ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО «ШИШКИН против РОССИИ»

(Жалоба №18280/04)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СТРАСБУРГ

вынесено 7 июля 2011 г.

вступило в силу 7 октября 2011 г.

Данное постановление вступит в силу в порядке, установленном пунктом 2 статьи 44 Конвенции. Может быть подвергнуто редакционной правке.

По делу «Шишкин против России»,

Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой, в состав которой вошли:

Дин Шпильман Председатель,

Карел Юнгвиерт,

Анатолий Ковлер,

Марк Виллингер,

Изабель Берро-Лефевр,

Энн Пауэр,

Ангелика Нусбергер, судьи,

и Клаудиа Вестердиек, Секретарь Секции,

проведя заседание за закрытыми дверями 14 июня 2011 г.,

вынесла следующее постановление, утвержденное в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано на основании жалобы (№ 18280/04) против Российской Федерации, поданной 30 апреля 2004 г. в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее именуемой «Конвенция») гражданином Российской Федерации Сергеем Валентиновичем Шишкиным (далее именуемым «заявитель»).

2. Интересы заявителя в суде представлял Рачковекий М., адвокат, практикующий  в Москве. Интересы  властей  Российской Федерации (далее - «Власти») представлял Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. Заявитель утверждал, в частности, что с ним жестоко обращались сотрудники милиции и конвоиры, и что расследование по его заявлениям о жестоком обращении было неудовлетворительным и неэффективным. Он также заявил, что ему было отказано в оказании юридической помощи на первоначальных этапах предварительного расследования его дела.

4. 2 марта 2009 г. Председатель Первой  Секции  принял  решение уведомить Власти о поданной жалобе. Также Суд решил рассмотреть жалобу по существу одновременно с разрешением вопроса о ее приемлемости (пункт 1 статьи 29).

ФАКТЫ

І.ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель, 1963 года рождения, проживает в Липецке.

6. В ноябре 2000 г. в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по факту трех случаев разбойного нападения и кражи, совершенных в Липецкой и Тамбовской областях.

7. 17 января 2001 г. в отношении заявителя было возбуждено еще одно уголовное дело по подозрению в причастности к убийству сотрудника милиции А. и разбойном нападении на М.

А. Жестокое обращение с заявителем со стороны сотрудников милиции в январе и феврале 2001 г.

1. Задержание заявителя и ненадлежащее обращение с ним в отделении милиции.

8. 23 января 2001 г. заявитель был задержан и доставлен в ОВД Липецкой области. По его утверждениям, ему не предоставили объяснений о причине задержания, а также не позволили об этом факте проинформировать свою семью или адвоката.

9. Вечером того же дня заявитель был перевезен в Долгоруковский РОВД Липецкой области. Ему вновь отказали в просьбе проинформировать свою семью и адвоката. Его уведомили о том, что он подозревается в совершении убийства гражданина А. и разбойного нападения на гражданина М.

10. Заявитель отказался признать причастность к вышеупомянутым преступлениям, после чего он был жестоко избит Абакумовым (начальник  отделения уголовного розыска), Кондратовым, Трубицыным, Лукиным (начальник милиции общественной безопасности) и Герасимовым (начальник отделения милиции), которые наносили ему удары руками и ногами по различным частям тела. Кавыршин подстрекал сотрудников продолжать избиение, Трубицын наносил удары резиновой дубинкой по стопам ног. Трубицын и Кондратов несколько раз подвешивали заявителя за руки, завязанные за спиной. Абакумов, Кондратов, Трубицын, Буцан (заместитель начальника отделения милиции), Лукин, Герасимов и Кавыршин также заставляли заявителя надегь противогаз, воздушный клапан  котрого перекрывали.

11. До 5 февраля 2001 г. заявитель подвергался подобному обращению со стороны тех же сотрудников милиции ежедневно. Кроме того, они угрожали жизни заявителя, вставляя ему в рот заряженный пистолет, оставляли заявителя в течение долгого времени завернутым в несколько матрасов со связанными ногами и закованными за спиной в наручники руками, заставляли надевать заполненный дымом противогаз с перекрытым воздушным клапаном и били током при помощи проводов,  подсоединенных к динамо-машине и к различным участкам его тела.

12. В неустановленный день заявитель признался в совершении убийства гражданина А. и разбойном  нападении  на  гражданина М. 23 и 27 января 2001 г. заявитель, кроме того, отказался от помощи защитника. По словам заявителя, отказ явился результатом принуждения со стороны сотрудников милиции.

13. Следователь прокуратуры Липецкой области Ибиев занимался расследованием убийства гражданина А. и разбойного нападения на гражданина М.

14. 30 января 2001 г.  родственики заявителя наняли адвоката Ш который безуспешно пытался встретиться с заявителем 30 и 31 января 2001 г.

15. Впервые заявителю разрешили встретиться с защитником 2 февраля 2001 г.

16. 7 февраля 2001 г. судебно-медицинская экспертиза зафиксировала ушиб его левого плеча, который мог быть нанесен примерно за две недели до проведения экспертизы.

17. 13 и  19 февраля 2001 г. соответственно заявитель направил жалобу в прокуратуру Липецкой области и сообщил своему адвокату, что в Долгоруковском РОВД к нему применялось жестокое обращение в период с 23 января по 5 февраля и с 9 по 13 февраля 2001 г., а также что следователю Ибиеву было известно о данном факте. В жалобах заявитель указывал, что он дал признательные показания в совершении разбойного нападения на гражданина М. и в причинении смерти гражданину А., а также дал показания против других подозреваемых под давлением.

18. 26 мая 2001 г. уголовное дело в отношении заявителя по факту убийства и разбойного нападения было прекращено по причине установления других подозреваемых лиц, которые позднее оыли признаны судом виновными.

2. Расследование предполагаемого жестокого обращения и судебное разбирательство.

19. 14 марта 2001 г. заявитель обратился в прокуратуру г. Ельца с ходатайством о возбуждении уголовного дела в отношении вышеупомянутых сотрудников милиции по факту жестокого обращения.

20. 6 июля и 14 сентября 2001 г. прокуратура отказала в удовлетворении  одатайства заявителя о возбуждении уголовного дела в связи  с отсутствием состава преступления. Постановления содержали, в частности, результаты экспертных медицинских освидегельствований и показания нескольких сотрудников милиции. 7 августа и 11 октября 2001 г. соответственно названные постановления были отменены прокуратурой Липецкой области ввиду неполноты проведенной доследственной проверки.

21.11 октября 2001 г. года прокуратурой Липецкой области было возбуждено уголовное дело в отношении предполагаемых преступников. Заявитель был признан потерпевшим.

22. В период с ноября 2001 г. по август 2002 г. следователь повторно допросил сотрудников милиции, заявителя и его бывших сокамерников, с которыми он содержался в РОВД, было проведено несколько очных ставок между сотрудниками милиции и заявителем.

23. В ответ на жалобы заявителя на излишнюю длителыюсть расследования 12 апреля 2002 г. Генеральная прокуратура потребовала ускоритьпроведение расследования.

24. 11 августа 2002 г. уголовное дело было прекращено за недостаточностью доказательств совершения преступления.

25. В письме начальника управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 18 октября 2002 г. сделан вывод о том, что нижестоящей прокуратурой следствие проведено на низком уровне, сделанные следователем выводы не соответствовали обстоятельствам дела, имели место попытки скрыть факты применения со стороны сотрудников милиции насиліія по отношению к заявителю.

26. 10 ноября 2002 г. прокуратура Липецкой области отменила постановление от 11 августа 2002 г. Предварительное следствие было возобновлено.

27. 16 мая 2003 г.сотрудникам милиции Долгоруковского РОВД, а именно Абакумову, Кондратову, Трубицыну и Лукину, было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия, а также оружия и специальных средств, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов граждан, то есть в совершении преступления, предусмотренного пунктами а, б, в ч. 3 ст. 286 Уголовного кодекса Российской Федерации.

28. В заключении по результатам служебной проверки от 12февраля 2004г. Генеральная прокуратура вновь указала нижестоящей прокуратуре на то, что проведенное ей расследование было низкого качества и было чрезмерно длительным. Было указано,  в частности, на то, что обвинение было предъявлено не всем подозреваемым, и что обвинительные заключения были составлены с определенными процессуальными нарушениями. Было дано указание о возобновлении расследования нижестоящей прокуратурой с передачей дела другой следственной фуппе.

29. 29 и 30 апреля и 5 мая 2004 г. десятерым сотрудникам милиции было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий с применением насилия, оружия или специальных средств, повлекшее существенное нарушение прав и законных интересов граждан - преступлении, предусмотренном пунктами а, б, в ч. 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации.

30. 20 декабря 2004 г. уголовное дело в отношении сотрудников милиции Долгоруковского РОВД было принято к производству Елецким городским судом Липецкой области.

31. 28 декабря 2007 г. Елецкий городской суд признал сотрудников милиции виновными по предъявленным обвинениям. Суд установил, в числе прочего, что заявитель подвегался жестокому обращению при обстоятельствах, изложенных выше (см. пункты 10 и 11, указанные выше) как подозреваемый в причинении смерти гражданину А. и разбойном нападении на гражданина М. Далее в нем говорилось, что «противоправные методы были применены из мести за смерть гр. А., а также с целью насильственного принуждения подозреваемого к даче признательных показаний в совершении вышеупомянутых преступлений и к отказу от защитника».

32. Суд приговорил подсудимых к лишению свободы на сроки от четырех лет до пяти лет и восьми месяцев с лишением права занимать определенные должности в правоохранительных органах в течение трех лет.

