European Court of Human Right: Case of Shestakov v. Russia

"Окончательное решение по вопросу приемлемости жалобы N 48757/99

Валерий Филиппович Шестаков ( Shestakov ) против России"

Европейский Суд (Четвертая секция) в ходе заседания 18 июня 2002 года Палатой в составе:

Сэра Николаса Братца - Председателя Палаты Суда,

принимая во внимание жалобу, поданную 14 июня 1999 года,

принимая во внимание доводы, представленные государством-ответчиком, и комментарии к ним, представленные заявителем,

заседая за закрытыми дверями, принял следующее решение:

Заявитель, Валерий Филиппович Шестаков, - гражданин России, 1945 года рождения, проживает в г. Пскове, Российская Федерация.

В мае 1998 года заявитель положил 2 200 долларов США на трехмесячный депозитный счет в Псковском отделении банка "СБС-Агро" (далее - Банк), в то время одного из крупнейших банков России. В августе 1998 года во время финансового кризиса и стремительной девальвации денежной массы заявитель потребовал от Банка вернуть ему вложенные средства с набежавшими процентами. Банк отказался выполнить это требование. 8 октября 1998 года по требованию заявителя Псковский городской суд вынес решение о том, что Банк должен выплатить заявителю деньги вместе с процентами.

В своем решении Псковский городской суд исключил из периода начисления процентов период с 28 августа по 20 сентября 1998 года, ссылаясь на решения Центрального банка Российской Федерации о временном замораживании операций с частными вкладами в связи с кризисом банковской системы. Заявитель оспорил данную часть решения и потребовал, чтобы ответчиком было названо Псковское отделение Банка, а не головной офис в Москве. Псковский областной суд отказал в удовлетворении жалобы заявителя и подтвердил решение Псковского городского суда от 17 ноября 1998 года.

Решение было направлено Псковским городским судом на исполнение в Службу судебных приставов г.Москвы, поскольку головной офис Банка находился в г.Москве.

Заявитель обжаловал это решение в различные судебные и исполнительные органы власти, включая Псковский городской суд, Псковский областной суд, прокуратуру Псковской области, Генеральную прокуратуру и Министерство юстиции России.

22 и 28 апреля 1999 года заявитель был уведомлен Службой судебных приставов Управления юстиции г.Москвы о том, что 8 января 1999 года в г.Москве судебным исполнителем было возбуждено исполнительное производство. Заявитель не получил копию этого решения. Заявитель также был уведомлен о том, что судебный пристав, производящий исполнение по делу, принял меры в соответствии с Законом "Об исполнительном производстве", включая замораживание банковских счетов, фондов и арест недвижимого имущества. Однако фондов Банка было недостаточно для произведения выплат многочисленным кредиторам, в пользу которых также велось исполнительное производство против Банка. Заявитель был проинформирован о том, что ему придется подождать, пока денежные средства не появятся на счетах Банка и Служба судебных приставов сможет исполнить решение.

7 мая 1999 года заявитель был проинформирован Службой судебных приставов Министерства юстиции Российской Федерации о том, что к концу марта 1999 года было возбуждено более 2 000 исполнительных производств в отношении Банка, и каждую неделю их число увеличивается на 70-80. Заявитель был уведомлен о том, что судебные приставы наложили арест на транспортные средства Банка, недвижимость и иное имущество. Служба также проинформировала заявителя о том, что исполнение решений судов в отношении Банка находится под ее наблюдением, и о том, что заявителю сообщат, как только будут иметься средства для произведения выплат в его пользу.

13 августа 1999 года заявитель был проинформирован Службой судебных приставов г.Москвы о том, что объединенное исполнительное производство продолжается и что номер заявителя в списке кредиторов - 430. Далее указывалось, что заявителю сообщат о ходе исполнения решения по его делу.

