальные суды обсудили вопрос о правовой помощи. Не найдя нарушений соответствующих правил, судья признал признательные показания второго заявителя, данные на следствии, в качестве доказательства и приобщил их к материалам дела вместе с другими вещественными и свидетельскими показаниями..

106. Суд повторяет, что ни буква, ни дух статьи 6 Конвенции не мешает человеку отказываться по своей собственной воле, либо прямо или косвенно, от гарантий справедливого судебного разбирательства (см. Герми против Италии [GC] , No.. 18114/02, S: 73, ЕСПЧ 2006 XII). Однако, такой отказ должен, чтобы он отвечал целям Конвенции, быть произведен в недвусмысленной форме и с применением минимальных гарантий, компенсирующих этот отказ (там же).

107. Суд считает, что обстоятельства дела свидетельствуют о том, что второй заявитель прямо и недвусмысленно отказался от использования права хранить молчание и права на юридическую помощь от 9 декабря 1999 года (см. обратную ситуацию, Саваш против Турции, 9762/03 , S: S: 65-71, 8 декабря 2009).

108. Кроме того, Суд отмечает, что второй заявитель не жаловался, что у него не было защитника в период с 15 декабря 1999 года по 4 февраля 2000 (см. пункты 31, 32 и 35 выше). Суд отмечает в этой связи, что второй заявитель дал ясно понять, только 31 января 2000, что он не располагает достаточными средствами, чтобы нанять адвоката, в отличие от своих предыдущих заявлений от 9 декабря 1999 года. В любом случае, это не видно из материалов дела, что второй заявитель сделал какие-либо заявления по этому поводу 15 декабря 1999 года и 4 февраля 2000.

109. Изложенные соображения привели суд к выводу, что не было нарушения статьи 6 Конвенции в этой части.

110. Поскольку первый заявитель после своего ареста не давал признательных показаний, Суд считает, что нет необходимости делать отдельные выводу по его ситуации по поводу помощи адвоката.

(б) допрос свидетеля

111. Переходя к вопросу о допросе свидетеля в связи с обвинением заявителей в поджогах, , Суд отмечает, прежде всего, что С. не давала показания в суде. Однако, она должна для целей статьи 6 S: 3 (d) Конвенции, быть допрошена в качестве свидетеля, потому что ее показания в ходе опознания, проведённого следственными органами, были использованы в суде. При таких обстоятельствах, Суд считает, что нет существенной разницы между протоколом допроса свидетеля и результатами опознания, поскольку оба этих доказательства являются доказательствами обвинения. (см. также Мирилашвили против России ,No. 6293/04, S: 159, 11 декабря 2008).

112. Признавая второго заявителя виновным в уничтожении имущества путем поджога, суд опирался на то, что С. опознала его как поджигателя. Суд первой инстанции сослался также на заявление сообщника заявителей, сделанное на следствии (см. пункт 40 выше). Остальные свидетельские показания, о которых говорилось в суде первой инстанции, без какого-либо дальнейшего обсуждения их доказательственной ценности, имели второстепенное значение, в частности, до сих пор в большинстве случаев они касались оценки отношений между жертвой и первым заявителем.

113. Суд повторяет, что использование в качестве доказательств показаний, полученных на этапе полицейского расследования и судебного следствия, не являются сами по себе несовместимыми с этими положениями, при условии, что права защиты были соблюдены. Как правило, они требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена соответствующая возможность допрашивать свидетеля, дающего показания против него, либо требовать, чтобы он был допрошен, особенно что касается ситуаций, когда лицо давало показания на более позднем этапе. (см. Ван Мехелен и другие против Нидерландов, 23 апреля 1997, S: 51, Доклад 1997-III, и Люди против Швейцарии, 15 июня 1992, S: 49, серия А No.. 238). В самом деле, может оказаться необходимым в некоторых случаях ссылаться на заявления, сделанные до начала судебного разбирательства. Если подсудимому была дана адекватная возможность оспаривать свидетельские показания, их признание в качестве доказательств само по себе не противоречит статье 6 S: S: 1 и 3 (г) Конвенции (см., например, Белевицкий против России, No. 72967 / 01, S: 117, 1 марта 2007 года).

114. Однако, если приговор основан исключительно или в решающей степени на заявлениях, которые были сделаны человеком, которого обвиняемый не имел возможности допросить на определенном этапе разбирательства, право на защиту является ограниченным до такой степени , что несовместимо с гарантиями, предусмотренными статьей 6 (см. Унтерпертингер против Австрии, 24 ноября 1986, S: S: 31-33, серия А No. 110.; Саиди против Франции 20 сентября 1993, S: S: 43-44, серии No. 261-C; Люка против Италии, No. 33354/96, S: 40, ЕСПЧ 2001-II, а также Солаков против бывшей Югославской Республики Македонии No. 47023/99, S: 57, ECHR 2001-X ). Суд также напоминает, что, когда невозможно допросить свидетелей или требовать, чтобы они были допрошены из-за того, что они отсутствуют или их местонахождение неизвестно, власти должны предпринять разумные усилия для обеспечения их розыска. (см. Бонев против Болгарии, No. 60018 / 00, S: 43, 8 июня 2006).

