ГЛАВА IV.   ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ДЕЙСТВИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.

12. Защита собственности (ст. 1 Протокола № 1)

Примечательно, что разработчики Европейской конвенции изначально имели сомнения относительно отнесения «права беспрепятственно пользоваться своим имуществом» к правам человека. Показательно, что сомнения относительно статуса и конкретной формулировки этого права привели к тому, что оно не было включено в первоначальный текст Конвенции, а было лишь впоследствии закреплено в Первом Протоколе к договору. В равной степени следует отметить, что данное право, фигурирующее также в ст. 17 Всеобщей декларации прав человека, «не попало» и в текст Международного пакта о гражданских и политических правах.

Ст. 1 включает три отдельных принципа (положения). Во-первых, закрепляется принцип беспрепятственного пользования своим имуществом (собственностью). Во-вторых, регулируются условия лишения собственности. В-третьих, содержится признание права государств осуществлять контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами 467.

Концепции «имущества», упоминаемой в первом предложении ст. 1, не следует придавать сугубо юридическое значение этого слова. Оно намного шире, что явствует как из английского слова «possessions», так и из употребляемого в тексте французского слова «biens». Тем не менее объект имущества должен быть достаточно четко и надлежащим образом определен в петициях, подаваемых в Европейский Суд в связи с возможным нарушением ст. 1.

Вопрос об имуществе возникает только тогда, когда лицо может претендовать на соответствующую собственность, т. е. иметь на нее право. Само по себе право на имущество уже может рассматриваться в качестве «имущества» по смыслу ст. 1 468, при этом такое право должно быть конкретным, надлежащим образом определенным правом.

Ст. 1 говорит о «беспрепятственном пользовании» («peaceful enjoyment» в английском тексте) имуществом. Это означает, что нарушение данного положения будет иметь место даже в том случае, если лицо не лишено своей собственности или имущества per se , однако ему не была предоставлена возможность пользоваться своей собственностью, например, если ему отказали в выдаче соответствующего разрешения (лицензии) 469 или же если каким-либо иным образом такие ограничения вытекают из законодательства или правительственных мер в том смысле, что уже не может быть речи о «беспрепятственном пользовании» 470. Это также вытекает из второго абзаца ст. 1, в котором есть слова «для осуществления контроля за использованием собственности», что означает, что он касается не собственности как таковой, а возможностей ее использования. В конкретных случаях различие между «лишением имущества» и «контролем за использованием собственности» может быть достаточно расплывчатым, неясным. Например, в своих решениях по делу Эркнер и Хофауэр и делу Поисс Суд косвенно признал, что помимо формальной экспроприации второе предложение первого абзаца ст. 1 распространяется также на фактическую экспроприацию, которая может быть приравнена к «лишению имущества» 471.

Наиболее существенное ограничение, которое власти государства могут ввести в отношении беспрепятственного пользования собственностью, оговорено в первом абзаце ст. 1: лицо может быть лишено своего имущества в интересах общества. Вопрос о том, действительно ли лишение было произведено в интересах общества, Европейский Суд будет решать при предоставлении национальным властям достаточно широких рамок усмотрения. При этом основной целью Суда будет выявление возможных случаев злоупотребления властью 472 или явного произвольного лишения 473. Как отметила Европейская Комиссия в докладе по делу Хендисайд в связи с использованием в первом абзаце слов «в интересах общества» вместо слов «необходимых в демократическом обществе», «вполне очевидно, что общественный или общий интерес включает меры, которые были бы предпочтительны или желательны, а не только необходимы в демократическом обществе» 474.

В решении по делу Джеймс и другие Суд по вопросу о рамках усмотрения, которые предоставляются государствам, отметил, что «понятие “интересы общества” является по необходимости широким… Суд, считая естественным, что у государств при проведении социальной и экономической политики должны быть широкие рамки усмотрения, будет уважать решение законодательных властей по вопросу о том, что является “в интересах общества”, если только такое решение явно не имеет разумного обоснования» 475.

При рассмотрении дела, касающегося экспроприации государственной собственности, Европейская Комиссия намеренно оставила открытым вопрос о том, подразумевает ли первый абзац ст. 1 право на компенсацию, однако затем сразу перешла к проблеме размера такой компенсации. По аналогии с прецедентным правом, относящимся к выплатам пенсий по старости, Комиссия пришла к выводу, что существенное уменьшение компенсации может затрагивать саму суть права на компенсацию, однако право на компенсацию не предполагает права на определенную сумму 476.

При рассмотрении дела Спорронг и Леннрот Суд отметил, что необходимо изучить вопрос, имелся ли справедливый баланс между требованиями соблюдения интересов общества и требованиями защиты основополагающих прав частного лица. По мнению Суда, поиск такого равновесия присущ как Конвенции в целом, так и структуре ст. 1 Протокола № 1 477. В своих докладах по двум другим делам Комиссия так суммировала эту точку зрения Суда: «Таким образом, Суд посчитал право на компенсацию в связи с вмешательством в права собственности неотъемлемой чертой права собственности, как оно определено в статье 1, постольку, поскольку оно может являться необходимой составляющей в справедливом балансе между общественными и частными правами» 478.