16 августа и 15 сентября 1999 года Центральный банк Российской Федерации объявил мораторий до 17 ноября 1999 года на исполнение требований кредиторов в отношении Банка. 16 ноября 1999 года руководство Банком приняло на себя Агентство по реструктуризации кредитных организаций (далее - АРКО), созданное государством в соответствии с Законом "О реструктуризации кредитных организаций". 16 ноября 1999 года на основании того же закона мораторий на исполнение требований кредиторов в отношении Банка был продлен на один год. 17 ноября 2000 года этот срок был продлен еще на шесть месяцев, до 17 мая 2001 года. 3 июля 2001 года Конституционный Суд Российской Федерации признал неконституционными положения Закона, позволившие АРКО в одностороннем порядке продлить мораторий еще на шесть месяцев, и постановил, что такое решение подлежит судебному контролю.

22 марта 2000 года после коммуницирования жалобы властям Российской Федерации заявитель продолжал пытаться добиться успеха в исполнении решения суда. В частности, он подал иск о взыскании с Управления юстиции г.Москвы компенсации за нанесенный материальный ущерб и моральный вред. Его иск был отклонен в последней инстанции 4 июля 2001 года Московским городским судом. Он также подал ходатайство в Арбитражный суд г.Москвы о признании Банка банкротом, но его ходатайство было отклонено 16 августа 2000 года ввиду отсутствия у заявителя процессуальной правоспособности в соответствии с внутринациональным законодательством. Также выяснилось, что заявитель пытался обжаловать действия Службы судебных приставов. 15 мая и 19 июня 2000 года Пресненский районный суд г.Москвы приостановил рассмотрение жалобы, поскольку заявитель не определил, подает ли он жалобу или иск о возмещении убытков. 30 октября 2000 года тот же суд отклонил жалобу заявителя, так как заявитель не выполнил требование об уплате пошлины при подаче гражданского иска против Службы судебных приставов. 1 августа 2000 года тот же суд приостановил рассмотрение жалобы заявителя относительно действий АРКО ввиду несоблюдения им формальных требований. В октябре 2001 года Мещанский районный суд г.Москвы отклонил иск заявителя против Центрального банка России с требованием компенсации за нанесенный материальный ущерб и моральный вред.

8 мая 2001 года Арбитражный суд г.Москвы утвердил текст трехстороннего мирового соглашения Ассоциации кредиторов Банка, самого Банка и АРКО. Текст мирового соглашения был принят 9 февраля 2001 года на общем собрании Ассоциации кредиторов большинством голосов. Заявитель, будучи в ноябре 2000 года и феврале 2001 года приглашенным на собрания, не участвовал в них, и неясно, проголосовал ли он по почте. Согласно соглашению заявителю немедленно возвращается десять процентов его вклада, а также две облигации номиналом в 1 000 долларов США со сроком выплат в 2007 и 2008 гг.

22 июня 2001 года апелляционная инстанция Арбитражного суда г.Москвы по проверке законности и обоснованности решений арбитражных судов, не вступивших в законную силу, а 11 августа 2001 года Федеральный Арбитражный суд Московского округа подтвердили решение от 8 мая 2001 года.

При проведении тех же процессуальных действий суды рассмотрели жалобы тех кредиторов, которые не согласились с различными положениями мирового соглашения. Суды признали соглашение и процедуру, приведшую к его заключению, соответствующими национальному законодательству. В частности, суды отклонили жалобы о том, что мораторий, а позднее и мировое соглашение, противоречит принципу обязательности исполнения решений судов и неприкосновенности прав собственности. Суды сослались на Постановление Конституционного

Суда Российской Федерации от 3 февраля 2000 года, подтвердившее конституционность положений Закона, позволяющих Центральному банку России объявлять мораторий на производство выплат долгов кредитными организациями. Они отметили, что целью этих положений является обеспечение справедливого раздела имущества среди всех кредиторов банка, что было бы невозможно при применении принципа "кто не успел, тот опоздал". Суды также отметили, что Закон "Об исполнительном производстве" позволяет закрыть исполнительное производство, если мировое соглашение, заключенное между сторонами, утверждено решением суда.

23 июля 2001 года, следуя предписанию Басманного районного суда г.Москвы, Служба судебных приставов г.Москвы закрыла объединенное исполнительное производство решения суда в отношении Банка. Заявитель обжаловал это предписание, и 8 апреля 2002 года Басманный районный суд г.Москвы признал действия судебных приставов законными, поскольку они основывались на предыдущем судебном решении.