33. Суд также признал право заявителя на получение компенсации в рамках отдельного гражданского производства.

34. 2 июня 2008 г. Липецкий областной суд в кассационном порядке внес изменения в вынесенный приговор, постановив снизить срок лишения свободы и отменив запрет занимать определенные должности. Суд определил, что некоторые подсудимые были награждены медалями за отличную милицейскую службу, и что все они имеют положительные отзывы вышестоящих  начальников. Поэтому Суд счел возможным назначить наказание ниже низшего предела. Суд приговорил шесть подсудимых к лишению свободы на срок от двух лет шести месяцев до трех лет трех месяцев.Оставшиеся четверо подсудимых были приговорены к лишению свободы на срок отодного года шести месяцев до двух лет шести месяцев, но срок наказания был объявлен условным с испытательным сроком на два года. Все четверо подсудимых были незамедлительно освобождены.

3. Гражданский иск о возмещении ущерба

35. В неустановленный день заявитель подал иск против Министерства финансов, Управления Министерства внутренних дел и Долгоруковского РОВД с требованием компенсации морального вреда, причиненного жестоким обращением. Заявитель требовал 50 000 000 рублей.

36. 14 мая 2009 Замоскворецкий районный суд г. Москвы удовлетворил иск. Он установил, что заявитель был подвергнут физическому и психологическому насилию и присудил ему в качестве компенсации 100 000 рублей (около 2300 евро).

37. В неустановленный день Московский городской суд, рассмотрев дело в кассационном порядке, оставил данное решение без изменения.

В. Жестокое обращение со стороны сотрудников конвоя 27 июня 2002 года.

1. Применение силы со стороны сотрудников конвоя в здании суда

38. В неустановленный день уголовное дело, касающееся оставшийся части обвинений, выдвинутых в отношении заявителя, было передано в Липецкий областной  суд для рассмотрения по существу.

39. 27 июня 2002 г. заявитель и другие подсудимые были  конвоированы в Липецкий областной суд на заседание по делу. По словам заявителя, он и другие подсудимые приняли решение не входить в зал суда в знак протеста против откладывания слушания и неоказания надлежащей медицинской помощи некоторым подсудимым. Председательствующий судья приказал привести их силой.

40. В протоколе, составленном в тот же день, начальник группы конвоя описал последующие события следущим образом:

«После проведенной беседы подсудимый согласился проследовать в зал суда. Во время проведения в зал они напали на охранявших их сотрудников милиции.Чтобы остановить нападение и сломить их сопротивление против них были применены физическая сила и специальные средства».

2. Доследственная проверка по факту предполагаемого жестокого обращения

41. 15 июля 2002 г. прокуратура Советского района Липецка отказала в удовлетворении ходатайства родственников подсудимого о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции, которые конвоировали и били подсудимого. Постановление содержало ссылки на заявления родственников, которые  являлись очевидцами части событий, версию заявителя в отношении событий и показания сотрудников конвоя.

42. Пять очевидцев утверждали, что в определенный момент они услышали шум с лестницы, ведущей из подвала, и вскоре увидели, как сотрудники конвоя вели подсудимого,нанося удары дубинками. Мать заявителя описала сотрудника милиции, который избивал заявителя, и добавила, что сотрудники милиции нанесли ему огромное количество ударов руками, ногами и дубинкой.

43. Версия заявителя в отношении событий выглядел следующим образом:

«[Подсудимые] согласились войти в зал суда при условии, что им разрешат увидеться с членами их семей в вестибюле...[Они] начали подниматься по лестнице, но увидев, что в вестибюле присутствовали не все семьи, развернулись обратно, [Заявитель] был прикован наручниками к другому подсудимому Б. Затем конвой начал вталкивать их в зал суда. Заявитель не знал. кто наносит ему побои... После проишествия на его теле образовались гематомы».

44. Объяснения, данные начальником группы конвоя, были аналогичны объяснениям, содержащимся в протоколе, составленном им в день происшествия. В дополнение к этому он указал, что

«поднимаясь по лестнице, подсудимый П. отошел вправо. а остальные стали нападать на сотрудников конвоя».

45. Сотрудники конвоя дали аналогичные объяснения. Председательствующий судья отказался давать показания.

46. В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, было установлено, что сотрудники конвоя действовали согласно распоряжению судьи силой ввести обвиняемого и не вышли за рамки закона. В постановлении также указано, что обвиняемый не требовал медицинской помощи или  судебно-медицинского освидетельствования, и поэтому невозможно установить, причинили  ли  конвоиры заявителю какие-либо телесные повреждения.

47. В неустановленный день заявитель в судебном порядке обжаловал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

48. 20 сентября 2004 г. районный суд Советского района г. Липецка заслушал показания заявителя о том, что конвоиры избили его без проявления  неповиновения  или оказания сопротивления с его стороны. Изучив постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и рапорты сотрудников конвоя, суд установил, что оно было обоснованным и отказал в удовлетворении жалобы.

49. 19 октября 2006 г. Липецкий областной суд в кассационном порядке оставил это решение без изменений.

50. Власти утверждали, что материалы расследования были изучены Генеральной прокуратурой, которая вернула их в областную прокуратуру 22 января 2007 г.без каких-либо комментариев.

С. Уголовное судопроизводство в отношении заявителя

51. Как следует из текста приговора (см. пункт 56 далее), 4 апреля 2001 г. заявитель был допрошен в качестве обвиняемого в ходе предварительного следствия, возбужденного по факту трех эпизодов разбоя и кражи, совершенных в Липецкой и Тамбовской областях (см. пункт 6 выше). Стороны не предоставили протоколов допросов заявителя, проведенных до или после этой даты.

52. В октябре 2001 г. уголовное дело в отношении заявителя было передано в суд.

53. Во время судебного разбирательства заявитель заявлял о своей невиновности и утверждал, что его показания в отношении преступлений, в совершении которых он обвинялся, были даны им в результате принуждения в Долгоруковском РОВД, под давлением сотрудников милиции. Он обратил  внимание  на то, что жестокое обращение с ним в отделении милиции было связано не только с убийством А., но также с другими обвинениями против него. Он также заявил, что отказ от защитника был подписан им против воли, и что отказ, сделанный 31 января 2001 г., был подделан следователем. Следователь не информировал его адвоката о следственных действиях.

54.  28 апреля 2003 г. Липецкий областной суд признал заявителя виновным в разбое, краже и в пособничестве покушению на грабеж, приговорил его к шести годам лишения свободы. Трое других подсудимых были также признаны виновными и приговорены к различным срокам лишения свободы.

55. При назначении наказания заявителю и иным подсудимым суд учитывал показания, данные подсудимыми в ходе предварительного расследования, косвенные доказательства, предоставленные потерпевшими, показания  одного из сотрудников милиции, который допрашивал подсудимых в ходе  предварительного расследования,  протоколы  проверки показаний на месте и заключения экспертизы нескольких предметов, которые не исключали возможности того, что физиологические материалы, найденные на этих предметах, принадлежали заявителю и другим обвиняемым.

56. Суд первой инстанции исключил из числа доказательств протоколы допросов заявителя в качестве подозреваемого, полученные до 4 апреля 2001 г.в отношении второго эпизода преступления, как полученные в нарушение процессуальных  норм в связи с тем, что заявитель был допрошен в качестве подозреваемого, а мера пресечения в отношении него избрана не была. При оценке доказательств суд также не учитывал каких-либо заявлений, сделанных заявителем в отношении первого и третьего пункта обвинения.

57. Что касаегся утверждения заявителя о том, что показания, данные  им в ходе предварительного расследования, были  ложными  и были даны под давлением, суд постановил:

«... Суд не может согласиться с этими доводами ... так как по данному вопросу в материалах дела не содержится никакой объективной информации ...Они также опровергаются докачательствами, рассмотренными в ходе судебного разбирательства, и тем фактом, что признательные показания содержали такие сведения. о которых могли знать только лица. совершившие преступления.

[Заявитель] дал свои показания в ходе предварительного расследования по своей собственой воле и по своей собственой инициативе: ему были разъяснены положения статьи 51 Конституции. включая его право не свидестельствовать против самого себя ...»

58.  Что касается предполагаемого отсутствия юридической помощи на стадии предварительного расследования, суд первой инстанции установил, что адвокат был нанят для защиты интересов заявителя при расследовании причинения смерти А., но не для помощи в отношении остальных обвинений.

59. В своей кассациолнной жалобе в Верховный Суд России адвокат заявителя обжаловал вынесенный приговор по нескольким основаниям. Он указывал на незаконность использования судом показаний свидетелей и других доказательств, утверждая, что эти доказательства являлись недопустимыми в связи с тем, что были получены в нарушение процессуальных норм, в отсутствие защитника во время проведения следственных действий, а также в связи с принуждением, осуществленным сотрудниками милиции.

60. 26 ноября 2003 г. года Верховный Суд отказал в удовлетворении кассационной жалобы и оставил приговор без изменений.

D. Условия содержания заявителя под стражей

61. Заявитель содержался в следственной тюрьме (изоляторе) г. Ельца Т-2 в период с 5 февраля по 13 июня 2001 г. Он также содержался в следственном изоляторе г. Ельца ИЗ-48/1 в период с 13 июня 2001 г.по 27 декабря 2003 г.и в период с 24 февраля по 29 апреля 2004 г. После вынесения обвинительного приговора, он отбывал свое наказание в Елецкой исправительной колонии ИК-3 в период с 27 декабря 2003 г.по 24 февраля 2004 г.и в период с 29 апреля по 5 мая 2004 г.