Комиссия подчеркнула, что ст. 1 предназначена для защиты не теоретических, а вполне практических и эффективных прав 479. Лишение собственности, даже если оно преследует законную цель в интересах общества, будет тем не менее рассматриваться как нарушение ст. 1, если не была соблюдена разумная пропорциональность между вмешательством в права частного лица и интересами общества 480. В случае, если налицо существенный дисбаланс между бременем, которое пришлось понести частному лицу, и преследуемыми целями интересов общества, будет иметь место нарушение ст. 1. Даже с учетом того, что государства имеют широкие рамки усмотрения при определении условий и порядка, при которых частное лицо может быть лишено своей собственности, ст. 1 также включает право на компенсацию постольку, поскольку «это может быть необходимым для сохранения надлежащей пропорциональности между вмешательством в права частного лица и “интересами общества”» 481.

Европейский Суд признал, что ст. 1 не предоставляет абсолютного права требовать компенсацию. Однако возможность лишения собственности без какой-либо компенсации в отсутствие какого бы то ни было обоснования необходимости такого действия в интересах общества свела бы на нет предоставляемую ст. 1 защиту 482. В отношении значения слов «общественный интерес» Суд постановил, что «лишение собственности, осуществленное исключительно в целях создания частной пользы частной стороне, не может быть “в интересах общества”. Тем не менее обязательная передача собственности от одного частного лица другому может, в зависимости от обстоятельств, служить законной целью для поощрения интересов общества» 483.

Суд также решил, что «лишение собственности, осуществленное при проведении законной социальной, экономической или иной политики, может отвечать “интересам общества”, даже если соответствующая община напрямую не пользуется забранной собственностью» 484.

Как Комиссия, так и Суд пришли к выводу, что лишение собственности без уплаты суммы, разумно представляющей ее стоимость, как правило, будет восприниматься, как непропорциональное вмешательство. Законные цели «в интересах общества», что преследуются в ходе экономических реформ или направлены на достижение большей социальной справедливости, могут тем не менее предполагать возмещение стоимости, меньшей, чем рыночная стоимость собственности 485.

Экспроприация возможна лишь при удовлетворении всех требований национального законодательства и общих принципов международного права. Что касается выполнения требований внутреннего права, то в этом случае Европейский Суд также не будет изучать вопрос о правильном применении национального закона. Здесь Суд сошлется на решение национальных судебных органов и не станет выполнять функции «четвертой инстанции».

Что же до общих принципов международного права, то здесь в первую очередь на ум приходит обязательство уплатить за нанесенный ущерб, так как данное обязательство существует в международном праве и в любом случае существовало в момент разработки Протокола №   1 к Конвенции. Более того, данный принцип учитывался при рассмотрении дел Комиссией. Однако при этом Комиссия пришла к выводу, что этот принцип действует исключительно в отношении национализации иностранной собственности, и лицо не может на него ссылаться в спорах с государством собственного гражданства. Исходя из этого, Комиссия пришла к выводу, что при экспроприации в интересах общества собственности, владельцем которой является гражданин или граждане самого экспроприирующего государства, последнее не несет обязательства возместить ущерб, если экспроприация совершена в соответствии с национальным законодательством 486. Показательно, что схожую точку зрения занял и Европейский Суд по правам человека.

Если следовать такому толкованию, то получается, что ст. 1 Протокола №   1 допускает различное отношение к гражданам и иностранцам, что, однако, противоречит целям Конвенции обеспечить всем равное пользование правами, как об этом говорится в ст. 1 и 14 базового текста договора.

Второй абзац ст. 1 предоставляет властям государств-участников практически неограниченные полномочия по введению ограничений на пользование собственностью «в соответствии с общими интересами». В данном случае речь идет не о лишении собственности, а об ограничениях в ее использовании.

Право принятия решения о том, какие ограничения необходимы в общих интересах, предоставлено самому государству: «какие ему представляются необходимыми». Следовательно, применение соответствующего национального законодательства может изучаться в Европейском Суде только на предмет его соответствия запрету на дискриминацию по ст. 14 Конвенции, а также запрету на злоупотребление властью по ст. 18. Данное положение было достаточно четко выражено Судом в решении по делу Хендисайд: «Данный абзац определяет Договаривающиеся государства в качестве единственных судей “необходимости” вмешательства. Следовательно, Суд должен ограничить свою роль наблюдением за правомерностью и целями соответствующих ограничений» 487.

Весьма широкие рамки усмотрения предоставлены государствам и по второму основанию для ограничений, обозначенному во втором абзаце ст. 1: «обеспечение уплаты налогов или других сборов или штрафов». В данном случае нет необходимости в том, чтобы эти ограничения были в общих интересах.