В течение 2001 года заявитель был проинформирован АРКО, Банком и Центральным банком России об условиях соглашения. В декабре 2001 года АРКО уведомила заявителя о том, что более 97 процентов общего числа должников предъявили свои требования и извлекли выгоду из условий соглашения. Такая схема будет доступна вплоть до апреля 2002 года, после чего оставшиеся задолженности будут депонированы нотариусу.

В ходе процессуальных действий, никак не связанных с вышеупомянутыми, заявитель утверждал, что его квартира была ограблена. Грабители, Г. и В., были осуждены в декабре 1997 года, приговорены к лишению свободы на различные сроки, и на них было возложено обязательство компенсировать заявителю стоимость украденных вещей. До октября 1999 года эти суммы не были выплачены, поскольку должники находились в тюрьме и не имели какого-либо имущества. Заявитель обратился в Псковский городской суд с просьбой пересчета денежной суммы ввиду инфляции. 6 мая 1999 года Псковский городской суд отклонил просьбу заявителя. Это решение было подтверждено 10 июня 1999 года Псковским областным судом.

17 марта 2000 года Президиум Псковского областного суда, действуя на основании протеста, поданного прокурором Псковской области, о пересмотре дела в порядке надзора, отменил решения судов от 6 мая и 10 июня 1999 года и направил дело на новое рассмотрение. 20 марта 2001 года Псковский областной суд присудил заявителю 6 700 рублей, которые Г. и В. должны выплатить совместно. 26 апреля и 7 мая 2001 года Служба судебных приставов г. Пскова возбудила исполнительное производство. 17 июля 2001 года производство в отношении должника Г. было приостановлено, поскольку место его пребывания было неизвестно. Заявитель не обжаловал это решение.

В. Применимое внутринациональное законодательство

Статья 9 Закона "Об исполнительном производстве" устанавливает, что судебный пристав в течение трех дней с момента получения решения суда составляет постановление о возбуждении исполнительного производства. Копии данного постановления направляются сторонам дела и в суд, вынесший решение. Статья 11 Закона предусматривает, что исполнительное производство осуществляется по месту проживания должника или по месту нахождения его имущества. Статья 13 устанавливает, что судебный пристав должен исполнить решение суда в срок два месяца со дня получения такого решения. Статья 90 Закона предусматривает, что жалобы по поводу действий судебных приставов должны подаваться в соответствующий районный суд, где проживает судебный пристав.

Закон "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", а именно ст. 26 предусматривает, что Центральный банк России может объявить мораторий на производство выплат по всем долгам банка или кредитной организации, если существует угроза их банкротства.

Закон "О реструктуризации кредитных организаций" подробно регламентирует переход управления кредитной организацией к Агентству по реструктуризации кредитных организаций (АРКО). Статья 13 данного закона устанавливает, что при переходе управления банком или кредитной организацией, находящимися под угрозой банкротства, к АРКО, объявляется мораторий на производство всех выплат по долгам. АРКО имеет право продлить мораторий на срок шесть месяцев.

3 июля 2001 года Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 10-П, в котором он признал неконституционными положения Закона, позволяющие АРКО продлевать мораторий на шесть месяцев. Суд отметил, что АРКО не является органом государственной власти и что оно пользуется неограниченной свободой действий при принятии такого решения, которое может препятствовать пользованию правами других кредиторов. Далее он указал, что действия АРКО подлежат судебному контролю.

1. Ссылаясь на ст. 6 Конвенции, заявитель жаловался, что продолжительность неисполнения решения суда от 8 октября 1998 года (как утверждалось) составляет нарушение его права на справедливое судебное разбирательство.

2. Заявитель также жаловался, что ввиду неисполнения решения суда он не имел возможности пользоваться своей собственностью, и таким образом было нарушено его право на защиту собственности, гарантируемое ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

3. Наконец, заявитель жаловался на то, что отказ суда в пересчете денежной суммы, присужденной ему в качестве компенсации за грабеж, и неисполнение решений, вынесенных в его пользу, составляют нарушение его права беспрепятственно пользоваться своей собственностью и права на защиту своей собственности, гарантированного ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

1. Заявитель жаловался на то, что решение суда от 8 октября 1998 года (как утверждалось) не было исполнено. Он указывал на нарушение ст. 6 Конвенции.