1.  Позиция заявителя

62. Заявитель утверждал, что в следственной тюрьме Т-2 и следственном изоляторе ИЗ-48/1 камеры  плохо вентилировались, оконные конструкции препятствовали притоку свежего воздуха, освещение было ненадлежащим. Далее он утверждал, что туалеты не были отделены перегородкой от жилой площади, и что в камерах были крысы и мыши.

63. Что касаегся условий содержания в исправительной колонии, заявитель ссылался в общих словах на отсутствие надлежащей вентиляции, освещения и санитарной обработки, а также на недостаток качества и количества предоставляемого питания.

64. В неустановленную дату заявитель подал исковое заявление против Т-2, добиваясь компенсации морального вреда, причиненного в результате ненадлежащих условий содержания под стражей. В частности, он  жаловался  на духоту и неприятный запах  в камерах, в которых он содержался, нехватку надлежащего электрического освещения и дневного света, что предположительно привело к ухудшению зрения заявителя, плохие санитарные условия в камерах и нарушение установленных стандартов обеспечения питания заключенных. Он также указал на многочисленные иные нарушения. 16 мая 2006 г. Елецкий городской суд Липецкой  области заслушал заявителя и нескольких свидетелей лично, рассмотрел свидетельские показания и изучил нормы правового регулирования, касающиеся предмета иска, и отклонил исковые требования заявителя как необоснованные.

65. Неизвестно, оспорил ли заявитель данное решение.

2.  Позиция властей

66. Власти заявляли, что окна камер, в которых содержался заявитель, не оснащались металлическими листами или решетками, которые бы препятствовали проникновению дневного света. Вместо них, окна были оснащены подъёмными жалюзи, окрашенными в белый цвет, которые не препятствовали доступу дневного света в камеры. Эти жалюзи были демонтированы в ИЗ-48/1 и Т-2 в конце 2002 г. в соответствии с приказом Федеральной службы исполнения наказаний от 25 ноября 2002 г. Окна камер в исправительной колонии были оснащены в соответствии со стандартами, установленными приказом Министерства юстиции от 2 июня 2003 г. В дневное время камеры освещались количеством лампочек мощностью 40 Вт, соразмерным площади камер.

67.  Камеры в ИЗ-48/1  и Т-2 были оснащены исправной приточно-вытяжной вентиляцией. Такой вентиляции нет в камерах исправительной колонии, так как там заключенные только спали. Все места содержания вентилировались в естественном режиме посредством световых проемов в окнах.

68. ИЗ-48/1 и Т-2 были оснащены исправными санузлами. Туалеты, которые находились на расстоянии от 1,2 до 3 метров от жилой площади, отгорожены перегородками высотой от 1 до 1,8 метров, которые обеспечивали достаточный уровень приватности. Карантинная секция исправительной колонии и ее секция 2 имели отдельные санитарные комнаты. Уборку санузлов в Т-2 и ИЗ-48/1 производили заключенные в соответствии с внутренним распорядком. В исправительной колонии уборка санузлов производилась дважды в день.

69. Мыши, крысы или насекомые-паразиты не были обнаружены в соответствующих учреждениях за время содержания заявителя под стражей. В Т-2 дезинфекция и дератизация проводились ежемесячно с ежедневным осмотром камер. В ИЗ-48/1 и исправительной колонии эти действия осуществлялись штатным дезинфектором в соответствии с установленным графиком. В дополнение к этому все соответствующие учреждения дезинфицировали одежду и постельное белье заключенных еженедельно.

70. Что касается организации питания, Власти утверждали, что питание предоставлялось в соответствии с установленными стандартами.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

А. Уголовно-правовые средства правовой защиты в отношении жестокого обращения

1.  Примененые уголовно-правовые нормы

71. Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших серьезные последствия, совершенное с применением насилия, оружия или специальных средств, наказывается лишением свободы сроком от трех до десяти лет и лишением права занимать определенные должности на срок до трех лет (пункты а, б, в части 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации).

2. Расследование уголовных преступлений.

72. До 1 июля 2002 г. года порядок расследования преступлений регулировался Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (в редакции Закона от 27 октября 1960 года, далее по тексту - «старый УПК»). Он устанавливал, что уголовное дело может быть возбуждено следователем на основании заявлений граждан или по инициативе следственных органов, когда имеются основания полагать, что было совершено преступление (статьи 108 и 125). Прокурор, осуществлял надзор на всех этапах расследования и имел право дать указание о проведении конкретных следственных мероприятий, передать дело от одного следователя другому и назначить дополнительное расследование (статьи 210 и 211). В случае отсутствия оснований для возбуждения или продолжения уголовного расследования прокурор или следователь выносили об этом мотивированное постановление, о чем уведомлялась заинтересованная сторона. Данное постановление могло быть обжаловано вышестоящему прокурору или в суде общей юрисдикции (статьи 113 и 209).

73. Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (Федеральный Закон № 174-ФЗ от 18 декабря 2001 г., вступивший в силу 1 июля 2002 г.) устанавливает, что поводом для возбуждения уголовного дела следователем или прокурором может служить 10 заявление лица о преступлении (статьи 140 и 146). В течение трех дней после поступления такого заявления следователь или прокурор должен провести предварительную проверку и принять одно из следующих решений: (1) о возбуждении уголовного дела при наличии оснований полагать, что было совершено преступление; (2) об отказе в возбуждении уголовного дела, если по результатам предварительной проверки не были выявлены основания для возбуждения уголовного дела; (3) о передаче заявления по подследственности. Заявитель должен быть уведомлен о любом принятом решении. Отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован перед вышестоящим прокурором или в суде общей юрисдикции (статьи 144, 145 и 148). Прокурор осуществляет общий надзор за производством расследования (статья 37). Он имеет право дать указание о проведении дополнительных следственных действий, передать дело от одного следователя другому или дать указание о проведении дополнительного расследования. Статья 125 УПК РФ предусматривает возможность судебного пересмотра постановлений следователей и прокуроров, которые могли нарушить конституционные права участников процесса или препятствовать доступу к суду.

B. Гражданско-правовые средства защиты от противозаконных действий, совершенных должностными лицами

74. Пункт 1 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. В соответствии со ст. 1069, вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, подлежит возмещению. Такой вред возмещается за счет средств федеральной  казны или казны субъекта Российской Федерации.  Ст. 151 и 1099-1101 Гражданского кодекса регламентируют компенеацию морального вреда. Ст. 1099, в частности, устанавливает, что Компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда.

C. Применение физической силы и специальных средств в следственных изоляторах

1.Федералъный закон № 103-ФЗ от 15 июля 1995 года «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления»

75. Резиновые дубинки могут быть применены в следующих случаях:

- для отражения нападения на сотрудников мест содержания под стражей и иных лиц;

- для пресечения массовых беспорядков или групповых нарушений установленного режима содержания под стражей;

- для пресечения неправомерных действий подозреваемого или обвиняемого, оказывающего неповиновение законным требованиям сотрудников мест содержания под стражей для обеспечения правопорядка;

- для освобождения заложников, захваченных зданий, помещений, сооружений и транспортных средств;

- для предотвращения побега;

- для пресечения попытки обвиняемого причинить себе вред (статья 45).

2. 3акон РФ «О милиции» (№ 1026-1 от 18 апреля 1991 года)

76. Милиция имеет право применять физическую силу, специальные средства и огнестрельное оружие только в случаях и порядке, предусмотренных Законом о милиции, а сотрудники изоляторов временного содержания подозреваемых и обвиняемых органов внутренних дел - только в случаях, предусмотренных Федеральным законом «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (статья 12).

77. Статья 12 Закона о милиции предусматривает, что при применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия сотрудник милиции обязан предупредить о намерении их использовать, предоставив при этом достаточно времени для выполнения требований сотрудника милиции, за исключением тех случаев, когда промедление в применении физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия создает непосредственную опасность жизни и здоровью граждан и сотрудников милиции, может повлечь иные тяжкие последствия или когда такое предупреждение в создавшейся обстановке является неуместным или невозможным. Сотрудники милиции должны стремиться в зависимости от характера и степени опасности правонарушения и лиц, его совершивших, и силы оказываемого противодействия к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным. Сотрудники милиции должны также обеспечить лицам, получившим телесные повреждения в результате применения физической силы, специальных средств или огнестрельного оружия, предоставление первой помощи.

78. В соответствии со статьей 13 Закона о милиции, еотрудники милиции имеют право применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений и административных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям, если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на милицию обязанностей.

79. Статьи 14 и 15 Закона о милиции устанавливают исчерпывающий перечень случаев применения специальных средств, включая резиновые палки, наручники и огнестрельное оружие. В частности, резиновые палки могут использоваться для отражения нападения на граждан или сотрудников милиции, для пресечения оказываемого сотруднику  милиции сопротивления и для пресечения массовых беспорядков и групповых действий, нарушающих работу транспорта, связи и организаций. Наручники могут быть использованы только для преодоления сопротивления сотруднику милиции, для задержания лица, застигнутого при совершении преступления против жизни, здоровья или собственности при попытке этого лица   скрыться,   а   также   для   доставления   задержанных   в   отделения   милиции,   для транспортировки и их защиты, если их поведение позволяет прийти к заключннию, что они могут  совершить  побег,   причинить   вред  самим  себе  или  другим  лицам,  либо  оказать сопротивление сотрудникам милиции.

D. Доступ к защитнику

80. В соответствии с частью 1 статьи 47 старого УПК, действовавшего на момент расследования  дела, защитник допускался к участию в деле с момента вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, а в случае задержания или заключения под стражу подозреваемого - с момента задержания или применения меры пресечения в виде заключения под стражу. Если явка защитника, нанятого в частном порядке, невозможна в течение двадцати четырех часов, то власти, ответственые за ведение дела, вправе предложить этому лицу пригласить другого защитника, либо сами назначают ему защитника (часть 2 статьи 47).