115. Суд отмечает, что С. давала свидетельские показания на стадии следствия, а также опознавала второго заявитлея. см. пункт 41 выше). Действительно, как указывает Правительство, суд первой инстанции не ссылался на протокол допроса С., однако ссылался на протокол опознания. Протокол не был представлен Суду, однако Суд не считает, что помимо ходатайства о допросе С. в суде второй заявитель не использовал какие-либо другие процессуальные средства для эффективного оспаривания уличающих доказательств, полученных от С. (см., с соответствующими изменениями, Кракси против Италии (No. 1), No. 34896/97, S: S: 90-93, 5 декабря 2002). Имеющиеся материалы не демонстрируют, что все разумные усилия были предприняты властями, чтобы обеспечить явку С. в суд первой инстанции (см. пункт 44 выше). Также обстоятельства дела не свидетельствуют о какой-либо уважительной причине для невыполнения со стороны С. судебной повестки. Исходя из этого, второму заявителю не была предоставлена реальная возможность допросить С. на стадии судебного разбирательства (см. Мельников против России, No. 23610/03, S: S: 74-81, 14 января 2010) .

116. Следовательно, имело место нарушение статьи 6 S: S: 1 и 3 (d) Конвенции в связи с невозможностью допросить свидетеля С. в связи с поджогами.

117. Что касается первого заявителя, по мнению Суда невозможно утверждать, что что показания С. являются основанием дляосуждения его в подстрекательстве к уничтожению имущества путем поджога. Действительно, первый заявитель не сделал никаких конкретных объяснений относительно того, каким образом невозможность допросить свидетеля повлияла на справедливость судебного разбирательства в отношении него.

III. ПРИМЕНЕНИЕ 41 КОНВЕНЦИИ

118. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если суд приходит к выводу, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне ".

А. Ущерб

119. Каждый заявитель требовал 7000 евро (EUR), в отношении компенсации морального вреда.

120. Правительство возражало против данного требования.

121. С учетом характера установленного нарушения Европейский суд присудил второму заявителю 1800 евро в счет компенсации морального вреда, плюс любые налоги, которыми может облагаться данная сумма.

122. Кроме того, в свете установленного нарушения статьи 6 S: S: 1 и 3 (d) Конвенции, Суд также напоминает, что, поскольку заявитель был осужден с нарушением его права, гарантированного статьей 6 Конвенции, он должен , насколько это возможно, ставится в положение, в котором он был до нарушения и, что наиболее подходящей формой компенсации, в принципе, было бы возобновление соответствующих процедур ( см. Шомоди против Италии, No. 67972/01, S: 86, ЕСПЧ 2004-IV, и Бокос-Куэста против Нидерландов No. 54789/00, S: 82, 10 ноября 2005). Суд отмечает в этой связи, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса РФ предусматривает, что уголовное дело может быть возобновлено, если суд установил нарушение Конвенции.

B. Судебные расходы и издержки

123. Заявители не высказали никаких требований о возмещении расходов. Суд, таким образом, не призван, принять какое-либо решение по данному пункту. C. Пеня

124. Суд считает, что процентная ставка должна быть основана на процентной ставке по займам Европейского центрального банка, к которым следует добавить три процентных пункта.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Отклонил аргумент правительства в отношении исчерпания внутренних средств правовой защиты в отношении жалоб заявителей по поводу плохого обращения;

2. Постановил, что не имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении первого заявителя;

3. Постановил, что не имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении второго заявителя;

4. Постановил, что имело место нарушение статьи 6 S: S: 1 и 3 (d) Конвенции, в отношении второго заявителя;

5. Постановил

(а) что государство-ответчик должно выплатить второму заявителю, в течение трех месяцев с даты, на которую решение становится окончательным в соответствии со статьей 44 S: 2 Конвенции, EUR 1800 (1800 евро), плюс любой налог, которые могут быть взысканы в отношении компенсации морального вреда, переведенные на русский язык рублях по курсу, действующему на день выплаты;

(б), что по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере, равном предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процентных пункта;

6. Отклонил остальные требования заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление в письменном виде на 10 июня 2010, в соответствии с Правилом 77 S: S: 2 и 3 Регламента Суда.

Сорен Нильсен - секретарь секции

Христос Розакис - Председатель Палаты

Текст русского перевода данного решения взят с сайта общественного объединения "Сутяжник" (http://www.sutyajnik.ru/).

Перевод Яны Викторовны Федухи и Анны Валентиновны Деменевой