Пункт 1 ст. 6 Конвенции в части, применимой к данному делу, устанавливает следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".

Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутринациональных средств правовой защиты, доступных ему, поскольку в соответствии с формальными требованиями он не обращался в надлежащий суд г.Москвы с жалобой на действия судебных приставов.

Заявитель утверждал, что он исчерпал внутринациональные средства правовой защиты, доступные ему, обращаясь по многочисленным основаниям в суды и различные органы государственной власти.

Европейский Суд посчитал, что при обстоятельствах дела заявителя неважно, были ли жалобы заявителя на действия судебных приставов поданы надлежащим образом. Факты дела показывают, что на протяжении большей части рассматриваемого временного периода исполнению решения суда от 8 октября 1998 года препятствовали законные меры, а не неправомерные действия судебных приставов. В этой связи нельзя утверждать, что заявитель не предпринимал никаких процессуальных действий против судебных приставов.

Европейский Суд напомнил, что право на обращение в суд, закрепленное в пункт 1 ст. 6 Конвенции, было бы иллюзорным, если бы внутринациональная система права договаривающегося государства допускала, чтобы окончательное обязательное решение суда оставалось бездействующим, нанося ущерб одной из сторон. Исполнение решения, вынесенного судом, должно, таким образом, рассматриваться как неотъемлемая часть "судебного разбирательства" по смыслу ст. 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" ( Hornsby v . Greece ) от 19 марта 1997 года, Reports 1997- II , p . 510, § 40, и Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против России" ( Burdov v . Russia ) от 7 мая 2002 года, жалоба N 59498/00, § 34). Более того, исполнение решения суда не может откладываться без наличия законных оснований (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии" (" Immobiliare Saffi " v . Italy ), жалоба N 22774/93, ECHR 1999- V , § 66, касающееся решения суда в отношении частного лица, исполнение которого требует особых действий государственных органов).

Однако право на обращение в суд и стадия исполнения соответствующего судебного решения не являются абсолютными и могут подлежать законным ограничениям. При ограничении права собственности лица либо на основании закона, либо фактическими действиями Европейский Суд рассматривает, уменьшает ли наложенное ограничение значимость права, в частности, преследует ли оно законную цель и существует ли разумное соотношение между используемыми средствами и преследуемой целью (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ашингдэн против Соединенного Королевства" ( Ashingdane v . the United Kingdom ) от 28 мая 1985 года, Series A , N 93, р. 24-25, § 57). Если ограничение соответствует этим принципам, нет и нарушения статьи 6 Конвенции.

В данном деле не вызывает сомнений то, что ст. 6 Конвенции применима к процессуальным действиям, которые заявитель проводил в отношении Банка: как утверждал заявитель, это были действия в отношении частного банка, имевшие целью возврат денежных средств, вложенных в этот банк.

Европейский Суд должен определить, соответствовало ли исполнительное производство праву заявителя на обращение в суд. Таким образом, Европейский Суд рассмотрит два аспекта обстоятельств дела: во-первых, процессуальные действия, имевшие место после вынесения решения от 17 ноября 1998 года и до объявления 16 августа 1999 года Центральным банком России моратория на производство всех выплат по долгам Банка; и, во-вторых, период времени после 16 августа 1999 года.

Что касается первого временного периода, Европейский Суд отметил, что исполнительное производство в отношении Банка было возбуждено 8 января 1999 года судебным приставом, являющимся государственным служащим, ответственным за исполнение судебных решений. Выяснилось, что судебный пристав предпринял определенные меры: судебный пристав наложил арест на имущество Банка, чего, однако, оказалось недостаточным для произведения выплат всем кредиторам, о чем заявитель был проинформирован в апреле 1999 года. Впоследствии заявителю периодически сообщали о продвижении в распределении имущества Банка, а позже ему сообщили, что он будет проинформирован, когда долг согласно решению суда по его делу сможет быть выплачен.

При данных обстоятельствах, принимая во внимание способы, с помощью которых велось исполнительное производство, Европейский Суд пришел к выводу, что неверно считать, что события, произошедшие с момента вступления в силу судебного решения от 17 ноября 1998 года и до приостановления исполнения 16 августа 1999 года, привели к лишению заявителя значимости его права на обращение в суд при определении его гражданских прав при первоначальных процессуальных действиях.