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ЖЕСТОКИМ ОБРАЩЕНИЕМ В ДОЛГОРУКОВСКОМ ОТДЕЛЕНИИ МИЛИЦИИ

81. Заявитель жаловался на основании статей 2 и 3 Конвенции, что он был подвергнут пыткам в начале 2001 г. в Долгоруковском РОВД и что по факту его жалоб власти не провели эффективного расследования. Суд считает, что жалобу следует рассматривать в рамках статьи 3 Конвенции, которая в соответствующей части гласит:

«Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению или накатанию».

А. Позиции сторон

1. Власти

82. Власти подтвердили, что заявитель подвергся жестокому обращению в Долгоруковском РОВД в январе и феврале 2001 г., ссылаясь на заключения, к которым пришел суд первой инстанции в ходе судебного разбирательства против сотрудников милиции, совершивших преступление. Далее они утверждали, что расследование преступлений было тщательным и эффективным, что подтверждается фактом того, что виновные лица были осуждены. Они заявляли, что заявитель утратил свой статус жертвы нарушения Конвенции  вследствие осуждения виновных, и присуждения ему компенсации морального вреда национальным судом.

2.  Заявителъ

83. Заявитель не согласился с тем, что расследование, проведенное по его жалобам, было эффективным. Он утверждал, что расследование было чрезмерно длительным и не привело к привлечению следователей прокуратуры Ибиева и Андреева к уголовной ответственности. Он  заявлял, что присужденная национальным судом компенсация за жестокое с ним обращение была недостаточной, и что он не утратил свой статус жертвы в соответствии с Конвенцией.

B. Оценка Суда

1. Приемлемостъ

84. Суд считает, что вопрос о том, может ли заявитель по-прежнему требовать признания за ним статуса жертвы нарушения статьи 3 Конвенции в отношении предполагаемого жестокого обращения тесно связан с вопросом относительно того, было ли расследование событий по делу эффективным, а также в отношении того, была ли компенсация, полученная заявителем, достаточной. Однако эти вопросы связаны с существом жалоб заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. дело «Владимир Романов против России, № 41461/02, § 53, 24 июля 2008 г.). Поэтому Суд принял решение рассмотреть этот вопрос совместно с конкретными обстоятельствами дела.

85. Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта 3 (а) ст. 35 Конвенции. Далее Суд заявляет, что также она не является неприемлемой на каких-либо иных основаниях. Следовательно, она является приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

86. Как во многих случаях указывал Суд, жестокое обращение должно достигать минимального уровня жестокости чтобы подпадать под действие статьи 3. Оценка этого минимального уровня жестокости относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность жестокого обращения, его физические и психологические последствия, а в некоторых случаях - от пола, возраста и состояния здоровья потерпевшего (см. «Лабита против Италии» [СС], Постановление №26772/95, §120, ЕСНК 2000-ІѴ).Суд рассматривает обращение как «бесчеловечное», если оно, помимо прочего, было преднамеренным, длилось в течение нескольких часов без перерыва и повлекло за собой либо телесные травмы, либо серьезные физические и душевные страдания, а как «унижающее достоинство»  в том случае, если оно было направлено на пробуждение в потерпевших чувства страха, тревоги и неполноценности, способные оскорбить и унизить их. Для того чтобы наказание или обращение, связанное с ним, считалось «бесчеловечным» или «унижающим достоинство», перенесенное страдание или унижение в любом случае должно выходить за пределы неизбежных страданий и унижения, связанных с конкретной формой правомерного обращения или наказания. Вопрос о том было ли целью такого обращения умалить или унизить человеческое достоинство потерпевшего, также является предметом рассмотрения, но отсутствие такой цели не может исключать установление нарушения статьи 3  (см. «В. против Соединенного Королевства» [ОС], жалоба № 24888/94, § 71, ЕСНК 1999-ІХ).

87. Далее для того чтобы определить, должна ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, Суд должен обратить внимание на разницу, установленную статьей 3, между этим понятием и жестоким или унижающим достоинство обращением. Представляется, что указание на различие этих понятий, содержащееся в Конвенции, имело целью обратить особое внимание на случаи преднамеренного бесчеловечного обращения, причиняющего серьезные и жестокие страдания. Суд ранее рассматривал дела, в которых он установил, что имело место обращение, которое можно квалифицировать только как пытку (см. «Аксой против Турции», 18 декабря  1996г., § 64, Отчеты о постановлениях и решениях 1996-; «Айдин против Турции», 25 сентября 1997 г., §§ 83-84 и 86, Отчеты 1997-VI; «Селмуни против Франции» [СС], № 25803/94, § 105, ЕСНК 1999-Ѵ; «Дикме против Турции» № 20869/92, §§ 94-96, ЕСНК. 2000-VIII; и, в отношении России, дело «Менешева против России», № 59261/00, §§ 60-62, ЕСНКЕСНК 2006 г.-ІІІ; «Михеев против России» №77617/01, § 135, 26 января 2006 г.; «Полонский против России»№ 30033/05, § 124, 19 марта 2009 г.). При оценке того, достиг ли уровень боли и страданий, причиненных лицу, степени пытки в значении статьи 3 Конвенции, Суд принимает во внимание тот факт, что в сфере защиты прав человека и основных свобод ощущается растущая необходимость повышения стандартов, что неизбежно требует большей строгости при оценке нарушения фундаментальных ценностей демократического общества (см. «Селмуни» (ЯеІтоІІт), приведенное выше,§ 101).

88. В настоящем деле национальные суды признали, что в январе и феврале 2001 г. заявитель неоднократно подвергался жестокому обращению cо стороны сотрудников милиции Долгоруковского РОВД.В частности, было установлено, что сотрудники милиции наносили заявителю удары кулаками и ногами, избивали дубинками, подвергали его электрошоку, надевали на него противогаз, закрывали воздухоприемный клапан и заставляли его вдыхать сигаретный дым через клапан, связывали его руки за спиной и подвешивали его за веревку. Такое обращение, несомненно, причиняло заявителю серьезные психические и физические страдания, даже если фактические телесные повреждения могли быть несерьезными (см. параграф 16 выше). Также было установлено, что использование силы было нацелено на то, чтобы унизить достоинство заявителя, заставить его повиноваться и дать признания в совершении преступления, которое он не совершал (см. параграфы 31 и 36 выше).

89.Учитывая эту цель, длительность и интенсивность жестокого обращения, Суд приходит к выводу, что обращение достигло степени пыток в значении статьи 3 Конвенции.

(b) Вопрос о статусе жертвы

90.  Выше, в пункте 84 Суд установил, что вопрос в отношении того, может ли заявитель все еще требовать  признать за ним статус жертвы в отношении обращения, которому он подвергся, находясь под властью сотрудников милиции, был тесно связан с вопросом относительно того, было ли  расследование событий по делу эффективным, а также в отношении того, была ли компенсация, полученная заявителем, достаточной. Таким образом, Суд принял решение рассмотреть вопрос о признании за заявителем статуса жертвы совместно с рассмотрением жалобы по существу, и далее рассмотрит этот вопрос.

91. Суд повторяет, что приговор суда или принятие иных мер в пользу заявителя не является в принципе достаточными для того, чтобы он перестал считаться «жертвой», за исключением случаев, в которых национальные власти в прямой форме или фактически признали нарушение положений Конвенции и устранили его последствия (см., например, дело «Амюур против Франции» от 25 июня 1996 г., § 36, 1996-ІII, и дело «Далбан против Румынии» [ОС], № 28114/95, § 44, ЕСНК. 1999-ѴІ).

92. В настоящем деле внутригосударственные власти явно признали, что заявитель подвергся обращению нарушающему ст. 3 Конвенции (см. пункт 36 выше). Остается установить имел ли  заявитель возможность в полном объеме и надлежащим образом возместить вред, причиненный нарушением его прав, гарантированных Конвенцией.

93. Суд повторяет,  что  в случае нарушения статей 2  или 3  Конвенции,  компенсация материального и морального вреда в связи с указанным нарушением должна, в принципе, быть доступной как часть возмещения вреда (см., «3.  и другие против Соединенного Королевства» [ОС], жалоба №29392/95, § 109, ЕСНК 2001-Ѵ). Однако Европейский Суд отмечает, что в делах о преднамеренном жестоком обращении нарушение статьи 3 Конвенции не может быть устранено исключительно посредством выплаты компенсации потерпевшему. Такая позиция обосновывается тем, что если власти могут ограничить свою реакцию на случаи преднамеренного  жестокого обращения со стороны должностных лиц государства одной лишь выплатой компенсации, не предприняв достаточных действий по преследованию и наказанию виновных лиц, то в определенных случаях нарушение прав лиц, находящихся под контролем представителей государства может стать фактически безнаказанным, и общий правовой запрет пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение,  останется  неэффективным  на  практике (см. дело «Владимир Романов против России» (см. упомянутое выше, §§78-79, и «Николова и Величкова против Болгарии» жалоба №7888/03, §§ 55-56,  20  декабря 2007 г.). Из изложенного выше следует, что для обеспечения достаточного возмещения вреда заявителю помимо надлежащей компенсации необходимо проведение эффективного расследования факта жестокого обращения с ним со стороны должностных лиц государства.

94. Соответственно для того, чтобы  установить, была ли предоставлена  заявителю по настоящему делу достаточная компенсация, и утратил ли он статус «жертвы» в значении статьи 3, Суд должен рассмотреть вопрос эффективности расследования по жалобам заявителя на жестокое обращение с ним и достаточность выплаченной ему компенсации (см. дело «Гефген против Германии»[ОС], № 22978/05, §§ 121  ЕСНК2010-...).

(і) Эффективность расследования

95. Суд повторяет, что в случаях, когда лицо подает обоснованную жалобу в отношении жестокого обращения в нарушении статьи 3, то положение статьи 3, читаемое во взаимосвязи с общей обязанностью государства в соответствии со статьей 1 Конвенции «обеспечить каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе Конвенции», косвенно обязывает провести эффективное официальное расследование. Это не «обязательство получить определенный результат, а обязательcтво принять меры»: Не каждое расследование обязательно должно привести к уетановлению фактов, подтверждающих версию, предложенную заявителем; однако оно должно, в принципе быть организовано таким образом, чтобы обеспечить возможность установления обстоятельств дела, и, в случае обоснованности жалоб - установления и наказания виновных (см. дело «Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства» жалоба № 46477/99, § 71, ЕСНК 2002 г.-II, и дело «Махмут Кайя против Турции», жалоба№ 22535/93, § 124, ЕСНК 2000-III).

96. Расследование по серьезным жалобам на жестокое обращение должно быть тщательным. Это означает, что государственные органы должны всегда предпринимать действенные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы при прекращении расследования, либо принимать на их основе какие-либо решения (см. дело «Ассенов и другие против Болгарии», 28 октября 1998, §§ 103 и далее, Отчеты1998-VIII). Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая, помимо прочего, показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы (см., с необходимыми  изменениями, дело «Салман  против Турции»[ОС], № 21986/93, § 106, ЕСНК. 2000-VII; дело «Танрикулу против Турции»[ОС], № 23763/94, ЕСНК 1999-IV, § 104 и далее; и дело «Гюл против Турции», № 22676/93, § 89, 14 декабря 2000). Любой недостаток расследования, делающий невозможным установление происхождения травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

97. Далее Суд повторяет, что расследование по факту предполагаемых пыток или жестокого обращения со стороны государственных должностных лиц должно быть эффективным; лица, ответственные за осуществление расследования, должны быть независимыми от тех лиц, которые связаны с событиями. Независимость расследования предполагает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и фактическую независимость (см. дело «Мехмет Эмин Юксел против Турции», № 40154/98, § 37, 20 июля 2004 г.).

98. Наконец, расследование должно быть безотлагательным. В случаях, подпадающих под статьи 2 и 3 Конвенции, когда рассматривается эффективность официального расследования, Суд зачастую оценивал оперативность своевременного реагирования властей на жалобы (см. дело Лабиты,  приведенное  выше, § 133 и далее). Оценивалось время  начала расследования, задержки  при  принятии решений (см.  дело «Тимуртас против Турции», жалоба № 23531/94, § 89, ЕСНК. 2000-VI, и дело «Текин против Турции», 9  июня 1998 г, § 67, Отчеты 1998-IV), и срок первоначального расследования (см. дело «Инделикато против Италии», жалоба  №3 1143/96, § 37, 18 октября 2001 г.).

99. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что в своем ходатайстве о возбуждении уголовного дела, поданном 14 марта2001 г. в прокоратуру г. Ельца, заявитель жаловался на факт жестокого обращения с ним. На момент рассматриваемых событий результаты его медицинского  освидетельствования были уже известны и поэтому его утверждения следовало считать «обоснованной жалобой», которая обязывала национальные власти провести «тщательное и эффективное расследование, которое позволило бы привести к установлению и наказанию виновных лиц» (см. по таким же обоснованиям дело «Эгмез против Кипра», жалоба № 30873/96, § 66, ЕСНК. 2000-ХII, и «Ахмет Озкан и другие против Турции», жалоба № 21689/93, §§ 358-59, 6 апреля 2004 г.).

100. Однако предварительная  проверка  обстоятельств  дела была начата прокуратурой несколькими месяцами позднее и ограничилась допросом некоторых сотрудников милиции, опознанных заявителем. Уголовное дело в конечном итоге было возбуждено в октябре 2001 г., спустя восемь месяцев после подачи заявителем первой жалобы по факту жестокого обращения. По мнению Суда, несвоевременное возбуждение уголовного дела привело в результате к потере ценного времени, что оказало отрицателыюе воздействие на успех расследования (см., дело Михеева, приведенное выше, § 114).

101. Суд также отмечает, что расследование продвигалось медленно и продолжалось три года. Из заключений по материалам служебной проверки, проведенной Генеральной прокуратурой, и актов областной прокуратуры становится ясно, что следственные действия были проведены несвоевременно и бессистемно (см. параграфы 20, 23, 25 и 28 выше). Дальнейшие задержки продолжались на стадии судебного разбирательства, которое началось в марте 2005 года и продолжалось более двух лет. В результате таких задержек сотрудники милиции не были осуждены и приговорены вплоть до июня 2008 года, т.е. спустя более чем семь лет  после их противоправных действий. Этот подход, по мнению Суда, является неприемлемым, учитывая серьезность преступления, совершенного сотрудниками милиции и, таким образом, требующего незамедлительной реакции со стороны властей (см. дело Николовой и Величковой, упомянутое выше, § 59).

102. Наконец, что касается приговора, вынесенного сотрудникам милиции, Суд повторяет, что в то время, когда нет абсолютного обязательства, чтобы любое уголовное расследование приводило к вынесению приговора или конкретному наказанию, тем не менее национальные суды ни  при каких обстоятельствах не должны оставлять жестокое обращение безнаказанным. Это является существенным в целях поддержания доверия общества, обеспечения верховенства права и исключение какой-либо попустительства или участия в противоправных действиях (см. дело «Оккали против Турции», жалоба № 52067/99, § 65, ЕСНК. 2006-ХП (вьщержки)). Важным вопросом для рассмотрения Судом, следовательно, является то, предприняли ли и в какой степени национальные власти все возможные меры для проведения уголовного расследования и наказания сотрудников милиции, виновных в жестоком обращении, и является ли избранное властями в отношении сотрудников наказание адекватным и предотвращающим совершение новых преступлений. По этой причине, хотя Суд признает роль национальных судов в избрании соответствующих наказаний за жестокое обращение со стороны представителей государственных органов, тем не менее Суд должен в определенной степени произвести оценку и вмешаться в тех случаях, когда тяжесть деяния явно не соответствует избранному наказанию. Если бы было иначе, то обязанность государства провести эффективное расследование потеряла бы большую часть своего смысла, и право, закрепленное статьей 3, несмотря на его фундаментальную важность, было бы на практике неэффективным (см. дело Гефгена, приведенное выше, § 123; дело «Аталай против Турции», жалоба № 1249/03, § 40, 18 сентября 2008 г.; и, с необходимыми изменениями,дело Николовов и Величковой, приведенное выше, §62).

103. Суд отмечает, что Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривал наказание в виде лишения свободы сроком от трех до десяти лет за совершение преступления сотрудниками милиции (см. параграф 71 выше). Однако национальные суды избрали меру наказания сотрудников милиции, которая находилась ниже низшего предела, и в отношении четырех  сотрудников назначили условное  наказание.  Единственной  причиной  смягчения наказаний явился тот факт, что данные сотрудники милиции были награждены медалями за отличную работу в милиции и имели положительные отзывы вышестоящего руководства (см. параграф 34 выше). Суд, тем не менее, не может принять эти доводы в качеетве оправдания для вынесения мягких приговоров сотрудникам милиции, которые были признаны виновными в совершении тяжкого преступления, выразившегося в длительном причинении пыток. Таким образом,  приговоры, вынесенные сотрудникам  милиции, должны рассматриваться  как явно несоразмерные серьезности совершенных ими деяний. Вынося сотрудникам милиции мягкие приговоры спустя более чем семь лет после совершения ими преступлений, государство фактически поощрило «чувство безнаказанности» сотрудников правоохранительных органов вместо того, чтобы показать им, как требовалось, что такие действия никоим образом недопустимы (см., например подобные обоснования, дело Гефгена упомянутое выше, §§ 123-24; дело Аталая, упомянутое выше, §§40-44; «Окали», упомянутое выше, §§73-75; и дело Николовой и Величковой упомянутоевыше, §§60-63).

104. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд считает, что власти не провели эффективного уголовного расследования по факту жестокого обращения с заявителем.

(іі) Достаточность компенсации

105. Суд повторяет, что вопрос относительно того, получил ли заявитель компенсацию, сравнимую со справедливой компенсацией, предусмотренной статьей 41 Конвенции, за вред, причиненный в результате жестокого обращения в нарушение статьи 3, является важным показателем для оценки того, был ли причиненный нарушением Конвенции вред возмещен (см. дело «Шилбергс против России», жалоба №20075/03, § 72, 17 декабря 2009 г., дело Гефгена, приведенное выше, §§ 126-27).

106. Суд уже установливал, что статус заявителя как жертвы может зависеть от размера компенсации,  присужденной на национальном уровне, на основании фактических обстоятельств, на которые заявитель жалуется в Суд. Что касается материального ущерба, то очевидно, что национальные суды лучше смогут определить его наличие и размер. Что касается  морального вреда, то Суд должен осуществить надзорные полномочия  в целях проверки того, был ли размер присужденной национальным судом суммы достаточен в сравнении с суммами, присуждаемыми Судом по аналогичным делам. То, является ли присужденная сумма разумной, подлежит оценке Судом с учетом всех обстоятельств дела. Суд считает, что для национальных судов, возможно, проще ссылаться на суммы, присужденные национальными судами, особенно по делам о компенсации за вред, причиненных в результате нарушения личных прав лица, вред, связанный, например, со смертью родственника, или вред, причиненный клеветой, и полагаться на их внутренние убеждения, даже если это приведет к тому, что присужденные суммы будут меныпе по сравнению с теми, которые присуждаются Судом по аналогичным делам. Однако, если сумма компенсации значительно ниже той, которую обычно присуждает Суд по аналогичным делам, заявитель сохраняет свой статус «жертвы» предполагаемого нарушения Конвенции (см., с необходимыми нзменениями, дело «Скордино против Италии» [ОС], № 36813/97, §§ 182-92 и 202-15, ЕСНЯ 2006-V).