Что касается второго временного периода, то исполнению решения препятствовал мораторий, объявленный Центральным банком России и АРКО. Между тем между кредиторами и Банком было достигнуто мировое соглашение. По этим основаниям исполнительное производство было закрыто в июне 2001 года.

Как указывалось ранее, право на обращение в суд включает в себя право на исполнение судебного решения без задержки, вызванной неправомерными действиями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии", упоминавшееся ранее, § 66). Однако приостановление исполнения судебного решения на такой срок ввиду крайней необходимости обеспечения приемлемого решения по проблеме публичной власти может быть оправданным при исключительных обстоятельствах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии", упоминавшееся ранее, § 69).

Европейский Суд отметил, в первую очередь, что ответственность государства за исполнение судебных решений в отношении частных компаний распространяется не далее чем на участие государственных органов в исполнительном производстве. Как только исполнительное производство закрывается судом в соответствии с внутринациональным законодательством, ответственность государства заканчивается. В данном деле прошло три года и семь месяцев с момента вступления в силу решения суда до закрытия исполнительного производства. Исполнительное производство по данному делу действительно было сложным и требовало решения на практике сложных административных вопросов, а именно поиска способа удовлетворения требований многочисленных кредиторов Банка и выработки решения, которое позволило бы ему продолжать действовать как важной части банковской системы страны. Принимая во внимание проблемы публичной власти, с которыми Россия, несомненно, столкнулась в банковской сфере после финансового кризиса в августе 1998 года, и усилия, предпринимаемые государством для их разрешения, Европейский Суд посчитал, что такая задержка не была настолько длительной, что лишила исход судебного процесса его полезного результата или подорвала его значимость (см., mutatis mutandis , Решение Европейской Комиссии по жалобе "Меацци против Италии" ( Meazzi v . Italy ) N 35815/97 от 15 ноября 2001 года). Равно как и то, что Европейский Суд не может прийти к выводу, что продолжительность процессуальных действий по данному делу была безосновательно большой.

В дополнение Европейский Суд считает, что установление необходимости и законности объявления мораториев и условий мирового соглашения подлежит рассмотрению Конституционного Суда Российской Федерации и арбитражных судов России (см., a contrario , Постановление Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии", упоминавшееся ранее, § 72).

На основании предоставленных документов стало ясно, что при выработке мирового соглашения заявитель неоднократно приглашался Банком для участия в переговорах и для голосования по соглашению. После утверждения мирового соглашения заявитель был также приглашен для получения своей доли в соответствии с условиями соглашения, и то, что он не сделал этого, не может быть отнесено на счет государства.

При данных обстоятельствах, принимая во внимание то, что исполнительное производство было возбуждено и успешно проводилось, проблемы публичной власти, возникшие в связи с требованиями огромного числа кредиторов несостоятельного Банка, судебный контроль за исполнительным производством и заключение мирового соглашения, Европейский Суд пришел к выводу, что ошибочно считать, что события, имевшие место после вынесения решения в ноябре 1998 года, привели к лишению заявителя его права на обращение в суд.

Из этого следует, что данная часть жалобы является явно необоснованной по смыслу п.3 ст.35 Конвенции и должна быть объявлена неприемлемой в соответствии с п.4 ст.35 Конвенции.

2. Заявитель также указывал на нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, совершенное в результате неисполнения решения суда от 8 октября 1998 года. Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции устанавливает следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Власти Российской Федерации указывали, что заявитель не исчерпал внутринациональных средств правовой защиты, доступных ему.

Заявитель возразил, указав, что, обращаясь в различные административные и судебные органы, он исчерпал внутринациональные средства правовой защиты. Он также полагал, что он лишен контроля над своим имуществом, которое было de facto экспроприировано.

В обоснование своего мнения по части жалобы относительно предполагаемого нарушения ст.6 Конвенции Европейский Суд отметил, что вопрос об исчерпании внутринациональных средств правовой защиты не полностью ясен. Однако Европейский Суд презюмирует, что при данных обстоятельствах заявитель исчерпал внутринациональные средства правовой защиты, доступные ему.