107. В настоящем деле, задачей Суда является определить с учетом обстоятельств дела, была ли сумма, присужденная заявителю в качестве компенсации, достаточной для того, чтобы заявитель утратил статус «жертвы» в связи с его жалобой на нарушение статьи 3 Конвенции ввиду жестокого обращения ним со стороны сотрудников милиции Долгоруковского РОВД.

108. Суд считает, что среди других факторов должны учитываться продолжительность и степень жестокости обращения при оценке того,  может ли присужденная национальным судом

компенсация являться адекватным и достаточным возмещением причиненного вреда. Суд повторяет в этой связи сделанные им ранее выводы о том, что обращение, которому подвергался заявитель, достигло  «уровня пыток», учитывая его длительность и интенсивность (см. параграфы 88 и 89 выше).

109. Европейский Суд принимает во внимание, что оценка размера компенсации, которая должна быть присуждена, является сложным процессом. Особенно трудно это сделать в случае оценки личных страданий, физических или психических, которые являются предметом жалобы. Стандарта, по которому можно измерить в денежном выражении степень боли  и  страданий, физического дискомфорта и психического стресса и мучений, не существует. У Суда нет сомнений, что национальные суды в настоящем деле предприняли попытку оценить уровень физических страданий, морального вреда, страха или других неблагоприятных последствий, которые претерпел заявитель в результате жестокого с ним обращения (см., дело Шилбергса, приведенное выше,§ 76, и дело «Нардоне против Италии», № 34368/02, 25 ноября 2004 г). Однако нельзя не учесть того факта, что сумма в 2 300 евро, присужденная в качестве компенсации за длительные и крайне жестокие пытки, была значительно ниже по сравнению с теми, которые обычно присуждаются по аналогичным делам против России (см., например, дело «Маслова и Налбандов против России», жалоба № 839/02, § 135, ЕСНК 2008 г.-...(вьщержки)). Сам по себе этот факт приводит к результату, который являющимся явно необоснованным с учетом прецедентной практики Суда. Суд вернется к этому вопросу в контексте статьи 41 (см. пункты с 159 по 160 далее).

(c) Заключение

110. Суд приходит к заключению, что с учетом того, что расследование утверждений заявителя о жестоком обращенияс ним было неэффективным, а присужденная ему компенсация была явно не достаточной, он все еще является «жертвой» нарушения его прав по статье 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с ним со стороны сотрудников милиции Долгоруковского РОВД. Далее Суд приходит к выводу, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СИЛЫ 27 ИЮНЯ 2002 г.

111. Заявитель жаловался на то, что 27 июня 2002 г. подвергся обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, и что власти не провели эффективного расследования по данному факту.

А. Заявления сторон

112. Власти заявили, что утверждения заявителя о ненадлежащем с ним обращении 27 июня 2002 г. безосновательны. Проверка обстоятельств дела по факту заявлений была проведена в соответствии со статьей 3 Конвенции, являлась всесторонней и объективной.

113. Заявитель утверждал, что применение силы во время конвоирования в зал суда не было оправданным или необходимым, так как он не нападал на конвоиров. Он аргументировал, что если бы он действительно предпринял попытку к бегству или нападению на конвой, то против него возбудили бы уголовное дело по статьям 295 и 313 Уголовного кодекса (посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, или побег из места лишения свободы, соответственно). Далее он констатировал, что расследование его заявлений по факту жестокого обращения с ним было не эффективным, ограничилось процедурой установления оснований применения физической силы и специальных средств, но не включало допрос подсудимых, адвоката, сотрудников суда и председательствующего судьи.

B. Оценка Суда

1. Приемлемость

114.  Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Также она не является неприемлемой на каких-либо иных основаниях. Следовательно, она является приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Предполагаемое нарушение статьи 3 в отношении ее процессуального аспекта

115. Суд отмечает, что факт приминения физической силы и специальных средств конвоирами 27  июня 2002  г.  не является  предметом  спора между сторонами. Далее он отмечает, что свидетелями этого инцидента были, по крайней мере, несколько членов семей обвиняемых, которые  незамедлительно потребовали проведения официальной проверки обстоятельств дела по факту предполагаемой жестости действияй конвоиров. На основании заявлений очевидцами, власти, таким образом, должны были провести эффективное расследование обстоятельств происшедшего.

116. Суд отмечает, что прокуратура начала проверку незамедлительно после уведомления о предполагаемых избиениях. Проверка обстоятельств дела была оперативной и завершилась менее чем за три недели.

117. Что касается тщательности проведенной проверки, то Суд отмечает серьезные недостатки, которые могли негативно повлиять на ее надежность и эффективность. Во-первых, не было проведено никакой судебно-медицинской экспертизы, и это явно препятствовало установлению фактов получения заявителем телесных повреждений. В этом отношении Суд повторяет, что проведение надлежащих медицинских экспертиз является неотъемлемой гарантией против жестокого обращения (см. «Аккоч против Турции», жалобы №№22947/93 и 22948/93, § 55 и § 118, ЕСНК 2000-Х). Суд отмечает что, в постановлении прокурора от 15 июля 2002г. в качестве основания для отказа в возбуждении уголовного дела в отношении конвоиров была указана отсутствие подтверждения причиненных заявителю повреждений.

118. Еще одним недостатком проверки было то, что власти не установили точную последовательность событий и не учли расхождений в показаниях родственников подсудимых, зявителя и конвоиров. Это можно было устранить посредством, в числе прочего, постановки  конкретных  вопросов  очевидцам  с  целью  прояснения  конкретных  деталей цепочки событий и  их  временной хронологии,  проведения очных ставок между теми свидетелями, которые давали противоречащие показания, поиска и допроса других очевидцев случившегося, например, адвоката подсудимых, сотрудников суда, которые присутствовали в здании суда на момент случившегося, проведения осмотра места происшествия или следственного эксперимента с целью воссоздания обстоятельств случившегося и проверки заявлений очевидцев. Непроведение следственными органами указанных выше мероприятий привело к невозможности установления в ходе расследования полной и подробной фактической картины обстоятельств случившегося (см., подробные обоснования, в деле «Михаил Маммадов против Азердбайжана»жалоба № 4762/05, § 129, 17 декабря 2009 г.).

119. Далее Суд отмечает, что постановление прокурора от  15  июля 2002 г.  об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников конвоя едва ли было обоснованным. Прокурор просто цитировал заявления очевидцев без попытки согласовать противоречия между ними, и даже не установил, какая из версий событий случившегоея, по его мнению, соответствует действительности. Постановление не содержало никакого обоснования, относящегося к установлению или оценке фактических обстоятельств. Прокурор просто заключил, без предоставления каких-либо обоснований своим  выводам, что конвой правомерно применил силу по отношению к заявителю и другим обвиняемым в ответ на их неповиновение законному приказу конвоиров. Суд также не упускает из вида тот факт, что прокурор не дал оценку сораземерности применения силы в отношении заявителя. Он не пытался анализировать степень примененной конвоем силы и факт того, являлась ли эта сила необходимой в тех обстоятельствах, а также соразмерной предположительно имевшему место ненадлежащему поведению заявителя. Неспособность следственных органов предоставить  достаточные  обоснования  отказа  в возбуждении уголовного дела должна рассматриваться в качестве серьезного недостатка расследования.

120. И, наконец, Суд считает, что судопроизводство, инициированное  заявителем, не компенсировало недостатки в расследовании, указанные выше. Национальные суды выносили решения, по большей части полагаясь на выводы, к которым пришел прокурор в своем постановлении от  15  июля 2002  г. Ни Советский районный суд,  ни Липецкий областной суд не опросили конвоиров, заявителя, очевидцев, упомянутых в постановлении, или каких-либо иных очевидцев и не исследовали каких-либо других доказательств. С учетом того, что суды не провели никакого независимого установления или оценки фактов, Суд приходит к заключению, что судебное разбирательство не было достаточно эффективным.

121. С учетом вышеизложенного Европейский Суд устанавливает, что власти не провели эффективного уголовного расследования инцидента, имевшего место 27 июня 2002 г.

(b) Предполагаемое нарушение статьи 3 в ее материально-правовом аспекте

122. Статья 3, как отмечал Суд во многих делах, закрепляет одну из основополагающих ценностей демократических обществ. Даже в самых трудных обстоятельствах, таких  как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция в абсолютной форме запрещает применять пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличии от большинства положений Конвенции и ее Протоколов, статья 3 не предусматривает никаких исключений и никакого ограничения ее положений в соответствии с пунктом 2 статьи 15 даже в случае чрезвыйчайных обстоятельств, угрожающих жизни нации (см. дело Селмуни, приведенное выше, § 95, и дело Ассенова и других, приведенное выше, § 93).

123. Заявления о факте жестокого обращения должны быть подтверждены соотвествующими доказательствами (см., с необходимыми изменениями,  дело  «Клаас против Германии», 22 сентября 1993, §30, Серия А № 269). Для оценки доказательств Суд использует критерий «вне всякого разумного сомнения», но добавляет, что такое доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см., дело  «Ирландия  против Соединенного Королевства»18 января 1978, § 161, Серия А № 25).

124. Суд повторяет, что не оспаривая сам факт применения силы, стороны не пришли  к согласию в отношение точных обстоятельств случившегося.

125. Суд отмечает, что версия заявителя в отношении событий только лишь частично подкрепляется показаниями очевидцев. В связи с отсутствием медицинских заключений, Суд не может провести независимую оценку интенсивности примененной конвоирами силы.

126. Далее Суд ссылается на свои выводы о многочисленных недостатках внутригосударственного расследования по факту предположительно имевшего место жестокого обращения с заявителем (см. пункты 115 и 121 выше).

127. С учетом заявлений сторон и всех имеющихся в его распоряжении материалов, Суд считает, что представленные ему доказательства не позволяют прийти к заключению вне всяких разумных сомнений в отношении того, что заявитель подвергея обращению, которое противоречит статье 3 (см., дело «Копылов против России», жалоба № 3933/04, § 165, 29 июля 2010 г.). В этом отношении Суд особо обращает внимание на тот факт, что неспособность прийти к какому-либо выводу относительно того, имело ли место  запрещенное  статьей 3 Конвенции обращение, являегся в значительной части следствием того, что внутригосударственные власти не смогли эффективно и своевременно отреагировать на жалобы заявителя (сравните дело «Лопата против России», № 72250/01, § 125, 13 июля 2010 г.).

128. Следовательно, Суд не может установить нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением в отношении заявителя в здании суда.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ  С УСЛОВИЯМИ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ

129. Заявитель  жаловался  в   соотвегствии  со  статьей  3 Конвенции, что условия его содержания в учреждениях Т-2 и ИЗ-48/1 и в Елецкой исправителыюй колонии ИК-3 были ненадлежащими.

А. Замечания сторон

130. Власти представили свою версию событий (см. пункты 66 - 70 выше), отрицая какие-либо нарушения. В поддержку свих доводов они представили ряд заявлений начальников исправительных учреждений, где содержался заявитель, в отношении разнообразных аспектов условий содержания под стражей. Власти также предоставили подробную техническую информацию в отношении санитарного оборудования, вентиляции и освещения камер, график санитарной обработки оборудования и стандарты организации питания.

131. Заявитель настаивал на своих жалобах и добавил,  что предоставленная Властями информация о стандартах организации питания не подтверждает соблюдение установленных стандартов.

B. Оценка Суда

132. Суд для начала повторяет, что статья 3 Конвенции категорически запрещает пытки или бесчеловечное  или  унижающее  достоинство  обращение или наказание, независимо от обстоятельств дела или поведения потерпевшего (см. среди прочих постановлений властей, постановление  Европейского Суда по делу «Лабита против Италии», упомянутое выше, § 119). Меры, лишающие лицо свободы, могут часто включать в себя такой неизбежный элемент страдания или унижения. Между тем, государство обязано обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства и чтобы способ и методы реализации подобных мер не подвергали лицо душевным страданиям или лишениям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страдания, присущий заключению (см. дело «Валашинас против Литвы», жалоба № 44558/98, §§101 -02, ЕСНR 2001 г.-ѴIII).

133. Обращаясь к обстоятельствам  настоящего  дела, Суд отмечает, что версии сторон относительно условий содержания заявителя под стражей противоречат друг другу. Поскольку утверждения заявителя не были подтверждены никакими доказательствами, Суд находит затруднительным удостовериться в правдивости версии фактичееких обстоятельств, представленной заявителем. Суд принимает во внимание тот факт, что заявитель, возможно, было трудно получить документальные доказательства. В то же время, Суд указывает, что в случаях, когда заключенные  не  могут предоставить документы  в  подтверждение своих жалоб, он полагался на  другие доказательства, например, на письменные заявления, подписанные свидетелями-сокамерниками заявителя (см., например, дело «Худобин против России», жалоба № 59696/00, § 87, ЕСНК 2006 г.-ХІІ (выдержки)). Соответственно, заявитель мог предоставить Суду  письменные заявления своих сокамерников. Европейский Суд также не упускает из вида тот факт, что национальный суд рассмотрел жалобы заявителя, которые были очень похожи на представленные Европейскому Суду, и отклонил их как необоснованные.

134. В  связи  с  отсутствием  доказательств  Суд,  таким  образом,   не  может  прийти  к заключению, что заявитель предоставил достаточно весомые доказательства для признания нарушения в связи с ненадлежащими условиями его заключения.

135.  Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом «а» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 3 (с) СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ОТСУТСТВИЕМ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ

136. Заявитель жаловался на то, что ему не был предоставлен доступ к защитнику со дня его задержания до 2 февраля 2001 г. в нарушение подпункта (с) пункта 3 статьи 6 Конвенции, который предусматривает следующее:

«Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступленения имеет как минимум следующие права:

...

(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, если у него нет достаточных средств для оплаты услуг защитника, иметь назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия...».

А. Приемлемость

137. Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта (а) пункта 3 статьи 35 Конвенции. Также она не является неприемлемой на каких-либо иных основаниях. Следовательно, она является приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Замечания сторон

138. Власти признали, что у заявителя не было доступа к защитнику в течение всего периода его содержания в Долгоруковском РОВД. Они сообщили, что впервые он встретился со своим  адвокатом 2 и 13 февраля  2001 г. и с этого  времени  регулярно  пользовался юридической помощью своего адвоката Ш., а позднее адвоката X., которые были наняты им лично.

139. Заявитель настаивал на своих жалобах.

2.  Оценка Суда

140. Подпункт (с) пункта 3 статьи 6 Конвенции требует, как правило, чтобы доступ к адвокату был предоставлен с момента проведения первого допроса подозреваемого сотрудниками правоохранительных органов, за исключением случаев, когда согласно конкретным обстоятельствам каждого дела, существуют убедительные причины для ограничения этого права (см. дело «Салдуз против Турции»[ОС], № 36391/02, § 55, 27 ноября 2008 г.; см. также «Даянан против Турции» № 7377/03, §§29-34,  13 октября 2009 г.). Даже в тех случаях, когда убедительные причины могут в порядке исключения обосновывать отказ в доступе к адвокату, такое ограничение, каким бы ни было обоснование, не должно излишне ограничивать права обвиняемого в соответствии со статьей 6 .

141.Далее Суд акцентирует внимание на важности стадии расследования для подготовки уголовного судопроизводства, поскольку доказательства, полученые на этой стадии, определяют рамки, в которых преступление будет рассматриваться в суде (см. дело «Салдуз», приведенное выше, § 54). Наряду с этим, зачастую обвиняемый находится в уязвимом положении на стадии уголовного расследования, эффект которого усиливается тем, что уголовно-процессуальное законодательство имеет тенденцию становится все более и более сложным, в значительной мере что касается правил, регламентирующих сбор и использование доказательств. В большинстве случаев эта уязвимость может быть надлежащим образом компенсирована только при участии защитника, чьей задачей, среди всего прочего, является оказание содействия в обеспечении соблюдения права обвиняемого не свидетельствовать против самого себя (см. дело «Яллох», приведенное выше, § 100, и дело «Колу против Турции», №35811/97, § 51, 2 августа 2005 г.). Ссылаясь на рекомендации Европейского Комитета по предупреждению пыток, Суд уже отмечал, что право лица, содержащегося под стражей, на доступ к юридической помощи является фундаментальной гарантией от жестокого обращения (см. дело «Салдуз»приведенное выше, § 54).

142. Что касается настоящего дела, Суд отмечает, что Власти не отрицали, что заявитель ходатайствовал о предоставлении юридической помощи во время его содержания под стражей в Долгоруковском РОВД, а также то, они не предоставили никакого обоснования принятия решения об отказе в удовлетворении этого ходатайтсва. Они также не ссылались на то, что запрет или ограничение права заявителя в доступе к адвокату было установлено в соответствии с требованиями национального законодательства. Вместо этого, их комментарии, вероятно, подразумевают, что последующий доступ к адвокату компенсировал более ранний отказ. Однако, принимая во внимание принципы, изложенные выше, и, в частности, важность получения юридической помощи с самого момента задержания, Суд не может принять того, что умышленный отказ в предоставлении такой помощи в течение первых десяти дней содержания под стражей, когда  заявитель подвергался пыткам   и допросам с целью признания вины, мог быть исправлен позднее.

143. Соответственно, Суд полагает, что отказ Властей в предоставлении заявителю доступа к помощи адвоката на начальных этапах допросов в милиции нанес непоправимый вред правам заявителя, гарантированным  Конвенцией  и  нарушил право на справедливое судебное разбирательство и принцип равноправия сторон.

144. С учетом  вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что имело место нарушение подпункта (с) пункта 3 статьи 6 Конвенции.

V. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, ПОЛУЧЕННЫХ ПОД ДАВЛЕНИЕМ

145.  Заявитель жаловался, что его право не свидетельствовать против самого себя и право на справедливое судебное разбирательство были нарушены посредством получения его признательных показаний под давлением. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, соответствующая часть которого гласит:

«При предъявлении  ...ему любого угодовного обвинения, каждый имеет право на справедливое.. .разбирательство дела.. .судом...»

А. Замечания сторон

146.  Власти оспорили эти доводы. Они заявили, что сотрудники милиции Долгоруковского РОВД, которые действительно пытали заявителя, не были вовлечены в процесс расследования преступлений, в которых заявитель был впоследствии обвинен. Далее они приводят доводы, что заявитель был проинформирован о своем праве не свидетельствовать против самого себя  в соответствии со статьей 51 Конституции, что подтверждается его подписями в протоколе допроса. Дополнительно к этому, обвинение заявителя основывалось на надлежащим образом выявленной совокупности доказательств.