Европейский Суд посчитал, что вмешательство, на которое жалуется заявитель, является контролем за использованием собственности по смыслу параграфа 2 ст.1 Протокола N 1 к Конвенции и преследовало законную цель в общественных интересах, как того требуют положения статьи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии", упоминавшееся ранее, § 46 и 48, и Постановление Европейского Суда по делу "Сколло против Италии" ( Scollo v . Italy ) от 28 сентября 1995 года, Series A , N 315-С, р.26, § 30-31).

Европейский Суд напомнил, что любое вмешательство обязательно нарушает "справедливый баланс" между потребностями общества и требованиями защиты основных прав каждого с целью соблюдения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Стремление к достижению этого баланса отражено в структуре ст. 1 в целом, и, в частности, в ее втором пункте. Должно быть разумное соотношение пропорциональности между используемыми средствами и преследуемой целью. При определении того, соблюдены ли соответствующие требования, Европейский Суд признал, что государство пользуется широкой свободой определения в отношении как выбора средств исполнения, так и установления, оправданы ли последствия исполнения общественными интересами для достижения определенной цели права. В сферах наибольшей общественной важности, как, например, устранение последствий банковского и финансового кризиса, Европейский Суд уважает решение законодателя относительно того, что является публичным интересом, поскольку иначе такое решение явно не имело бы разумного обоснования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иммобилиаре Саффи" против Италии", упоминавшееся ранее, § 49).

Европейский Суд отметил, что факторы, которые помешали исполнению судебного решения, то есть мораторий и закрытие исполнительного производства, определены законом. Законодательство содержит процессуальные гарантии в отношении кредиторов Банка, которые добивались судебного пересмотра мораториев и участвовали в переговорах и судебном утверждении мирового соглашения. Условия соглашения были утверждены большинством голосов кредиторов, и заявитель имел возможность участвовать в этом. Сама сущность финансовой организации и огромное количество кредиторов сделали невозможным получение согласия каждого кредитора. Механизм, с помощью которого мировое соглашение было одобрено большинством голосов кредиторов, не кажется неразумным или не имеющим рационального обоснования.

Европейский Суд пришел к выводу, что в данном деле баланс между интересами сторон был выдержан (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сколло против Италии", упоминавшееся ранее, § 37). Он посчитал, что ограничение на пользование заявителем его собственностью не накладывает на него индивидуальное чрезмерное бремя в нарушение параграфа 2 ст.1 Протокола N 1 к Конвенции.

Принимая во внимание в данном деле общественные интересы и в свете мнения Европейского Суда в связи с жалобой заявителя по ст. 6 Конвенции, нельзя сказать, что заявитель являлся жертвой ввиду de facto лишения его собственности, или что его право на свободное пользование своим имуществом было нарушено каким-либо иным способом.

Из этого следует, что данная часть жалобы является явно необоснованной по смыслу п.3 ст.35 Конвенции и должна быть отклонена в соответствии с п.4 ст.35 Конвенции.

3. Заявитель также жаловался на отказ национальных судов в пересчете размера компенсации, присужденной ему ввиду того, что он пострадал в результате грабежа, принимая во внимание инфляцию, и на неисполнение судебного решения по данному вопросу. Он указывал на нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Что касается жалобы заявителя об отказе в пересчете размера компенсации, Европейский Суд отметил, что ни ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, ни какое-либо иное положение Конвенции не гарантирует право на индексацию ввиду инфляции денежных сумм, установленных судебным решением.

В отношении жалобы заявителя о неисполнении судебного решения Европейский Суд принял во внимание неисполнение должниками решения суда в пользу заявителя. Из представленных объяснений следует, что после объявления решения суда судебные приставы возбудили исполнительное производство, но должники оказались несостоятельными и не могли выплатить общую денежную сумму, а данные о местонахождении должника Г. не могли быть установлены после его освобождения из заключения. Ничто в объяснениях сторон не указывает, что Служба судебных приставов не исполнила своих обязанностей по розыску должника или что она каким-либо иным образом была ответственна за неисполнение решения суда.

На этих основаниях Суд единогласно признает жалобу неприемлемой.