147. Заявитель отметил, что расследование всех предъявленных ему обвинений проводилось в тот же период, когда его допрашивали в отношении всех этих обвинений в Долгоруковском РОВД, где он дал признательные показания под давлением и под диктовку сотрудников милиции. Он также заявлял, что большая часть представленных против него доказательств подтверждала только совершенные преступления, но не его вину, и что суд полагался на признания, сделанные им под давлением, в качестве основного аргумента в пользу его причастности к преступлениям. Он заявлял, что сотрудники других правоохранительных органов проводили следственные действия с ним на территории Долгоруковского РОВД и в то время, когда его пытали, и что они знали о жестоком обращении с ним.

B. Оценка Суда

148. Суд повторяет, что в его функции не входит рассмотрение предположительно ошибочных действий национальных судов относительно фактических обстоятельств дела или закона, за исключением и в той мере, в какой такие действия предположительно нарушили права и свободы, гарантированные  Конвенцией.  Поэтому его роль не  заключается в установлении, в принципе, приемлемости определенных типов доказательств. Вопрос, на который должен быть дан ответ, заключается в том, было ли судебное разбирательство в целом, включая способ получения доказательств, справедливым. Это включает рассмотрение незаконности оспариваемых действий, а в случае нарушения другого конвенционного права, то и рассмотрение природы установленного нарушения (см., среди прочего,«Хан против Соединенного Королевства», жалоба № 35394/97, § 34, ЕСНК 2000-Ѵ; дело «П.Г. и Дж.Х. против Соединенного Королевства» жалоба № 44787/98, § 76, ЕСНК. 2001-ІХ; и дело «Аллан против Соединенного Королевства» жалоба № 48539/99, § 42, ЕСНЯ 2002-ІХ).

149. Далее Суд  повторяет, что в отношении использования в уголовном  производстве доказательств, полученных способом, противоречащим статье 3, применяегся особый подход. Использование таких доказательств, добытых в результате нарушения одного из ключевых прав, гарантированных Конвенцией, всегда приводит к возникновению серьезных вопросов в отношении справедливости судопроизводства, даже  если иепользование такого доказательства не будет являться решающим для обоснования приговора (см. № 54919/00, 9 января 2003 г.; дело «Яллох против Германии» , № 54810/00, §§ 99 и 104, ЕСНЯ 2006 г.-IХ; дело «Гочмен против Турции» , жалоба № 72000/01, § 73, 17 октября 2006 г.; и «Харутюнян против Армении», жалоба № 36549/03, § 63, ЕСНК 2007-VIII).

150. В настоящем деле Суд отмечает, что стороны не смогли предетавить копии протоколов допросов, которые позволили бы Суду провести незавиеимую оценку событий, и вопроса, давал ли в период с 23  января по 2 февраля 2001 г. заявитель какие-либо показания  в отношении преступлений, в совершении которых он впоследствии был признан виновным. Суд также уделяег особое внимание тому факту, что в этот период заявитель был лишен помощи адвоката. При таких обстоятельствах, вне зависимости от того факта, что по утверждениям суда первой инстанции, он отклонил как недопустимые протоколы допроса в отношении одного из инцидентов, произошедших до 4 апреля 2001 г., и не полагался на другие показания завителя, полученные на предварительном следствии, для оценки фактических обстоятельств (смотри пункт 56 выше), Суд не может исключать тот факт, что в период между днем задержания и первой возможностью встретиться с адвокатом заявитель, возможно, давал показания, которые впоследствии были использованы в качестве доказательств, приведших к признанию его виновным, особенно, учитывая тот факт, что судопроизводство по обоим делам началось приблизительно в одно и то же время, и что следственные проверки частично совпадали (смотри пункт 57 выше).

151. Даже в отсутствие явного свидетельства того, что заявитель давал какие-либо обвинения против самого себя  в отношении  преступлений, в совершении  которых он  в итоге был признан виновным, в период применения к заявителю пыток в ходе допроса в отношении других преступлений, Суд считает, что отсутствие доступа к адвокату и использование методов допроса, запрещаемых статьей 3 Конвенции, сразу после задержания заявителя настолько негативно сказалось на проводимом параллельно расследованиии, что привело к признанию его в целом несправедливым.

152. Соответственно, в деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

VI. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ

153. Заявитель также жаловался согласно статье 5 Конвенции на длительность и незаконность содержания под стражей и в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, на чрезмерную длительность уголовного судопроизводства в отношении него.

154. Европейский Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей закончилось 28 апреля 2003 г. вынесением обвинительного приговора. Следовательно, данная жалоба подана несвоевременно и должна быть отклонена в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции.

155. Что касается жалобы о чрезмерной длительности уголовного судопроизводства, Суд отмечает, что рассмотрение дела длилось примерно три года в судах двух инстанций, что не кажется необоснованным, учитывая многочисленные обвинения и большое число обвиняемых. Следовательно, данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом (а) пункта 3 и пунктом 4 статьи 3 5 Конвенции.

VII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

156. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней. а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий данного нарушения, Суд. в случае необходимости. присуждает справедливую компенсацшо потерпевшей стороне».

А. Ущерб

157. Заявитель требовал 80000 евров  качестве компенсации морального вреда. Он утверждал, что, находясь под контролем сотрудников милиции, подвергался бесчеловечному обращению, и испытывал страдания в результате нанесенных ему телесных повреждений и боли, опасаясь за свою жизнь.

158. Власти Российской Федерации полагали, что данное требование является чрезмерным.

159. Суд повторяет, что сумма, которую он может присудить в качестве компенсации морального вреда по  статье 41, может быть меньше, чем установлено прецедентной практикой Суда, если нарушение права установлено в национальном суде, и заявитель уже получил компенсацию, используя средства защиты на национальном уровне. Суд, тем не менее, считает, что в тех случаях, когда заявитель все еще может претендовать на сохранение статуса «жертвы» после использования средетва правовой защиты в национальном суде, этому лицу должна быть присуждена компенсация, равная разнице между суммой, которая была фактически получена на национальном уровне и суммой, которая не рассматривалась бы в качестве явно необоснованной по сравнению с суммой, присужденной Европейским Судом по аналогичным делам.

160. Принимая во внимание изложенные выше критерии и жестокость обращения, которому подвергся заявитель, а также полученную им компенсацию, присужденную национальными судами, Европейский Суд присуждает заявителю 77 700 евро.

B. Судебные расходы и издержки

161. Заявитель также требовал 70 000 евро в качестве компенсации судебных издержек и расходов, понесенных в ходе судопроизводств в национальных судах и в Страсбургском суде. В частности, он представил несколько юридических счетов по уголовному судопроизводству против сотрудников милиции и по последующему гражданскому судопроизводству о компенсации, и почтовые квитанции в Страсбург.

162. Власти отметили, что общая сумма поданных счетов и квитанций составила 18 500 евро, но заявитель не доказал, что эти затраты были необходимы и обоснованы.

163. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда, заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек, только если он доказал, что эти расходы были понесены  в действительности, являлись необходимыми  и разумными с точки зрения  их количества. В настоящем деле Суд, принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении, и изложенные выше критерии, считает справедливым присудить сумму в 260 евро на покрытие расходов по всем статьям.

C. Проценты за просрочку платежа

164. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1.  Решает, рассмотреть одновременно с рассмотрением жалобы по существу вопрос о том, может ли заявитель все еще требовать признания статуса жертвы в связи с нарушением статьи 3 Конвенции в отношении обращения, которому он был подвергнут в январе и феврале 2001 г.;

2. Объявляет жалобы на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции в 2001 г. и 2002 г., неэффективное расследование по факту жестокого обращения, отсутствие юридической помощи в ходе  первоначального допроса в  милиции  и  несправедливое разбирательство приемлемыми, а остальные жалобы неприемлемыми;

3. Постановляет, что заявитель все еще может претендовать на сохранение за ним статуса жертвы,  и что имело место нарушение статьи 3  Конвенции в части применения к заявителю пыток во время содержания под стражей в январе и феврале 2001 г.;

4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с непроведением властями эффективного расследования по факту применения к заявителю пыток в январе и феврале 2001 г.;

5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с непроведением властями эффективного расследования по утверждениям заявителя о жестоком обращении с ним 27 июня 2002 г.;

6. Постановляет, что отсутствовало нарушение статьи  3 Конвенции в  отношении предполагаемого факта жестокого обращения с заявителем 27 июня 2002 г.;

7.  Постановляет, что имело место нарушение подпункта (с) пункта 3 статьи 6 Конвенции в связи с отсутствием у заявителя доступа к юридической помощи на первоначальных этапах допроса в милиции;

8. Постановляет, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции  в связи с непроведением справедливого судебного разбирательства;

9. Постановляет

(а) что в течение трёх месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции Государство-ответчик обязано выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в российские рубли по курсу на день выплаты: 28

(і) 77 700 евро (семьдесят семь тысяч семьсот евро) в качестве компенсации

морального вреда, плюс любые налоги, подлежащие уплате с этой суммы;

(іі) 260 евро (двести шестьдесят евро) плюс любой налог, который можег взиматься с заявителя, в счет компенсации судебных расходов и издержек;

(b) что по истечении вышеуказанных трех месяцев на присужденные суммы подлежат начислению простые проценты в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента;

10. Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке, уведомление направлено в письменном виде 7 июля 2011 года, в соотвегствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда

Клаудиа Вестердик       Дин Шпильман    

Секретарь                        Председатель